Дракон Золотого Pуна - Александр Башибузук

21

— Два, два лиарда! — метр Ломбер, плюгавый хозяин гостиницы 'Роза Нормандии', воинственно растопырил усы и требовательно протянул ладонь. — Или тащите свою падаль сами. А если не уберете его, я подам жалобу.

— Он сдох в твоем стойле, тебе и убирать! — непреклонно заявил Клаус и воинственно упер кулак в бок.

— Как бы не так! — хозяин со злостью пнул башмаком унылую тушу почившего мерина. — Платите, иначе…

Я в переговорах участия не принимал, стоял рядышком и неназойливо отгонял от себя желание прирезать кабатчика. Вот же сволочь такая, уперся рогом и не хочет нас выпускать из гостиницы, пока не заберем труп несчастного мерина, которого я уже успел назвать 'Морозко'. Зарезать его что ли? Тогда придется отправлять на тот свет и двух дюжих работников стоявших на входе в конюшню. Можно конечно заплатить, но тогда у меня не останутся сущие гроши — даже отобедать не хватит. А дукаты из подкладки, вынимать долго, да и попробуй их разменять не вызвав подозрения. Сумма‑то для моего скромного облика просто гигантская. М — да, вот и задачка на голом месте нарисовалась.

— А может ты его уморил? — Клаус сделал ход ферзем. — Вчера‑то он был здоровехонек.

— Еще чего не хватало… — хозяин немного умерил пыл. — Все видели, как он…

— А может ты колдун? — перебил его Клаус и сделав шаг вперед ткнул кабатчика пальцем в грудь. — С чего бы это здоровому коню дохнуть? Тут надо разобраться…

— Ты это, потише… — метр Ломбер опасливо оглянулся по сторонам. — Да за такие обвинения и ответить можно…

— А чего мне боятся? — повысил голос Клаус. — Пусть все знают, что у метра Ломбера, ни с того, ни с сего, лошади в конюшне дохнут. А ну‑ка, где тут прево*? Люди!..

— Эй — эй… — кабатчик умоляюще сложил руки. — Не надо прево…

— Тогда плати за безвинно уморенного рысака! — Клаус с наглой рожей протянул сложенную лодочкой ладонь вперед. — Два лиарда гони!

— Да побойся бога! — хозяин стал пятится назад, перецепился за тушу мерина и сел задом на копну сена. — Давай по хорошему. Я тебе дам денье и сам уберу падаль.

— Не пойдет, — Клаус отрицательно покрутил головой. — Так уж и быть. Давай лиард и замнем дело.

— Что бы у тебя рог на лбу вырос… — в полголоса ругнулся метр Ломбер и выудил из поясной сумочки серебряную монетку. — Держи лиходей…

— То‑то же… — парень куснул монету за край, проверяя ее подлинность и спрятал за щеку. — Что и следовало доказать. Ну что господин? Пойдемте?

Я молча перешагнул через горестно причитающего хозяина и направился на выход. За мной, ведя на поводу меланхолично жующего жвачку осла, направился Клаус.

— Молодец дружок, — я хлопнул оруженосца по плечу. — Отлично справился. Даже не ожидал.

— Дык, я сам не ожидал, — озадаченно покрутил головой парень. — Вроде как, даже нравиться мне стало. Интересное это дело — лицедействовать…

— Интересное… — я попытался сориентироваться. — Ну и куда идти?

Вот же клятый город. Мало того, грязный и вонючий как помойка, так еще и запутанный как лабиринт Миноса. Даже не представляю, как в таком дерьме смогли снять воистину прекрасный фильм 'Шербурские зонтики'. Хотя о чем это я? Сие действо случится только веков через пять. Но, все равно отвратный городишко, даже как для Средневековья. Ни дна ему ни покрышки…

— Стой! — Клаус поймал за рукав пробегавшего мимо мальчишку. — Где у вас здесь оружейные лавки?

— Налево, прямо, направо, налево… — бойко отбарабанил пацан и вырвав рукав быстро смешался с толпой.

— Налево, направо… — тоскливо пробормотал я и покрутил головой по сторонам. — Вот же…

В любом средневековом городишке ориентироваться достаточно просто, в центре почти всегда стоит собор. Где собор, там и высокая звонница, которую видно со всех сторон. А мы стоим на улице, зажатой со всех сторон домами. В два, три и даже четыре этажа. Они нависают на улочкой и закрывают весь обзор. Не то что звонницы, даже неба почти не видно, из‑за разных пристроек нависающих над улицей. Народишко стремится поселится именно в городе, что дает очень существенный бонус к собственной безопасности. Но город не резиновый — он ограничен собственными крепостными стенами, которые как раз и дают эту желанную безопасность. Вот и гонят дома вверх, сооружая иной раз даже вовсе причудливые конструкции. Архитекторы хреновы…

Пришлось немного поблукать, но в итоге мы все же попали на рыночную площадь. Потолкались на ней, даже воскресную казнь посмотрели. Впрочем, ничего нового я для себя не увидел. Четырех мужичков в рубищах, без особых изысков, банально повесили. Рев на площади стоял такой, что я даже не понял за что их извели. Ну и пусть, мне как бы особо не интересно. Свыкся уже. Просто так редко кого тиранят, как ни странно, законы работают. Вешают — значит есть за что. Беспредел естественно случается, но как по мне, гораздо реже чем в современности. В определенной степени, конечно, и это не касается сеньоров. Они в своих владениях рулят как хотят. Хотя и на них управу находят. Иногда…

Нужная нам оружейная лавка, нашлась совсем недалеко от центральной площади. Такой добротный трехэтажный каменный дом, крытый листовым свинцом. Ну и вывеска соответствующая конечно присутствует. Художник достаточно любовно и достоверно вырисовал кучу разного режущего и колющего железа в окружении завитушек. Ну название конечно: 'Клинки Нормандии'. Х — м… какая‑то мания у здешних коммерсантов к пышным названиям.

— Пришли… — облегченно выдохнул Клаус и дал пинка ослу потянувшемуся мордой к тележке зеленщика.

— Пришли… — с огласился я и взялся за дверной молоток. — Ты жди здесь, я недолго.

Странная какая‑то лавка. Воскресенье на дворе — самая торговля, а она закрыта. Хотя, это дело такое, может барыши подсчитывают.

Двинул несколько раз молотком по медной пластинке. Пару минут ничего не происходило, а потом дверь широко распахнулась и возникший на пороге паренек с слегка перепуганной мордой. Радушно мне поклонился, отступил в сторону и показал рукой внутрь.

Я вошел, пару раз моргнул приспосабливаясь к полумраку и застыл в недоумении разглядев направленные на меня острия алебард, которые держали рослые стражники в ваппенроках* с гербом города. И числом их четыре. И еще парочка мужичков в черном меж ними. Но эти оружьем не тыкают, а просто стоят и смотрят. А мэтра Деливери, к которому, я, собственно и пришел, вообще не наблюдается. М — да… приехали…

— Потрудитесь объясниться! — я надменно заломил бровь и положил руку на эфес меча. — Что все это значит?

— Исполняется королевское правосудие! — важно заявил один из 'черных'. — Потрудитесь представиться.

Я секунду промедлил с ответом, ибо в это самое время пятый стражник втолкнул в лавку Клауса. И этого повязали. Вот попали, так попали…

— Для начала яви свое имя и титул! — нагло заявил я мужичку. — Ибо мне невместно перед разной чернью расшаркиваться.

— Да… я… мы… — оскорбленно запыхтел рыжий толстяк. — Да я, мэтр Гиган, помощник прево города Шербура, Кола де Люмьера!

— Я дон Кихот Ламанчский! Благородный идальго из Ла — Манчи! Со мной, мой верный слуга Санчо Панса. Чего вам еще угодно? — я изобразил легкий поклон и зыркнул по сторонам соображая как бы половчее сбежать из этого гостеприимного дома.

Сомневаться не приходится — хату спалили, явка провалена, малина увяла, а хозяина повязали и теперь ловят всех подряд, устанавливая его контакты. Простолюдина давно бы повязали, а так приходится филерам сословные заморочки учитывать. Да и этот Гиган, с виду лох — лохом. Но, думаю, заминка не надолго — очень скоро меня начнут вязать…

— Идальго? — засомневался толстяк и взяв из рук помощника лист бумаги, стал что то в нем читать, бормоча себе под нос. — Не знаю… вроде…

— Ты смеешь сомневаться в моем благородном происхождении!!! — оскорбленно рявкнул я, и вытащил на сантиметр меч из ножен.

— Нет, нет… — поспешил оправдаться толстяк. — Я не сомневаюсь. Но мы вынуждены будем вас обыскать благородный идальго, как вас там…

— Что? Обыск? Да я подам жалобу благочестивому руа Луи!!! Да как вы смеете!!! — взвопил я и сделал шажок в сторону рыжего.

— Да! Мы подадим жалобу! — поддержал меня Клаус, уловив мои намерения. Или просто за компанию…

Толстяк поморщился и дал знак уже опустившим свои алебарды стражникам:

— Вяжите его…

Что‑то, я рьяно взялся бузить. Рубится со стражниками, явно не самый лучший выход из положения. Можно конечно, но только в самом крайнем случае. А пока попробую попуститься немного.

— Ну разве что… — я смягчился лицом. — Я могу согласиться…

— Подождите… — чиновник остановил стражников.

— Вам, как должностному лицу, как человеку при важном чине… — я вежливо поклонился толстяку. — Я могу позволить, но наедине, без оскорбления моей персоны присутствием черни.