Миры Харлана Эллисона. Том 0. Волны в Рио - Харлан Эллисон

Убитых было пять тысяч восемьсот восемьдесят шесть, раненых — четыре тысячи, убытки — примерно, двенадцать миллиардов долларов, согласно Финансовой и Оценочной Службам. Смолкли батареи, крабы вернулись в свои норы и укрытия, лишенное воздуха, мертвенное лицо Луны поступило в распоряжение реставрационных групп, которые проработают здесь до утра понедельника, когда война начнется снова.

Транспорты встали на места и, когда Черные заняли свои корабли, а Белые скрылись в своих, гул мощных ядерных двигателей разнесся по сверкающим коридорам транспортных линий.А там, в кораблях, люди брались за газеты и пристегивались ремнями безопасности, готовясь к возвращению на Землю, к спокойному вечеру в кругу семьи, к спокойному воскресному дню, пока вновь не настанет время войны.

Дружно, почти одновременно взревели транспорты, освобождаясь от слабого тяготения, и начали падение к безмятежному, заботливо опекаемому диску Земли. Молодой лейтенант, привязанный ремнями, сидел и пытался разложить по полочкам воспоминания о том, что произошло за этот день. Он думал не о сражении. Господи, это было прекрасно! Это было изумительно — сражаться! Но вот то, о чем говорили ветераны… В том не было ничего хорошего.

Для войны предназначена Луна, Земля же — для мира.

Они зарезали командира батареи, когда он вот так же возвращался домой? Лейтенант огляделся, но все уткнулись в газеты, и он решил изгнать подобные мысли из головы.

За кормой транспортов изрытый взрывами, изуродованный, посыпанный прахом мертвых лик Луны становился тонким полумесяцем на фоне тьмы космоса.

А вообще, как выразился чуть позже майор:

—  Война — превосходная штука, но нам не следует забывать и о собственных перспективах.

Иоланда составляла на кухне меню обеда, когда ее отвлек мелодичный звонок. Она оторвалась от нелегкой задачи продиктовать киберповару список нужных блюд, отбросила со лба непослушный локон черных, как смоль, волос.

—  Билл! Ответь, пожалуйста! Наверное, это Уэйн и Лоутс.

В гостиной второй лейтенант Уильям Ларкспар Доннуа, сидевший, скрестив длинные ноги, перед стереовизором, вздохнул и мягко ответил:

— Хорошо, киска, сейчас спущусь.

Он спустился в просторный, выложенный кафелем пастельного цвета холл и повернул диск силовой завесы, превращавшей стену в ничто. Стена замерцала и исчезла. Снаружи проступили фигуры, и оказалось, что у входа в виллу Била и Иоланды Доннуа стоят второй лейтенант и миссис Уэйн М'Куда Массаро.

—  Эй, заходите! — обрадовался им Билл. — Ио колдует с обедом на кухне. Сюда, Лоутс, позволь снять твой плащ.

Он принял яркий плащ и шапочку, протянутые девушкой, производившей впечатление меланезийки со вздернутым ирландским носиком и и огненно-рыжими волосами. Другой рукой он взял форменную фуражку Уэйна Массаро и отнес все это к вешалке, приделанной к стене и предназначенной для магнитного поддержания вещей.

—  Ну, как делишки, Уэйн и Лоутс? Чем вас угостить?

Лоутс воздела руки, давая понять, что ей ничего не надо, зато Уэйн Массаро нарисовал в воздухе букву «Ч». Ему захотелось чайную чашечку с глотком герро-кокки.

Билл смешал составляющие, подогрел, затем вновь охладил. Они уселись в кресла, приспосабливающиеся к форме тела, и только тогда Билл взглянул на лейтенанта, сидевшего напротив, и вздохнул.

—  Ну, и как прошел твой первый денек там?

Массаро угрюмо нахмурился.

—  Ладно, — вмешалась Лоутс, прежде чем муж успел ответить, — если вы намереваетесь болтать о своих делах, пойду посмотрю, не нужна ли Ио какая-нибудь помощь.

Она поднялась, оправила юбку на бедрах и вышла на кухню.

—  Она никогда не одобряла моего желания избрать военную карьеру, — с деланным раздражением покачал головой Уэйн Массаро, — Она просто не способна понять этого.

—  Поймет, — возразил Билл, потягивай хайскотч. — Просто в Лоутс сохранилось слишком много ирландской крови. С Ио творилось то же самое, когда я ей заявил об этом.

—  Там все не так, Билл, слишком не так. То, чему нас натаскивали в Академии, там представляется не совсем верным. Мне кажется… — Он попытался поточнее сформулировать свои мысли. — Дело не в том, что они именуют доктриной… Ну, все не так четко делится на черное и белое, как нам говорили, как я воображал, когда учился в Академии. Все какое-то серенькое. С рассвета они не сразу начали бомбардировку. Они распивали кофе вместо того, чтобы спешить на свои посты, и… — Он оборвал себя и устало наклонил голову, потом резко вздрогнул и потянулся за своим напитком. — Чепуха, — пробормотал он самому себе.

Доннуа встревоженно поглядел на него.

—  Что случилось, Уэйн? Ты задал стрекача, когда фронт был прорван?

Глаза Массаро расширились от потрясения и изумления.

—  Ты шутишь?!

Доннуа немного наклонился вперед, формопластовая спинка кресла послушно последовала за ним.

—  Нет, думаю, что нет. Я знаю тебя слишком хорошо и слишком давно.

Эти слова были полны уважения и дружелюбия. Мужчины сидели молча, время от времени поднося к губам бокалы, словно именно для этого сделали перерыв в беседе. Отдельные воспоминания из совместно проведенного детства приходили обоим на ум, и слова были бы сейчас не к месту.

Потом Массаро отставил бокал.

—  Этот рейд ракетчиков устроил внизу немалую суматоху, — сказал он. — Верно?

Тема разговора была изменена. Доннуа печально кивнул.

—  Ага, почему бы тебе и не знать об этом. А все из-за тупости этого кретина, полковника Левинсона. Он даже не додумался перекрыть сверху створками ракетные шахты. Чистое самоубийство! Ну и черт с ними, они тоже за это поплатились!

Массаро молча согласился и сделал последний глоток чая, сдобренного хайболлом.

—  Ага, и изрядно, папочка, изрядно!

Доннуа махнул рукой в сторону наборного диска робобармена, вмонтированного в обслуживающую систему в стене напротив.

—  Братишка, будь добр, повтори. Я слишком удобно устроился, чтобы двигаться.

С кухни донеслось женское хихиканье, потом из решетки коммуникатора раздался голос Иоланды Доннуа: — Эй, герои, обед готов. Поспешите. — Потом она добавила: — Билл, крикнешь детишек со двора?

—  О'кей, Ио.

Билл Доннуа подошел к каплеобразному выступу в углу гостиной и побарабанил пальцами по решетке, прикрывающей отверстие. На нижних этажах, футах в пятидесяти под землей, дети Доннуа услышали этот звук и замолчали, ожидая, что скажет отец.

—  Кормежка ждет, чудовища! Свистать всех наверх!

Ребятишки повыскакивали из своих комнат и игрового зала и вручили себя засасывающей силе невидимого воздушного лифта, который находился в полости внутри стены.