Возврата нет (СИ) - Багрянцева Светлана

— Зачем вы так говорите, мама Зейнеп, может она хорошая девушка, — возразила невестка.

— Поживем увидим, какая она, — фыркнула Зейнеп, а про себя подумала, что хуже быть не может: привёз эту беременную Эмин не вовремя, все планы её обожаемого сыночка порушил.

* * *

Эмилии позвонила свекровь и на ломаном русском сообщила, чтобы собиралась и выходила на стоянку автомобилей при отеле. Эма быстро привела себя в порядок. Краситься не стала, чтобы не раздражать будущую свекровь. Положив телефон в карман куртки, она вышла на улицу, недоумевая, как обращаться со всеми. Эмин сказал, что свекровь принято называть «мама» и добавлять имя. Есть ещё специальное обращение ко всем родственникам, он потом научит. Какая Айла ей мама? Ранее и в России так было принято, но обычай давно себя изжил. Сейчас в основном обращаются по имени и отчеству или добавляют слово «тётя».

Пришлось ждать, когда подъедет машина, но не долго. Из неё вышли две женщины и молодая девушка. К удивлению, Айла подошла и поцеловала в обе щеки, но поздоровалась по-турецки.

— Ийи гюнлер, анне Айла, — с трудом выговорила Эма.

Она надеялась, что свекровь оценит то, что она учит язык. Фраза: «добрый день, мама Айла», возможно, на слух вышла с дичайшим акцентом, но она старалась. Свекровь кивнула, но при этом презрительно фыркнула. Потом свекровь познакомила со своими спутницами. Эма снова вежливо поздоровалась и спросила, не знают ли они английский язык. Дамы только кивнули.

Айла поторопила, предложив сесть в машину и поехать. Эма залезла на заднее сиденье, рядом с ней села Латифа, а потом Айла. Зейнеп уселась впереди.

Эма заметила, что обе пожилые женщины в закрытых длинных платьях и накидках на голове. Они не повязывали платок, но голову всё равно прикрывали. Латифа придерживалась светского образа, на ней не только головного убора не было, но вместо платья она надела обычные джинсы. Эма с тоской подумала, что ей придётся забыть о такой одежде. Эмин сам вчера сказал в телефонном разговоре, что не потерпит в доме женщину в брюках. От воспоминаний о том, как он с ней вчера разговаривал, наставляя, что именно нельзя покупать, Эма вздрогнула. Ей бы хотелось самой решать, что носить, но выбора не оставили. Сейчас и свекровь над ней поиздевается, оденет как чучело в отместку за то, что она не турчанка.

Неожиданно Латифа взяла её ладонь в свою руку и ободряюще погладила.

— Не переживай, всё будет хорошо. Я знаю, тебе сейчас тяжело, одна в чужой стране, но всё не так страшно, как ты думаешь, — проговорила тихо Латифа.

— Спасибо, — искренне поблагодарила Эма.

Вскоре они подъехали к огромному торговому центру. Эма быстро выбралась из машины, а следом Латифа. Девушка схватила за руку, оттащила от машины на пару шагов и шепнула:

— Вчера со мной связался Эмин. Он сказал, что у тебя горе, ты потеряла почти всех родных в аварии. Я сочувствую. Он просил, чтобы мы, по возможности, подружились. Я не против. Только тихо, пусть старшие не знают, что Эмин мне звонил.

— Хорошо, я согласна подружиться, — улыбнулась Эмилия.

Эма пригляделась к будущей родственнице. Она была среднего роста, со стройной фигуркой и красивым лицом. Чёрные волосы волнами спускались до талии. Карие глаза смотрели с добротой. На губах играла улыбка. Неужели ей повезло и она действительно обретёт тут подругу? Потом вдруг вспомнилась Вера, она также считалась подружкой, пока не показала своё истинное лицо.

Старшие дамы пошли вперёд. Айла что-то гаркнула на родном языке. Латифа пояснила, что её попросили проследить, чтобы Эмилия не потерялась. Девушка схватила Эму за руку и повела вслед за старшими. Недалеко шёл водитель, видимо, он был ещё и в качестве охраны.

— Твоё имя как произносится, с одной эм или двумя? Ты скажи, если я неправильно говорю, — поинтересовалась Латифа.

— С одной. Я скоро приму вашу веру и выберу новое имя. Эмин хочет, чтобы меня звали Мелек. Он так обращается ко мне. Ты тоже можешь. Мне нужно привыкать.

— Мелек — очень красивое имя. Оно означает ангел, — мечтательно произнесла Латифа.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Зашли в торговый центр и тут же очутились среди сверкающих чистотой витрин. Эму повели к лифтам. Потом они поднялись на пару этажей выше. Она заметила, что тут есть элитные бутики, такие как «Прада» или «Зара». Зашли в один из них. Одежда оказалась разная, даже топики и шорты есть, но мало, всё же ещё не сезон.

— Эмин меня предупредил, что ты можешь покупать себе всё необходимое. Надеюсь, он объяснил, что в нашем доме в брюках и чрезмерно открытой одежде не ходят. Выбирай всё, что понравится, — произнесла Айла на ломаном русском, а на лице читалось презрение.

Латифа не поняла, о чём сказала Айла, схватила с вешалки красивое платье до колен. Оно было приталенное, с юбкой-карандаш и открытыми плечами.

— Нет, это не приемлемо, — Айла выхватила наряд и повесила назад. — Длинное скромное платье или юбка в пол.

— Постойте, но мне родители разрешают такое, почему ей нельзя? — воскликнула Латифа, но вовремя остановила себя, умерив пыл.

К старшим принято относится с почтением, но Латифа не могла унять свою импульсивность.

— Здесь она не решает, а я и Эмин. Она в наш дом входит, не в чужой, — поджала губы Айла.

— Можно подумать, ты будешь в этом непотребстве ходить, когда станешь женой моего Тая. Семья Туран всегда одевалась в соответствии с нормами нашей веры, — подала голос Зейнеп, кивая на джинсы Латифы.

Девушка обернулась и увидела, что Эма смотрит в пол, а в глазах стоят слезы. «Вот же две старые карги», — подумала она в сердцах. Айла и Зейнеп говорили на турецком, гневным тоном. Наверное, Мелек подумала, что это ей не довольны.

— Мама, Зейнеп, можно мы сходим в уборную на пять минуточек. Она как раз напротив.

— Идите, но быстро, — разрешила Зейнеп.

Латифа схватила подругу за руку и повела прочь. Уже в уборной она обняла Эму и ласково прошептала:

— Не плач. Всё хорошо. Это меня отругали, а не тебя. Будь смелой, но вежливой. Не дай им себя затюкать.

— Прости, эмоции так и хлещут. Наверное из-за ребёнка. Я на третьем месяце. Ой, нельзя было говорить, — Эма испуганно прикрыла рот рукой.

— Я никому не скажу. Знаешь, я бы ни за что не вышла замуж за Тая Турана, но отец сговорился о свадьбе и пришлось подчиниться.

— Но ты не выглядишь грустной. Прости, я зайду в кабинку.

— Чего грустить? Тай ещё не знает, с кем связался. Мама иногда говорит, что я не турчанка, а шайтан в юбке, — хохотнула Латифа.

Эма вместе с Латифой вернулась в магазин, распрямив плечи и гордо вскинув голову. Как же она была благодарна этой милой девушке за поддержку, благодаря ей походы по магазинам прошли хорошо. Латифа подсказывала и помогала. Неожиданно и Зейнеп стала доброй, словно фея-крёстная. Зазывала в гости. Дала свой номер телефона.

Эма устала и физически, и эмоционально. Но зато оказалась обладательницей шикарного нижнего белья и роскошных платьев, юбок и блузок. Да, платья закрытые, но приталенные, с пышными юбками и красивым рисунком. Вся одежда из ткани высшего качества и от именитых кутюрье Европы и Турции.

Наконец-то поехали в обратный путь. Латифа дала ей свой номер телефона и обещала завтра навестить. Айла напомнила, что необходимо ещё и свадебное платье с кольцом купить, но сделают они это перед самой свадьбой. В ювелирном магазине покупали только для Латифы. Эма сама отказалась от золота. Свекровь недовольно зыркнула, будто её оскорбили, и Эмилия попросила тоненький браслет-цепочку, только чтобы не обижать её.

Попрощались так же на стоянке отеля. Там ждали две девушки горничные. Вещи они сразу понесли в прачечную, пообещав, что завтра всё принесут и развесят в шкафу. Эма удивилась: за ней ухаживают, как за принцессой, не иначе Эмин постарался. Впрочем, неприятный осадок после встречи с его матерью всё же остался. Айла сделала всё, чтобы испортить ей радость от обновок.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

31

Эмин не приехал вечером. Позвонил, извинился, сказал, что на работе много дел. Не забыл спросить, как прошёл день, что немного добавило теплоты на душе. Эме казалось, что Эмин её привëз на свою родину, вытребовал подпись под нужными документами и забыл о ней. Она понимала, работа не стоит на месте, но вечерами можно было появляться.