Обязан выжить - Николай Дмитриев

— Свяжи ему ноги! Полотенцем!

Бык с готовностью рванул мужика за лодыжку, и уже через минуту хозяин валялся у кровати с туго связанными щиколотками, а Вика, поняв, что наступил удобный момент, бросил напарнику:

— Ты займись им, а я уберу бабу…

— Не надо! — истерически выкрикнула женщина, но Вика, не обращая внимания на вопли, бесцеремонно выволок ее в коридор.

Там немного опомнившаяся женщина, цепляясь ему за руки, принялась умолять Иртеньева:

— Дяденька, не убивайте! Не убивайте…

Причинять ей зло у Иртеньева и в мыслях не было, однако припугнуть следовало, и он грозно прошипел:

— Жить хочешь?

— Дяденька… Да я для вас… — видимо, воспринимая все на свой лад, она тут же потянула с себя одеяло, обнажив до половины тугое, крепко сбитое тело, и залопотала: — Я ж к этому, потому как он начальник… Понуждал, а у меня работа…

Вика отлично понимал, что, стремясь его разжалобить, женщина, скорее всего, просто врет, но какая-то доля правды в ее словах, безусловно, была, и уж, конечно, не от большой любви она легла в постель к тому жирному борову.

Иртеньев только здесь, в коридоре, сумел ее разглядеть. Она была плотненькая, еще совсем молодая и чем-то напомнила Вике Полю. Не раздумывая долго, Иртеньев протащил женщину еще дальше по коридору и запихнул в туалет.

— Сиди здесь тихо! Жди, когда уйдем. Если пикнешь, пеняй на себя, — и Вика для острастки показал ей хозяйский браунинг.

Женщина благодарно пискнула, а Вика поскорее прикрыл дверь и, услыхав щелчок внутреннего запора, облегченно вздохнул. Теперь, когда он на какое-то время наконец-то остался один, можно было заняться и главным делом.

Из комнаты, где оставался Бык, послышались звуки ударов и приглушенный вой, а это могло означать только одно: Васька всерьез принялся колотить хозяина, добиваясь, чтобы тот сказал, где у него спрятаны ценности. Судя по состоянию дома и обстановке, таковые должны были быть, но как раз они сейчас интересовали Вику меньше всего. Временные жильцы еще ничего не успели перестроить, потому Иртеньев без труда прошел в бывший дедушкин кабинет и, ничего не опасаясь, зажег свет.

По какому-то наитию Вике казалось, что тут ничего не должно измениться, но, к сожалению, это было не так. Теперь комната явно была чьей-то спальней, и лишь дубовые панели по стенам, чудом не пошедшие на дрова, напоминали о былой обстановке.

Чтобы как-то сориентироваться, Вика пару секунд простоял у двери, а потом уверенно подошел к стыку панелей в левом углу комнаты. Рядом стоял громоздкий шкаф, и, ощупывая планку, Вика подумал, что ему повезло и передвигать эту махину не нужно.

Похоже, механизм тайника не пострадал, во всяком случае, когда Вика надавил ладонью, он почувствовал, как панель под его рукой легко повернулась. Вика поспешно заглянул в открывшийся проем и увидел, что на средней полке потайного шкафа стоит ларец.

Иртеньев повернул торчавший из замочной скважины ключик и, откинув крышку, увидел, что поверх бумаг и коробочек, почти доверху наполнявших старинный ларчик, лежит большой латунный ключ от оставшейся далеко в прошлом львовской квартиры…

Лодка, спешно купленная по случаю за шесть руб лей, была старой и текла так, что почти каждый час приходилось вычерпывать набиравшуюся на дно воду специальным совком. Впрочем, Вику это беспокоило мало, все равно в конце пути посудину предстояло или продавать по дешевке, или же просто бросить.

Вечерело, солнце опускалось все ниже, и нагретая за день вода дышала теплом. По обе стороны пароходного хода на волне покачивались белые и красные бакены, а на левом берегу торчал чуть покосившийся семафор.

Сидевший на веслах полураздетый Бык лениво греб, больше надеясь на течение, и Вика видел, как каждый раз, когда Васька делал очередной гребок, на его правом предплечье лениво изгибается вытатуированный там синий кинжал.

Сам Вика, жмурясь на игравшие по воде солнечные блики, думал. Идея уйти из города на лодке принадлежала ему, поскольку, зная основы сыска, он предполагал самый худший вариант, а это значило, что в запасе у них с Васькой всего один день.

Правда, обчищенный ими советский чинуша, в силу пикантных обстоятельств, возможно, и промолчит, но особых надежд на такой исход Вика не питал. Что же касается идеи Быка реализовать награбленное и устроить на какой-нибудь хазе кутеж, то Вика просто разругал его за дурость.

Пришлось даже кратко объяснить Быку, что на каждой малине найдется милицейский сексот, а любой барыга сдаст заезжих гастролеров за милую душу. Попытка же продать все на базаре самим, а равно поиск билетов на железнодорожном вокзале, не что иное, как прямая дорога в допр.

После таких доводов тугодум-напарник вынужден был согласиться, и сейчас, перед нежившимся на солнышке после в общем-то удачного вторжения в экспроприированный дедушкин дом Иртеньевым во всей красе возникла перспектива дальнейших, прямо скажем, бандитских действий, в сламе с Быком.

Нет, каким-то особым чистоплюем в подобных делах Вика, конечно же, не был, и какой-то вариант такого плана вполне допускал, но его настораживало другое. Уж больно неуравновешенным, а самое опасное, довольно туповатым показал себя Бык.

Именно поэтому перед Иртеньевым с особой остротой встал вопрос, как быть дальше? Вариантов, собственно, было всего два: или немедленно расплеваться с Васькой, или же, называя вещи своими словами, заняться грабежом и тогда уж, попавшись в один прекрасный момент, огрести по полной программе.

Пока Вика, нежась на корме, пытался построить логическую цепочку, Васька перестав грести и, пустив лодку по течению, вдруг спросил:

— Слушай, Граф, я вот все думаю, чего ты там в доме на морду платок напялил?

То, что Бык все-таки думает, несколько удивило Иртеньева, но на всякий случай ответ им был приготовлен заранее, и потому Вика спокойно сказал:

— Я, пока подходы высматривал, примелькался там, так что вполне опознать могли.

— Опознать, говоришь? — в голосе Быка откровенно звучало недоверие. — А я чегой-то решил, ты вроде как хозяина знаешь…

Выходило, что напарник все-таки что-то заподоз рил, и надо было его успокоить, но придумать Вика ничего не успел, так как Васька, опередив Иртеньева, заявил:

— Ты, Граф, я смотрю, чистеньким хочешь остаться, а по делу не так бы надо. Сначала вволю бы бабой попользовались, а опосля и кончили бы втихую обоих.

Иртеньев хорошо помнил, что Бык именно так собирался поступить, и Вике стоило большого труда отговорить Ваську. Но вот сейчас Бык снова заговорил о том же, и Вика окрысился: