Праведник поневоле - Мэдлин Хантер

– Насколько талантлива?

– Мне даже не нужно говорить об этом – это очевидно любому человеку, у которого есть слух и… сердце.

– Однако некоторые в этом понимают больше других.

– Ей, конечно, нужно учиться. На это уйдет время. Ей нужно учить языки, чтобы каждое слово для нее имело особое значение. Но эта девушка умна и все с легкостью освоит. Верхний диапазон у нее довольно ограничен. Ее сильной стороной могут стать партии меццо-сопрано. Она может петь много лет. У нее есть талант, целеустремленность и, что важнее всего, душа. Это находка, Леклер. Вы хотите просить меня взять ее с собой в Милан в качестве своей протеже?

– Ни в коем случае. Напротив, я прошу вас не делать ей подобного предложения.

Решив отказаться от наследства, Бьянка постарается найти другие способы достичь желаемого, и Верджил вовсе не хотел, чтобы этим способом стала его гостья.

Каталани вгляделась в его лицо.

– Кажется, вы не очень довольны моим мнением…

– Признаюсь, я надеялся на менее положительную оценку – это бы все упростило.

Они подошли к двери в библиотеку напротив кабинета, и Мария, склонив голову, снова посмотрела на Верджила.

– Кажется, я понимаю. Вы хотите воспрепятствовать этой девушке идти своим путем, и мой прохладный отзыв должен был стать для вас оправданием. Если вы слышали ее голос, то ваше сердце должно бы подсказать вам, что на это рассчитывать не стоило.

Да, его сердце подсказывало ему это, но он надеялся, что судить здраво ему мешала терзавшая его страсть.

– Она не позволит вам вмешиваться в свою жизнь, caro. Я со всей откровенностью рассказала ей о жертвах, которых потребует от нее профессия, но ее это ничуть не смутило. Это тоже входило в ваши планы? Вы думали, что, поговорив со мной, послушав, что я ей расскажу, она потеряет охоту петь? Я повторяю, она в высшей степени целеустремленная личность. Ее никто не остановит.

– Возможно. Но мой долг – попытаться сделать это.

– Ваш долг? Ах да, понимаю. Вы должны спасти ее. Очень мило и очень по-мужски. Хорошо, что Бог избавил меня от таких спасителей. – Каталани покачала головой и открыла дверь в библиотеку. Не снимая руки с дверной ручки, она обернулась и улыбнулась Верджилу. Ее глаза засверкали, и она сразу помолодела. – Что с вами, Леклер? Где тот пылкий молодой человек, полный юношеских устремлений и страстей, которого я однажды увидела у своей двери с охапкой роз?

Этот мягкий упрек вызвал у Верджила скорее ностальгию, чем раздражение.

– Что ж, жизнь меня изменила, Мария. Долг. Я повзрослел.

– Вот только, судя по всему, этот долг умерщвляет в вас все живое. Надо было подольше держать вас в любовниках – одного лета явно не хватило. Слишком легко вы покорились судьбе.

– Я благодарен и за одно лето. Как помнится, вы не очень-то жаловали юнцов.

Каталани закрыла дверь и прислонилась к стене.

– Как же не увлечься вами – вы так тонко чувствовали музыку! Вы и это растеряли? Стоило ли мне приезжать лишь для того, чтоб подтвердить вам то, что много лет назад было бы для вас таким очевидным? Вы сами теперь не чувствуете?

– Иногда чувствую, и даже с невероятной силой.

– Я рада, caro. Нам нужно дорожить тем, что способно вернуть юношеские мечты, пусть даже на несколько минут.

В конце концов, Каталани раздумала входить в библиотеку, и вместо этого пошла вдоль по коридору к лестнице.

Бьянка сидела на оттоманке, всем телом вжавшись в угол и опустив голову. Даже когда дверь захлопнулась, и голоса отдалились, превратившись в непонятное бормотание, она в наступившей тишине по-прежнему не двигалась, свернувшись в клубок, обхватив колени руками.

Она не могла поверить услышанному. Каталани и Верджил…

Поразительно. Нет слов.

Лицемер!

Немудрено, что он считал всех артисток распутницами и чьими-то содержанками. Похоже, любовниц у него было немало, и все они ждали его после лета, проведенного с Каталани. Возможно, одну из них он мог скрывать в своем северном имении подобно тому, о чем говорила Шарлотта. Имение отдаленное, никто никогда и ничего бы не узнал.

Бедная Флер.

Негодяй!

А вчера утром, среди руин… Это, безусловно, проливает на все свет и придает случившемуся совсем другой, неприятный оттенок. Он хищник, подумала Бьянка, и держит ее рядом из самых низких побуждений. Он может… Он может быть опасен.

Тишина за дверью указывала на то, что Верджил и Каталани ушли. Еще немного помедлив, Бьянка подняла голову и попыталась осмыслить вещи по-новому, с учетом услышанного.

Она больше не станет винить себя за вчерашнее, что делала до этого отчасти из-за Флер, отчасти из-за того, что нравственное падение Верджила казалось ей случайностью, необъяснимой потерей власти над собой. Раз он не был святым в юности, то, скорее всего, не стал им и в более зрелые годы. Теперь, после того, что она услышала, его поведение вполне объяснимо. Конечно, хорошо бы обвинить во всем его одного, но уступчивость, которую она тогда проявила, не позволяла ей этого сделать. Прекрасно! Тогда виноваты оба.

Или нет. Это как посмотреть.

Бьянка вообще не хотела обвинять кого бы то ни было. Объятия, поцелуи – все это так прекрасно! Они дали ей почувствовать неизвестную доселе близость и тесную, казавшуюся неразрывной таинственную связь с Верджилом. Вот почему в его присутствии так бешено билось ее сердце. Она надеялась получить какое-то доказательство, намек на то, что и он почувствовал эту невидимую связь, рожденную вспышкой страсти.

Бьянка прикрыла ладонью глаза и застонала. Подобный опыт мог вознести ее к небесам, но вряд ли он был способен глубоко затронуть сердце такого мужчины, как виконт Леклер. Сама великая Каталани стала когда-то его любовницей. Разумеется, несколько поцелуев и нескромных прикосновений к неискушенной в любви девушке ничего не значили для него.

Вот и ей тоже нужно все забыть, тем более что виконт явно этого хотел.

Но как сделать это, если сердце не слушалось ее? Взгляд виконта преследовал Бьянку, она заново переживала волнующее волшебство его объятий. В тот миг ее сердце переполняли радостные надежды, от которых ей хотелось петь, но они тут же разрушились в прах, уступая место разочарованию и грусти.

На глаза девушки навернулись слезы. Бьянка вздохнула и выпрямилась. Ей трудно было узнать прежнюю Бьянку в этом печальном, сбитом с толку существе, которым она стала. И не пора ли вновь обрести себя, вспомнить собственные неукоснительные правила поведения в жизни.

Она обязательно сделает это, найдет верный путь и придумает, как заставить Верджила отослать ее, но на сей раз в Балтимор. Теперь ее отъезд стал делом окончательно решенным. Даже подумать немыслимо, что еще десять месяцев ей придется жить рядом с мужчиной, который, сожалея о своем поведении, желает лишь одного – держаться от нее на расстоянии.