Незадолго до наступления ночи - Жан Жубер

Александр все чаще задерживался в библиотеке допоздна. Не раз и не два Марине пришлось стучать в дверь кабинета.

— Пора, господин профессор. Мы закрываемся. Быть может, вы там заснули?

— Нет, нет, ничуть не бывало, я зачитался…

— Ах вот как! Все же верните мне папку, пожалуйста…

Однажды вечером за ним явилась Вера и с обычной для нее суровостью и даже злостью обрушилась на него.

— Вы опять засиделись, профессор! И уже в который раз! У вас что, часов нет? Вы заставляете меня напоминать вам о том, что библиотека закрывается, и я должна тащиться к двери кабинета и говорить вам об этом! По-вашему, больше мне нечего делать? Как вы полагаете?

— О, простите меня, — только и сумел пробормотать Александр, запинаясь.

А Вера, словно приняв решение воспользоваться удобным случаем и высказать все, что у нее наболело, продолжала осыпать его упреками:

— Кстати, вы вовсе не читали документы, хранившиеся в затребованной вами папке. Должна вам напомнить, что дирекция библиотеки предоставила вам в пользование этот кабинет с совершенно определенной целью. И что же? Вы не соблюдаете всех пунктов договора! Вы не посвящаете все свое время изучению того, что вы должны изучать. К тому же, посмотрите сюда, — и она со злостью ткнула указательным пальцем в сторону этажерки, — вы опять взялись за старое! Вы вновь принялись таскать в кабинет книги! А ведь это запрещено, и вам это известно! Ну, об этом мы еще поговорим завтра… Да, вам и работать-то здесь осталось совсем недолго, потому что работа близится к завершению, ведь вам осталось ознакомиться с содержанием последней папки, а она не очень толстая. А потом вам придется быстро освободить кабинет, так как к нам многие обращаются с подобными просьбами…

— Ах вот как! Но мне еще нужно время… И потом, ведь есть и другие кабинеты…

— Так распорядилась дирекция! И не спорьте, пожалуйста!

Разумеется, Александр знал, что однажды ему все же придется покинуть библиотеку, покинуть свой кабинет, но какое-то время в последние дни он просто об этом не думал. И вот теперь угроза, которой словно красной тряпкой перед быком «размахивала» перед ним Вера, вызвала у него приступ паники и глухого отчаяния. Как? Ему нужно будет покинуть это замкнутое, защищенное пространство, вновь вернуться в мир, преисполненный земных треволнений и превратностей? Да, именно мир обыденной жизни со всеми ее хлопотами, заботами и тревогами — вот что ожидало его, если он не сумеет найти выход из положения, если не сумеет «парировать удар». Что же делать? Да… вот что… он попросит аудиенции у господина заместителя директора… Он даже напишет прошение самому директору, ведь несмотря на то, что он постоянно отсутствует, почту-то ему должны доставлять, где бы он ни находился… Да, правильно, он добьется отсрочки… Но уверен ли он в том, что ему это удастся сделать? Вероятно, там, «наверху», уже давно проинформированы о том, что его исследовательская работа продвигается крайне медленно, и это казалось весьма подозрительным, так что, увы, рассчитывать на какое бы то ни было снисхождение, а соответственно, и на отсрочку ему не приходится…

Александр вернулся в отель с тяжелым чувством, породившим тупую боль в области сердца; он плохо спал ночью, его мучили кошмары. При пробуждении он ощутил, как на него наваливается ужасная тоска, чьи симптомы были ему слишком хорошо знакомы, потому что он не раз уже в своей жизни оказывался во власти этого чувства и особенно острый приступ испытал после смерти Элен. При свете лампы верхнее покрытие желтого стеганого одеяла вдруг запылало огнем и заблестело странным ослепляющим блеском. Александр мельком взглянул на картину, висевшую на стене, и с удивлением отметил, что крылья ангела из просто красных превратились в кроваво-красные и что лицо старика, смотревшего в протянутую ангелом книгу, исказила гримаса ужаса, чего раньше вроде бы не было. Александр испугался, закрыл глаза, погасил свет и съежился под одеялом. Быть может, Элен была права и безумие Брюде действительно заразно? Но, как бы там ни было, ему, Александру, надо идти до конца…

Александр встал с чувством отвращения ко всему окружающему. Опять этот ядовито-желтый свет лампы и столь же ядовито-желтый цвет одеяла! А на улице опять подмигивают эти фиолетовые лампочки рекламы! Он не мог больше выносить вида этой отвратительной комнаты! И внезапно совершенно сумасбродная идея властно завладела им: пришло время осуществить свою мечту, мысль о которой столь часто посещала его в последние дни, то есть остаться в библиотеке, провести в ней ночь, каким-то образом вскрыть таинственную дверь и проникнуть в закрытый фонд.

Тотчас же мозг Александра лихорадочно заработал, чтобы избрать нужную тактику и стратегию. Прежде всего ему необходимо запастись ключом или отмычкой, чтобы открыть замок. Итак, сегодня же он постарается хотя бы на миг завладеть ключом, который библиотекарши оставляют в ящичке стола дежурного, когда им бывает нужно отлучиться. Разумеется, он не сможет сделать настоящий слепок, но хотя бы попытается взять листок бумаги и аккуратно обвести контуры карандашом. Обзаведясь универсальным ключом, подходящим для данного типа замка, он купит себе электрический фонарик, немного продуктов и бутылку минеральной воды. Экипировавшись таким образом, он уже завтра сможет приступить к делу.

Итак, он покинет свой кабинет немного раньше, чем обычно, попрощается с дежурной, пожелает ей доброй ночи, спустится по лестнице, но на втором этаже, где, как он не раз замечал, дежурного не бывает, он спрячется в лабиринте стеллажей сектора, куда, как он тоже не раз замечал, библиотекари заходят очень редко. А после закрытия библиотеки он опять поднимется на «свой» седьмой этаж. Он будет один, совсем один, и библиотека будет принадлежать только ему!

Мысль о скором осуществлении его заветной мечты вернула Александра к жизни, придала ему сил, взбодрила, и он почувствовал, что недомогание, которое он ощущал с момента пробуждения, куда-то отступило. Посмотрев на часы, Александр с удивлением обнаружил, что он немного «отстает» от своего обычного «графика». Он наскоро позавтракал и отправился в библиотеку, порог которой на сей раз он переступил с каким-то новым ощущением восторга и воодушевления, почти экзальтации.

Как только Марина принесла Александру папку, он ее раскрыл и сделал вид, что погрузился в чтение, так как ему надо было вести себя точь-в-точь как обычно, чтобы не возбудить у девушки никаких подозрений на свой счет. Теперь, когда он собирался нарушить установленные в библиотеке правила, то есть стать «разрушителем порядка» в этом маленьком замкнутом мирке, Александр испытывал чувство вины. Разве не собирался он в скором времени обмануть доверие библиотекарш, этих хранительниц фондов, в обязанность которых и входило как раз поддержание установленного порядка? И разве не Брюде, этот великий поборник беспорядка, внушил ему это страстное желание?

Рассеянно пробежав глазами с десяток страниц, на которых Брюде после выхода из лечебницы изливал в выражениях, явно подсказанных безумием, свое чувство величайшего отвращения и презрения к миру, куда он был вынужден вернуться, Александр оттолкнул от себя папку. Время шло, день был уже в разгаре, так что надо было приступать к активным действиям, не мешкая. Он вышел из кабинета и, крадучись, на цыпочках, пошел в ту сторону, где несла свою «вахту» Марина. Он еще издали увидел, что она сидит за столом, низко склонив голову, так что ее густые, еще более, чем обычно, отливавшие рыжиной волосы, озаренные светом лампы, почти совсем скрывают ее лицо. Александр пошел по боковому проходу, продвигаясь вперед крайне осторожно, старясь даже не дышать; он искал укромное местечко, откуда он мог бы наблюдать за девушкой, оставаясь незамеченным. Он рассчитывал на то, что в конце концов она будет вынуждена покинуть пост, чтобы найти книги, на которые поступили требования от читателей. Вот этой ее кратковременной отлучкой он и воспользуется для того, чтобы подойти к столику, быстро открыть заветный ящик, в котором, как он надеялся, и находился заветный ключ.

Александр долго не мог найти подходящего места для «наблюдательного поста», но все же в конце концов устроил среди книг на одном из стеллажей нечто вроде «бойницы», откуда ему все было видно, и там он и застыл, слегка согнув и расставив ноги, немного вытянув шею. Александр выжидал… В двух десятках метров от него находилась в круге яркого света Марина, она тоже сохраняла неподвижность и, казалось, с головой ушла в чтение. Правда, неподвижность ее все же не была полной, девушка не превратилась в статую, не окаменела, потому что иногда поднимала руку, чтобы откинуть со лба лезшую в глаза и мешавшую читать прядь волос.

Если бы кто-нибудь, зайдя в этот сектор нежданно-негаданно, застал бы Александра в этой гротескной малоприятной для его возраста позе, что бы он подумал? Что бы себе вообразил? Вероятнее всего, он подумал бы, что перед ним любитель подглядывать за девушками, старый фат, маньяк. А ведь такая опасность была вполне реальна: среди стеллажей могла появиться Вера, пришедшая сменить Марину на дежурстве. О нет! Кто угодно, только не Вера! Александр слишком явственно представлял себе, сколь презрительный взгляд она бросит на него, если застанет на месте преступления; представлял он себе и всю меру своего смущения.