Пришлите старшего инспектора Веста - Джон Кризи

— Гиссинг не думал, что я останусь живым, — сказал Роджер. — Так он мне заявил. Как вы ненавидели работу своего мужа, как вы играли на его нервах. В этом нет ничего нового. Но вы согласились помочь в похищении. Гиссинг дал вам наркотик. Вы рассказали ему о вмятине на медальоне, который он предъявил, чтобы доказать, что Рики у него. Вы знали, что он сам дьявол, и тем не менее помогали ему. Вы поверили, что Рики не причинят зла. Боже мой, как может женщина пойти на такое, любая мать…

— Но ведь он не пострадал? — закричала она. — Гиссинг сдержал…

Она не успела добавить «свое слово», обернулась и уставилась на Шоуна, который смотрел на нее, пока до него доходил смысл сказанного. Роджеру казалось, что муж мог бы убить ее, но он просто смотрел, и лицо его постепенно каменело. Он застонал, как в агонии, и закрыл лицо руками.

Несколько часов спустя Гиссинг ответил на все их вопросы, и вскоре не осталось ничего такого, что было бы им неизвестно. Белле посадили под домашний арест в отеле, Шоун ждал в другой комнате. Он не стал тигром в клетке, чего так опасался Роджер, но окаменел и говорил, и двигался механически. Глаза его светились, как затухающие угольки.

Роджер был рад, что ему не придется участвовать в подведении окончательных итогов, для него дело было закрыто. Марино не предлагал ему задержаться. Он понимал, какие причины заставляют его спешить домой.

Роджер был один в комнате, когда зазвонил телефон.

— Хелло.

— Спускайтесь и зайдите за мной, Роджер, хорошо? — Это был Марино, комната которого находилась на первом этаже.

— Конечно, сейчас приду.

Марино сидел в одиночестве и курил. Рядом с коляской стоял стакан с виски. Он махнул в сторону бутылки и сифона с содовой. Вид у него был уравновешенный — он больше не бился над неразрешимыми проблемами. Ничего не выражающим голосом он произнес:

— Я только что был у Лиссы. Пуля застряла пониже ребер. Они ее вытащили. — Он улыбался почти весело. — Был разговор о быстрых мерах, что спасло ее от потери крови и в конечном счете от смерти.

— Большей радости мне нельзя было бы доставить, — тепло сказал Роджер.

— Я знаю. Я видел Шоуна. Пока слишком рано судить, чем все кончится. Не знаю, что будут делать с Белле и будет ли возбуждено уголовное дело. Думаю, что нет. Она не знала об убийстве, просто заключила соглашение с Гиссингом, которого едва знала. Она рвала и метала по поводу Шоуна в присутствии Гиссинга, и тот подсказал ей, как от него избавиться: инсценировать похищение и заставить Шоуна заплатить выкуп. Она, по-видимому, передала ему половину суммы, выплаченной Шоуном через Пуллинджера. Мы обнаружили деньги в ее комнате и можем предъявить обвинение здесь, а вы — в Англии, но я считаю, что этого делать не следует. Согласны?

— При условии, что она ничего не сделает Рики.

— Об этом не может быть и речи. Она и Шоун расходятся. Они уже разошлись. Мне кажется, она задушила в нем любовь к себе. В течение последних нескольких месяцев он тянулся к ней только потому, что хотел сохранить для себя Рики. Его родня отправится в Коннектикут и приготовит их дом к приезду мальчика. Он говорит о выделении Белле какой-то суммы, чтобы она могла жить. Вы никогда не любили Шоуна, не правда ли?

Марино сморщил губы.

— У нас могут быть и другие Шоуны, — сказал Роджер.

— Я даже не буду гадать, как это может случиться, Роджер. Если не считать, что Шоун собирается возвращаться в Европу. Он проведет здесь месяц и затем снова начнет работать. Он может взять с собой Рики. Я говорил с Гиссингом, — продолжал Марино. — А также с Пуллинджером, Джейбердом и прочими. Все сходятся на том, что Гиссинг не лгал вам. Началось с малого. Но когда Гиссинг узнал, как высоко мы ценим Шоуна, он решил, что может содрать побольше. Пуллинджер выследил его и потребовал денег за молчание — так они стакнулись. Пуллинджер всегда был умным. Он отравился наркотиком вместе с вами и вызвал одного из наших людей. Но он не ожидал, что тот настигнет машину, в которой увозили вас. Когда его спутник начал погоню, Пуллинджер решил этому помешать и направил его к дому Вебстера. Его коллегу захватили, а он улизнул. Звучит правдоподобно.

Марино остановился:

— Никакой красной опасности не было. Я полагаю, вы догадались, что мы были напуганы «красной угрозой», раздуваемой в прессе. Но нам и без этого забот хватает. Если бы пресса ухватилась за этот вариант, то мне бы не о чем было разговаривать с вами.

Роджер рассмеялся:

— Я видел ваши газеты и знаю, что вы имеете в виду.

— Ну, Роджер, я думаю, мы близки к завершению. Остается только один вопрос: я хотел бы, чтобы вы, ваша жена и ваши ребята приехали сюда на каникулы. Месяц, два месяца, сколько хотите — вы будете моими гостями. Приедете?

— Если бы Джанет это слышала, вы бы не рискнули продолжать, — мягким голосом ответил Роджер.

— Сегодня я напишу ей, — обещал Марино, отхлебнув из стакана. — Ну, а теперь я действительно думаю, что все закончено.

Роджер опустошил свой стакан и налил еще. Он уселся в кресло и вытянул ноги.

— Сколько Лисса пробудет в больнице?

— Говорят две-три недели. А потом будет лечиться дома, уже вдвое дольше. Затем начнет опять работать со мной. Вы не хотите повидаться с ней перед отъездом?

— Не думаю, — сказал Роджер. — Просто передайте ей мою любовь к скажите, что я буду с нетерпением ждать ее в Лондоне. Если она захочет, то как-нибудь я покажу ей Скотленд-Ярд.

Он прибыл в лондонский аэропорт рано утром и, как только прошел таможню, увидел Лиссу. Рядом было еще около пятидесяти человек, но он видел только ее. Он смотрел на нее как будто в первый раз. Она задохнулась, когда он ее обнял. Сияние ее глаз было чудом. Они почти не говорили.

Ярд выслал машину с шофером, они уселись сзади. Машина мчалась по пригородам, по еще темным лондонским улицам. Свет огней Нью-Йорка казался сном, сном было и все остальное.

Но не было ничего, что он хотел бы забыть. И лишь совсем немногое, чем он не хотел бы делиться с Джанет. Приступ неожиданной страсти мог захватить его, но не поработить. И он об этом не жалел.

От Марино пришло письмо и вызвало на Белл-стрит сенсацию. Они не могли уехать в течение уже нескольких месяцев, но это не мешало Джанет строить планы, а мальчишкам — мечтать. Поездка была основной темой их разговоров, когда однажды утром Роджер вышел с Белл-стрит в полной уверенности, что ждать уже недолго. Он назовет день отъезда, и они начнут считать дни. Ему почему-то не хотелось звонить Марино. Он знал, что Лисса вернулась в Англию и дважды обедала с Шоуном, который привез с собой Рики и женщину средних лет. Она много сделала для того, чтобы растопить тот леденящий страх, который терзал ребенка.

В его кабинете зазвонил телефон.

— Говорит Вест.

— Господин Марино, мистер Вест, из американского посольства.

— Соедините меня с ним.

— Это вы, Роджер? — ласково спросил Марино.

— Привет, Тони!

— Привет, старина. Когда вы с семьей собираетесь посетить нашу благословленную Богом страну?

— Вас ожидает страшный удар: скоро, — ответил Роджер. — Я не могу их больше сдерживать.

— Давайте скорее. Весна — чудесное время в Адирондаксе! Не откладывайте, Роджер! Это приглашение и от Лиссы.

— Дайте мне время уломать шефа. — Он подождал, пока Марино прокашлялся. — Как Лисса?

— Отлично, — сказал Марино. — Она хотела бы поговорить с вами. — Марино подождал, будто догадывался, что Роджеру нужно время, чтобы справиться со своими чувствами, но он ошибался. — Прежде чем она возьмет трубку, я хочу сообщить вам новость. Это о Лиссе. Она не в своем уме, Роджер. Она собирается выйти за меня замуж. Как вам это понравится?

В трубке послышался голос Лиссы:

— Ему это понравится. Дай мне поговорить с ним. — Через мгновение он услышал: — «Привет, Роджер. Скажите Тони, что это единственное мое разумное деяние, скажете?»

— Разумное? — Он едва не сказал «отважное», но вовремя остановился. — Счастливейшее! — сказал он.

Было так приятно слышать ее смех.