Бесноватые - Кристофер Фаулер

— Да брось ты, не скромничай. Думаю, ты прекрасно знаешь, что сделала. Ты обнаружишь, что эта маленькая цацка открывает много полезных дверей, — Брент смотрел, как она пристегивает значок к лацкану, но больше о предмете не распространялся.

Во время встреч в следующие несколько дней Алана специально обращала внимание на людей, которые носили такие же значки, — они были из самых разных стран, но казалось, что в них есть что-то общее — взгляд, манера себя держать, что-то, что она не могла обозначить словами. Если другие носители и замечали ее булавку, они никак этого не показывали. Уикенд она провела с Луаком — он занимался законами об авторских правах, и они встречались в Париже. Пока он одевался, она смотрела телевизор и заметила целый ряд официальных лиц на заседании ООН, которые, кажется, носили такую же булавку. Ей показалось, что что-то здесь не так: чем больше она смотрела на проклятую штучку, тем больше она казалась ей похожей на современную версию эсэсовского знака отличия. Однако люди, которые носили ее, — всегда только мужчины, казалось, выглядели людьми, которые не могли иметь ничего общего с военными преступлениями. Ночью она отстегнула заколку и внимательно изучила ее под светом лампы.

«АУ».

«Административное Управление». Что же, черт побери, это означало? Что владеющий ею человек получал скидку на авиарейсы или какие-нибудь льготы при заключении очередной сделки? Ну да, ее повысили, но что в этом такого элитарного и к чему была вся эта таинственность? Действительно, казалось, что представители управления компаний, с которыми она имела дело, стали относиться к ней с каким-то новым уважением, истинная правда, двери перед ней стали открываться гораздо охотнее, чем раньше, это ведь ей не привиделось, правда? Но что такого особенного она на самом деле сделала, чтобы заслужить подобную честь? Что выделило ее, чем она так специфически отличилась от всех остальных?

Она проснулась, посреди ночи, покрытая ледяным потом.

Все стало ясно, как день. Она поразилась тому, что не поняла этого с самого начала. Она убила человека — по крайней мере, они думали, что она это сделала, — и это дало ей шансы на вступление в некое подобие клуба — в общество тех, кому удавалось совершить убийство и не попасться. Она доказала, что была сделана из правильного теста, она была достойна находиться в заповедном круге делового мира. Она убила прямого честного Макса, которого с такой отчаянной преданностью любили его сотрудники и ненавидели все управленцы — за то, что он заставлял все это выглядеть таким простым.

Алана поплескала на лицо холодной водой и уставилась в свои красные глаза в зеркале. Она не была убийцей, она была профессионалом. Макс поскользнулся. Это было происшествие из числа тех, которые происходят с людьми постоянно. Ей надо было с кем-то поговорить. Ей надо было увидеть Брента.

— Административное убийство?[47] — прошипел Брент, изображая ужас. — Господи, Алана, это не то место, где можно об этом говорить.

Они стояли в переполненном баре в «Клариджез», дожидаясь момента, когда можно будет войти в богато украшенный коврами обеденный зал, похожий на старый кинотеатр.

— Не пройти ли нам к столу, прежде чем придут остальные?

Было двадцать пять минут девятого, и зал уже начинал заполняться. Американцы ужинали рано, французы ели поздно, и только английские бизнесмены заказывали столики на восемь тридцать или на девять. Брент отпил воды и облизал губы, выглядел он немного нервно.

— Я же тебе говорил, «У» означает «Управление». Никто никогда — никогда! — не говорит об убийствах. Я всегда утверждал, что мы должны больше рассказывать нашим новым членам, но совет считает, что лучше предоставить самим новичкам возможность разобраться. С чего у тебя возникла такая дикая идея о значении букв?

— Сама разобралась. Может быть, вы так себя и не называете, но это то, что вы подразумеваете.

— Я всегда знал, что. ты будешь одной из самых умных, — засмеялся Брент. — Ну, теперь, когда ты знаешь, если у тебя есть вопросы, — настало время их задать.

— Что я должна делать?

Он посмотрел на нее пустым взглядом:

— Ничего. Ты ничего не «делаешь». Ты уже заслужила знак почета. Он проведет тебя во все те места, в которые тебе надо попасть. Оглянись вокруг, ты будешь встречаться с другими членами клуба, но никто никогда не будет говорить с тобой об этом, потому что нет никакой необходимости. Это самый закрытый клуб, Алана, клуб, членства в котором не просят. Клуб этот признает тебя по одному простому деянию, которое ты совершила самостоятельно. Члены «АУ» есть во всех сферах жизни. Страхование, банковское дело, юриспруденция, СМИ — владельцы газет — безусловно, многие из них с нами. Ты завоевала себе золотой проездной билет повсюду, дорогая. Подумай об этом: ты тратила свою жизнь, вкалывая, как пчела, чтобы шарики коммерции крутились в подшипниках. Твой мир — это кошмар, от которого просыпаешься в холодном ноту — сон о беспрерывном заключении сделок, так ведь? — он одарил ее понимающей улыбкой. — Посмотри, чем ты занимаешься: брокерские услуги, планирование, прогнозирование, выгоды и потери, сведение цифр, и все это слишком быстро сменяется, но ты — ты сделала следующий шаг, вместо того чтобы просто продолжать бегать по кругу, поэтому то, что тебя вознаградили, всего лишь справедливо.

— И поэтому я могу носить булавку.

— Ну, отчасти. Есть еще причина. Она защищает тебя. Она означает, что никто не может сделать ничего подобного с тобой. Ты теперь в безопасности. Ты заплатила по счетам. Ты — охраняемый вид. Какой был бы смысл в клубе, если бы он не предоставлял своим членам какие-то привилегии? — Он сделал знак официанту: можно нам сюда вина?

Она должна была чувствовать себя чудесно. В конце концов, никто никогда не обнаружит того, что она на самом деле не «платила по счетам», а всего-навсего, отупев от выпивки, в изумлении наблюдала, как Макс пострадал во время ужасного происшествия. Снимая туфли возле гостиничной постели, Алана чувствовала только отвращение и стыд из-за того, что, в конечном счете, это был пик ее карьеры, — все, ради чего приносились жертвы. Если бы она затащила Макса в переулок и зарезала его один на один и никто не нашел бы убийцу, она все равно получила бы золотую булавку. «Расчистка пути» — назвал это Брент, как будто она помогла выкорчевать низкий кустарник, застревавший в колесах, двигающих вперед промышленность. Похоже, Макс раскачивал слишком много лодок, и никто в высшем эшелоне не сожалел о том, что его не стало.

Наличие булавки обеспечивало ей встречи с людьми, которые еще несколько недель назад даже не отвечали на ее звонки. Она стала заключать более выгодные сделки и получала более высокие проценты, и ей уже даже не приходилось надрываться на работе. Через какое-то время это стало восприниматься как что-то естественное. Она начала думать, не взять ли ей отпуск. Глядя на самолеты, выруливающие по залитой дождем взлетно-посадочной полосе Хитроу, она попыталась решить, куда свозить Луака, — куда-нибудь далеко, туда, где ни один из них до этого не был. И в этот момент она увидела лицо Брента, отраженное в темном стекле.

Американец стоял за ней, но привычная улыбка, обычно кривившая его лицо, исчезла.

— Брент, — сказала Алана, чувствуя, что чувство вины возвратилось, — ты летишь в Антверпен на керамическую ярмарку?

— Нет, Алана, — ответил Брент, — я пришел увидеться с тобой.

— Со мной? Я не понимаю.

— О, думаю, ты понимаешь.

— Присядешь? — нервно спросила она.

— Нет. Это не займет много времени. Почему ты не сказала никому правду о том, что случилось между тобой и Максом в ту ночь?

Алана лихорадочно размышляла. Она думала об этом уже тысячу раз. Никто не мог узнать, как на самом деле умер Макс. Она могла нагло это отрицать.

— Ты прекрасно знаешь, что случилось.

— Теперь я знаю.

— Что ты имеешь в виду?

— Я знаю, потому что Макс Харвуд сам мне рассказал.

— О чем ты говоришь?

— Он снова с нами, Алана.

— Но он же умер, — она повысила голос. Люди в зале стали оборачиваться на нее.

— Макс появился у меня в отеле прошлой ночью, он провел три недели в клинике без памяти, как дитя. Последнее, что он помнил, — было то, что он отошел от тебя, после того как ты пыталась запрыгнуть на него, чтобы потрахаться, и задел за край постели. Что означает, — Брент наклонился вперед, залез под пальто Алане, нащупал булавку и отстегнул ее, — что ты более не можешь носить это. Получается, у тебя все-таки нет качеств, которые требуются, чтобы ее иметь, вот что.

Брент взвесил булавку в руке, прежде чем опустить ее в карман:

— Это означает, что ты больше не защищена, — глаза его светились ленивым презрением. — Мы думали, ты была первой женщиной, перебравшейся через стеклянный потолок, которая действовала как мужчина.