Перстень младшего Бога (СИ) - Гусарова Александра

– Но ты ко мне же каждый день приходишь?

– Благодаря перстню. Он – хран и проводник.  Если его у тебя не будет, я в этот мир вообще прийти не смогу. Он закрыт и безмагичен.

– То есть, если я отдам тебе Рин–ав–Инскирь с кодовыми словами, то ты исчезнешь и больше никогда не появишься?

– Если ты понесешь от меня и родишь сына, я заберу вас с собой.

Он сказал это твердо, без тени сомнения. И я поняла, что действительно заберет. Только захочу ли я там жить? А если я дочь рожу? Странные мысли, рожать я никого не собиралась и меры для этого принимала.

– Поспать до полуночи надо, чтобы путешествовать со свежими силами! – я не стала комментировать его слова. А встала, завела будильник и потянула мужчину в кровать.

– Меня ты тоже попытаешься изнасиловать? – иронично выгнул бровь Кир.

– Ага, насилие или пытка сном. Пошли спать!

– А что, в вашем мире пытки есть? А какие? – заинтересованно уточнил бог.

– Человека свяжут и воду опустят! – деловито сообщил кот.

– И куда вода бежит? – удивился викинг. – На голову пленнику?

– Зачем на голову? – лениво по–кошачьи потягиваясь и зевая, уточнил Боня. – Она в раковину бежит.

– А в чем же пытка? – спросили мы в унисон. Я тоже юмора не поняла.

– Он с ума сходит от мысли, сколько ему за коммуналку придется платить…

Где такие мысли берет мой кот, я просто не представляла. Только знала, что он научился включать телевизор, если пульт лежит в правильном положении на диване.  И не только включать, но и переключать каналы. Потому что стал последнее время требовать с меня положить его так, как было ему удобно.

Кир юмора не оценил. Он не понял слова «коммуналка». Богу вообще многое в нашем мире, да и в лексиконе в частности, было непонятно. Зацикливаться на этом не стал. Викинг понимал, что мне нужно поспать. Человеческое тело очень несовершенно и требует регулярной подзарядки. Поэтому сам утянул меня в кровать, уютно пристраиваясь рядом. Сразу заснуть, конечно же, не поучилось. Секс был быстрым, но жарким.

Я совсем некстати вспомнила анекдот: когда миллиард китайцев разом набрали неправильный пароль, компьютер согласился что он правильный.  Так вот, когда тебя так часто имеют или любят (кому что ближе), то противозачаточные таблетки согласятся, что они не эффективны.

И что дальше? Хотя мне уже мама постоянно твердила, что в тридцать пять нужно рожать для себя, чтобы в старости не остаться с пятнадцатью кошками. И профессор Забелина на это явно намекала. А может, ну эти таблетки? От такого мужика не грех и родить. Только в Алигалу я не поеду, что бы он там не говорил.

Казалось, что я только это все обдумала и закрыла глаза, как в мое сознание ворвался противный звук сирены. Я на телефон установила именно такой сигнал для будильника. Противно, но действенно.  До того у меня Let it be битлов стояло. Я под звуки музыки еще слаще засыпала.

На Кира сирена не действовала. Он сладко причмокнул, обхватил меня рукой и прижал к себе. Пришлось толкать в плечо. Проще, наверное, было каменную стену растолкать и разбудить. Мужское тело было твердым и упругим. И лишь когда мой кулак уже заболел, он наконец–то открыл глаза, сонно тряхнул головой и спросил:

– А? Что? Что случилось?

А затем широко расплылся в улыбке и произнес мурлыкающим тоном:

– Ирина!

Нечто, упирающееся мне в бедро, показывало очевидность его намерений. Но сейчас было точно не до этого.

– Вставай, засоня! Полночь. Нужно в Гиперборею отправляться.

Он тяжело вздохнул, потерся о мою щеку носом и трагичным тоном спросил:

– А, может, ну ее, это Борею?

– Мне все равно. И ожерелье Властины мне не нужно, – пожала в ответ плечами.

Он сразу как-то помрачнел, насупил брови и поджал губы. Зато сразу проснулся.

– Да, оно мне нужно. Встаем!

И одним плавным движением дикой кошки встал с кровати, поднял меня и стал одеваться. Я на секунду задержалась, разглядывая совершенную мужскую красоту. Потом сама себя отругала, что прохлаждаться некогда. И тоже стала одеваться.

А через полчаса мы уже стояли на самой настоящей деревенской улице. Солнце уже взошло, освещая кривобокие домишки и покосившиеся заборы. Окна некоторых домов были выбиты и смотрели на улицу темными, мрачными проемами. Некоторые были забиты досками крест накрест. Но некоторые дома оставались живыми. Это было понятно по крику петухов, оповещавших мир, что начался новый день, да по мычанию коров, которые в конце улицы собирались в стадо, собираясь отправляться на выпас. Прямо настоящая картинка умирающей российской глубинки.

– И где мы? – уточнила я у Кира. – До таможни далеко?

– Ты думаешь, я все миры и все места знаю и помню? – невесело усмехнулся бог. – Одно скажу, мирозданье нас выкинуло сюда не просто так. Это как маленькое задание, после которого мы получим свой приз.

Ага, квеста для полного счастья мне сейчас точно не хватало. Но что я могла сказать в ответ? Ни одно живое существо, даже если ты бог, не может знать все улочки и закоулки, рощицы и овраги, болотца и перелески. Поэтому согласно кивнула, прикрыв глаза. Затем предложила:

– Пошли искать, кто нам поможет? – и мы отправились вдоль по пыльной улице.

Пока никто навстречу нам не попадался, существенно осложняя  поиски. Да и время определить было сложно. Мои часы показывали московское время, которое явно не совпадало с местным. При этом я точно помнила, что коровы отправляются на выпас очень рано, чтобы успеть за день наесться. У бабушки в деревне хозяйские буренки выходили на моцион в шесть утра. А колхозное стадо, говорят, выгоняли в пять, срезу после первой дойки. И судя по пустому пространству вокруг, время было действительно очень ранним. Стучаться с вопросом к кому-нибудь я бы не рискнула. И тут мы заметили какое-то шевеление у дальнего дома на окраине, к которому стекались немногочисленные коровы.

Приглядевшись, поняли, что на завалинке последнего дома сидит старый дед с цигаркой в зубах и треухой шапке на голове. И это несмотря на то, что в данной местности сейчас было лето. Рядом с дедом лежал большой кнут и палка, заменявшая ему посох. К деду со всех концов не спеша стекались коровы.

Что самое удивительное, буренки не разбредались кто куда, а неторопливо строились в колонну по три головы, при этом нетерпеливо махая хвостами, толкаясь боками и рогатыми головами.

– Опять Ночка опаздывает! – выругался дед. – Когда к дисциплине приучится?

Его слова были обращены к животным. В ответ прозвучало разрозненное «му–у». Дед вынул цигарку изо рта, смачно плюнул и картинно вздохнул:

– Чаво «му»? Ждем опоздавших! – с этими словами откинулся на стену дома и блаженно прикрыл глаза, делая вид, что нас он не заметил.

Кир подошел поближе и как можно более вежливо произнес:

– Доброе утро, любезнейший! – вот уж не ожидала услышать такие речи из его уст.

– Доброе, коли не шутите! – дед приоткрыл один глаз и посмотрел с любопытством на нас. – Кто такие, откуда будете?

Бог проигнорировал его вопрос, задав свой:

– А вы не подскажете, где мы сейчас находимся?

– В смысле, где? – дед искренне удивился. – На краю нашей деревни.

– Это мы и так видим, – буркнула я. Но старый оказался мужчиной, сохранивший отменный слух, и добавил ехидно:

– А чаво вы от пенсенера еще услышать хотите? – он так и сказал «пенсенера» на деревенский манер. Я тут же вспомнила знаменитое бабушкино: «манаез» и «бускуют». – Я из нашей Апсарки ни разу не выезжал.  Даже пензию ко мне оформлять из пенсионного фонда прямо сюда приезжали.

Я, честно говоря, удивилась уровню здешнего сервиса. В наш пенсионный нужно загодя записаться, да еще неизвестно, попадешь ты на прием или нет. Домой к тебе они точно не придут.

– А не подскажете, помочь нам в этом кто-то сможет? – постарался уточнить Кир.

– Помогу, чего не помочь добрым людЯм! – усмехнулся дед, перекинув цигарку  из одного угла рта в ругой. – Ступайте к Ивану-царевичу. Он вам все и расскажет.