Слуги правосудия - Энн Леки

Это уже случалось раньше, на Вальскаае. Мои нижние палубы были в основном пусты, поскольку значительная часть моих войск была извлечена из хранилищ и работала. Она оставалась тогда на палубе Эск. Что она хотела в тот раз и что сделала?

К своему смятению, я обнаружила, что ответ ускользает от меня, оставаясь неясным, тайным. Это неправильно. Это совершенно неправильно.

Между палубами Эск и Вар находится прямой доступ к моему мозгу. Что же она сделала на Вальскаае, чего я не помнила, и что собиралась сделать сейчас?

ГЛАВА 13

Дальше к югу снега и льда становилось все меньше, хотя по не нильтианским стандартам было все еще холодно. Нильтиане относились к экваториальной области как к своего рода тропическому раю, где могли расти хлебные злаки, а температура легко превышала восемь-девять градусов по Цельсию. Большинство крупных нильтианских городов расположено в экваториальном кольце или возле него.

То же относится и к единственному, чем могла хоть как-то прославиться эта планета, — к стеклянным мостам.

Они представляют собой черные ленты примерно пятиметровой ширины, висящие ровными цепными линиями надо рвами, ширина которых почти равна их глубине и измеряется километрами. Никаких тросов, никаких опор, никаких ферм.[2] Только черная дуга, прикрепленная с каждой стороны к отвесной скале. С нижней стороны мостов свисали причудливые комбинации колец и стержней из цветного стекла, иногда выступая по сторонам.

Сами мосты, согласно всем исследованиям, также сделаны из стекла, хотя стекло ни за что не могло бы противостоять такой нагрузке, какую выдерживают эти мосты, — даже их собственный вес слишком велик для них, притом что они подвешены без всякой поддержки. Нет никаких поручней или опоры для рук, только подвеска, а внизу, на расстоянии километров, скопление толстостенных труб, полтора метра в диаметре каждая, пустых и с гладкими стенками. Из того же материала, что и мосты. Никто не знает ни для чего эти мосты и трубы под ними, ни кто их построил. Они были здесь, когда люди впервые колонизировали Нильт.

Теорий о них полным-полно, одна другой невероятнее. Во многих видное место занимают иномирные существа, либо создавшие, либо приспособившие человечество под свои цели, либо оставившие людям — по непонятным причинам — послание, которое тем надлежит расшифровать. В других они были злобными и решительно настроенными погубить все живое, а эти мосты являлись частью их плана.

Некоторые заявляли, что мосты были построены людьми — некоей древней, давно пропавшей, неимоверно прогрессивной цивилизацией, которая либо вымерла (медленно, трогательно либо эффектно, из-за какой-то катастрофической ошибки), либо перешла на более высокий уровень существования. Приверженцы такого рода теорий часто заявляют, что Нильт на самом деле колыбель человечества.

Почти везде, где я побывала, народная мудрость гласит, что местонахождение первоначальной планеты человечества неизвестно, таинственно. Это не так — как обнаружит любой, кто даст себе труд почитать что-то на эту тему, эта планета расположена очень, очень, очень далеко почти отовсюду и не особенно интересна. Или по крайней мере, далеко не так интересна, как завораживающая мысль, что твой народ не понаехал откуда-то, а просто снова заселил место, которым владел с начала времен. Такие притязания появляются на любой планете, хотя бы отдаленно подходящей для заселения людьми.

Мост на окраине Террода не слишком привлекателен для туристов. Большинство сверкающих, подобно драгоценным камням, стеклянных орнаментов разбились за тысячи лет, оставив его почти без украшений. И Террод все-таки слишком далеко на севере, чтобы ненильтианам было здесь комфортно. Инопланетные посетители обычно ограничиваются лучше сохранившимися мостами на экваторе, покупают одеяло из бовьей шерсти гарантированно ручной работы, от подлинных мастеров из невыносимо холодных далей планеты (хотя почти наверняка все это массово производится на станках в нескольких километрах от сувенирной лавки), с трудом проглатывают немного зловонного сброженного молока и возвращаются домой, чтобы попотчевать друзей и товарищей россказнями о своих приключениях.

Все это я выяснила за несколько минут, узнав, что мне понадобится посетить Нильт, чтобы достигнуть своей цели.

Террод стоит на широкой реке, по которой несутся, сталкиваясь и с грохотом раскалываясь, глыбы зелено-белого льда, первые корабли открывшегося сезона уже пришвартованы у причалов. На противоположной стороне города темная громада моста решительно ограничивает беспорядочно разбросанные дома. На южной окраине находятся стоянки флаеров, а за ними — обширный комплекс зданий, выкрашенных в синий и желтый цвета, судя по виду — медицинский центр, должно быть крупнейший в регионе. Он окружен кварталами жилых домов и продовольственными магазинами — рядами зданий ярких цветов: розового, оранжевого, желтого, красного, раскрашенных в полоску, зигзагами и штрихами.

Мы летели полдня. Я могла бы лететь всю ночь, я на это способна, хотя было бы неприятно. Но я не видела необходимости спешить. Я опустилась на первое свободное место, которое нашла, строго велела Сеиварден выходить и вышла сама. Забросив за спину рюкзак, я оплатила парковку, деактивировала флаер, как делала это у дома Стриган, и направилась в город, не оглядываясь, чтобы узнать, идет ли за мной Сеиварден.

Я сняла жилье возле медицинского центра. Некоторые из окружающих его домов были роскошны, но многие — меньше размерами и не такие удобные, как тот, что я снимала в деревне, где нашла Сеиварден, хотя и несколько дороже. Приходили и уходили южане в ярких куртках, говорившие на языке, которого я не понимала. Другие говорили на том, что я знала, и, к счастью, именно на этом языке были вывески.

Я выбрала комнату попросторнее — самые дешевые норы были размером с отсек для временной приостановки жизнедеятельности, и повела Сеиварден в первый чистый и с умеренными ценами продуктовый магазин, который удалось найти.

Когда мы вошли, Сеиварден оглядела полки с бутылками на дальней стене.

— У них есть арака.

— Она будет невероятно дорогой, — сказала я, — и, скорее всего, не очень хорошей. Ее здесь не делают. Возьми пива.

Я видела признаки стресса, и она слегка ежилась от изобилия ярких цветов, поэтому я ожидала вспышки раздражения, но она просто выразила согласие движением руки. Потом с отвращением сморщила нос:

— Из чего они только его делают?

— Из хлебных злаков. Они растут у экватора. Там не так холодно.

Мы нашли места на скамьях, которые стояли вдоль трех рядов длинных столов, и официантка принесла нам пива и тарелки с фирменным, как она выразилась, блюдом, добавив на изувеченном подобии радчааи:

— Суперпревосходная еда, да.

И она на самом деле оказалась хорошей, в ней были настоящие овощи, и среди прочего — добрая порция тонко нашинкованной капусты. Куски поменьше оказались мясом — вероятно, бова. Разломив ложкой надвое один из кусков побольше, Сеиварден обнаружила чистый белый цвет.

— Скорее всего, сыр, — заметила я.

Она состроила гримасу.

— Почему эти люди не могут есть настоящую еду? Они не знают, что к чему?

— Сыр — это настоящая еда. Так же как и капуста.

— Но этот соус…

— На вкус хороший. — Я зачерпнула еще ложку.

— Здесь как-то странно пахнет, — пожаловалась она.

— Просто ешь. — Она с сомнением посмотрела на свою тарелку, зачерпнула ложку, понюхала ее. — Это просто не может пахнуть хуже, чем то пойло из сброженного молока.

Как ни удивительно, она почти улыбнулась.

— Да.

Я отправила в рот еще ложку, обдумывая, что бы значило такое хорошее поведение. Я не была уверена, что понимала эти перемены в ее настроении, намерениях и в том, кем или чем она считает меня. Возможно, Стриган права, и Сеиварден решила, что выгоднее всего не отвращать того, кто ее кормит, пока не появятся другие возможности.

Из-за другого столика раздался высокий голос:

— Привет!

Я повернулась — девочка с игрой Тиктик махала мне оттуда, где сидела с матерью. Сначала я удивилась, но мы были возле медицинского центра, куда они повезли своего раненого родственника, и они приехали оттуда же, откуда и мы, и, вероятно, припарковались с той же стороны города. Я улыбнулась и кивнула, и она встала и подошла к нам.

— Твоему другу лучше! — радостно сказала она. — Это хорошо. Что вы едите?

— Я не знаю, — призналась я. — Официантка сказала, что это фирменное блюдо.

— О, оно очень хорошее, я ела его вчера. Когда вы сюда добрались? Так жарко, уже как летом, не могу себе представить, как там дальше на севере. — У нее явно было время, чтобы вернуться в обычное состояние духа после того несчастного случая, который привел ее в дом Стриган. Сеиварден с ложкой в руке озадаченно смотрела на нее.