Новые сказки. Том 3 - Антология
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сад – удивительное место! Сколько бы там ни находился, возвращаешься всегда вовремя. Нет, время за пределами этого места движется, но его проходит ровно столько, сколько остаётся до назначенного часа возвращения. Можно ли описать сад? Наверное, можно, но это всё равно как описывать сказку. Право же, туда лучше один раз попасть. Скажу только, что в саду есть Деревья Желаний, но я помню теперь лишь о двух: Дереве Большого Желания и Деревце Малых Желаний. Только это вовсе не деревья. Прохожие на улице принимают тела грифонов за скульптуры, но души всех сказочных животных живут в саду. В этом месте ничего невозможно перепутать, даже если захочешь – это единственное, что там не сбывается, я проверял. Ещё помню: если в городе встречаешь пару «статуй» грифонов, то можно обратиться через них. Сад услышат желание и исполнит. Но надо помнить, что за маленькое желание отвечает грифон, находящийся от тебя справа, а за сокровенные – тот, что слева. Или наоборот… Тут важно не перепутать!
Другие души-деревья тоже что-то могут, но я уже не помню, что… Когда дети вырастают из своего возраста, они примеряют новый, но при этом увлекаются и многое забывают. Они становятся взрослыми и делают в своих домах зимние сады, не понимая, что это их детские воспоминания о том единственном на земле Зимнем Саде Зимнего дворца неповторимого города моего детства – Санкт-Петербурга.
Мечта белой занавески
Ольга Кульневская
Великий Устюг, Вологодская область
На одном из окон самого верхнего этажа скромной пятиэтажки на краю небольшого города жила-была занавеска. Да-да, самая обыкновенная занавеска – белая, лёгкая, нежная.
От всех других занавесок на свете эта отличалась тем, что умела мечтать. Она не любила смотреть вниз – на улицы с серым асфальтом и шумными машинами. Она много лет смотрела из своего окна вверх – в бескрайний небесный простор. И мечтала: вот бы стать облачком – белым, лёгким, нежным – и плыть в синей вышине рядом с птицами.
К занавеске часто прилетал в гости её приятель – ветер, и она, когда окно было открыто, рассказывала, трепеща и волнуясь, ветру о своей мечте и даже пыталась улететь вместе с ним. Но не могла: острые прищепки цепко держали её на металлическом карнизе, а большие и тяжёлые шторы, которые висели рядом, сердито шуршали, что эта мечта – самая настоящая глупость.
Так занавеска жила, мечтая и грустя. Каждый год она с нетерпением ждала тёплых весенних дней, когда хозяйка начинала после зимы раскрывать окно. И тогда занавеска, поддерживаемая заботливыми крыльями приятеля-ветра, могла хоть на капельку представить себя облачком, порхая возле распахнутых рам…
Но однажды весной хозяйка подошла к окну, покачала головой, сняла занавеску и бросила её на стул. А на освободившееся место повесила новую штору – красивую, капроновую, с розовыми узорами.
Диляра Гафурова, 15 лет
Старую занавеску положили в пакет и куда-то повезли. Потом её стирали в тазике во дворе старого дома, окружённого большими деревьями.
– Пусть-ка она ещё послужит на нашей деревенской даче! – сказала хозяйка и прикрепила выстиранную занавеску прищепками к верёвке, протянутой через двор, – сохнуть. Вокруг было зелено и солнечно, большие малиновые пионы шептались на клумбе, на деревянном покосившемся крылечке умывался полосатый серый кот.
Старый приятель-ветер уже был тут как тут: он вился вокруг, качал влажные складки занавески, гладил по головам лохматые шапки пионов, играл кончиком кошачьего хвоста, теребил ветви деревьев…
Занавеска была настолько тонкой и лёгкой, что скоро высохла, и хозяйка пришла снимать её. Но едва разомкнулись прищепки, как налетел ветер и выхватил из хозяйкиных рук занавеску. На упругих крыльях приятеля она взмыла над двором, над крышей дома, над кронами деревьев… Ветер поднимал её всё выше и выше в солнечную синеву, где купались в лучах света птицы, а над ними плыли воздушные, сказочно-прекрасные облака.
И занавеска тоже почувствовала себя самым настоящим облачком – пусть и очень небольшим, но таким же лёгким и воздушным. Она летела высоко над землёй и чувствовала себя счастливой, ведь её давняя мечта наконец-то осуществилась.
А внизу маленькие и большие люди удивлённо показывали на неё и кричали:
– Смотрите, смотрите, какое необычное облако!
Её приятель ветер тоже был счастлив: ведь он помог исполниться заветной мечте.
…Что было потом? Придумайте сами, если хотите…
Серебряная иголка
Лидия Курзаева
Софрино-1, Пушкинский район, Московская область
Жила-была иголка. И была она не простая, как все обычные стальные иголки, а серебряная. Несколько лет тому назад она досталась в наследство одной модистке[3], которая устроила в своём доме салон-мастерскую. Все наряды: элегантные шляпки, роскошные платья и изящное женское бельё – шились в её мастерской с удивительной фантазией, обязательно к назначенному сроку и исключительно по последней моде. Поэтому от богатых и знатных модниц не было отбоя. Целый день без устали звонил дверной колокольчик, возвещая о новой посетительнице. И каждый раз клиентка, получив свой заказ, начинала благодарить и хвалить модистку:
– Ах, Кристина, какая же вы мастерица!
– Ну что вы! У меня такие замечательные подмастерья! А одной мне со всеми заказами ни за что бы не справиться.
– Не скромничайте, Кристина, все в городе знают, какие у вас золотые ручки и какие они чудеса творят!
На это модистка, улыбаясь, отвечала:
– Это не ручки чудеса творят, а моя серебряная иголочка.
– Да, это я! Я творю чудеса! Я – волшебница! – ослеплённая безумной гордыней, тут же кричала серебряная иголка. Но голосок её был слишком тонок и слаб, и вряд ли кто из людей мог его расслышать.
Подмастерья у Кристины действительно были трудолюбивые и работали на совесть. Но так как хозяйка салона очень дорожила своей репутацией, то самую ответственную и деликатную работу всегда выполняла сама. И работала она в основном серебряной иголкой. Каждый раз после работы модистка втыкала серебряную иголку в бархатную подушечку и несколько раз оборачивала её ниткой, чтобы та случайно не затерялась.
Это очень не нравилось иголке, и когда в мастерской никого не было, она тут же начинала скандалить, ворчать и выговаривать очередной нитке:
– Видеть тебя не могу! И чего ты ко мне прицепилась?!
– За что ты её ругаешь? Ведь она ни в чём не виновата, – заступались за нитку другие иголки.
– А вы лучше помалкивайте! Я тут главная!
– Интересно, а кто же тебя выбрал в главные? – возмущалась вышивальная иголка.
– Сама хозяйка считает меня волшебной! И хвалит она меня, а не вас!
– Глупая ты и злая, – тяжело вздыхала старая штопальная игла. – И не понимаешь того, что нитки и иголки созданы друг для друга.
Яна Имаева, 10 лет
– Это вы глупые железки! – не унималась серебряная иголка, готовая хоть до утра спорить, чтобы доказать всем свою правоту.
Как-то уставшая после работы модистка второпях воткнула иголку в бархатную подушечку, забыв переплести её ниткой. Только она вышла из мастерской, как серебряная иголка тут же со злостью произнесла:
– Как же, нитка, ты мне надоела! И когда я только от тебя избавлюсь?!
От злости она так сильно раскачалась, что шёлковая нитка выскользнула из её ушка и упала на пол. А следом за ней полетела вниз и сама иголка. Немного прокатившись по полу, она угодила прямо в щель между половицами, да так там и застряла…
Утром, не найдя в привычном месте серебряную иголочку, хозяйка, конечно, расстроилась. Но заказов было слишком много, поэтому модистка взяла в руки обычную стальную иголку и тут же принялась за работу.
– Ах, какие у вас золотые ручки! – снова восклицали клиентки, получая свои заказы.
– Это мои помощники стараются да моя волшебная иголочка! – по-прежнему шутила Кристина.
А серебряная иголка, слушая эти разговоры, очень страдала:
– А как же я! А как же без меня? И почему меня никто не ищет?
Только теперь иголка поняла, как же она была неправа и какая интересная жизнь у неё была раньше. А что сейчас? Лежит в щели, всеми позабытая и никому не нужная.
Прошёл месяц, потом ещё один. И вот однажды, накануне праздника Рождества, в мастерской решили навести порядок. Вместе с подмастерьями за уборку взялась и сама Кристина. Только она сняла с окон тяжёлые бархатные шторы, как солнечный свет тут же осветил всю большую комнату. Проник он и в щель, где лежала серебряная иголка. И от солнечного света она засверкала, как яркий лучик. Тут её и обнаружила модистка.
– Ой, моя пропажа нашлась! – радостно воскликнула Кристина, с трудом вытащив из щели иголку. Немного полюбовавшись на свою любимицу, Кристина вдела в неё шёлковую нитку, воткнула в бархатную подушечку, переплела несколько раз ниткой и сказала:
