Тема с вариациями - Самуил Иосифович Алёшин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
М а к с и м о в. Перевезите наших людей бесплатно. Это произведет великолепное впечатление.
О’К р э д и (оторопело). На кого?
М а к с и м о в (как ни в чем не бывало). На весь мир. Одно дело, если вы согласитесь брать за перевозку деньги. Сразу всем станет ясно, что вы пошли на это в порядке уступки. Тут ваш престиж пострадает.
Теперь О’Крэди понял ход мысли Максимова и слушает, рассматривая его как редкость.
М а к с и м о в. Другое дело — бесплатно. Широкий жест. Щедрость всегда вызывает восхищение. И всем понятно: раз вы возите русских задаром, значит, делаете это добровольно. Вера, будьте судьей.
Вера, преодолев удивление, так как и для нее аргументация Максимова неожиданна, делает неопределенный и нерешительный кивок головой.
М а к с и м о в (О’Крэди). Это мнение женщины. А женщины создают общественное мнение. Я бы на вашем месте не только не боялся сообщить об этом Керзону, а, наоборот, поторопился.
В е р а (уверенно). Только так.
О’К р э д и (со стоном, Вере). Господи! Хоть вы-то не считайте меня идиотом! И они еще надеются мне внушить, будто я сам в этом заинтересован!
В е р а. А разве нет?
О’К р э д и. Нет, как я посмотрю, вы достойная ученица своего патрона.
В е р а. В каком смысле?
О’К р э д и (Максимову). Ваши приемчики. (Вере.) В любом!
Гостиная в номере Максимова.
М а к с и м о в (Ляле). Берите блокнот и записывайте. Очередное сообщение.
Ляля приготовляется записывать.
М а к с и м о в. Ну — шапка обычная. Абзац.
Максимов ходит по комнате, Ляля выжидательно на него смотрит.
Максимов диктует:
— «Встреча происходила сегодня утром у О’Крэди. Он заявил мне, что его правительство согласилось предоставить пароход для транспортировки наших интернированных, причем безвозмездно. Последнее обстоятельства О’Крэди подчеркнул и дал понять, что ему весьма желательно, чтобы мы отметили их инициативу в этом вопросе. В ответ я заверил, что у нас нет оснований об этом умалчивать». Успеваете?
Л я л я. Да.
М а к с и м о в (продолжает диктовать). «Затем, сильно волнуясь, Мэйсон выразил надежду, что британские офицеры будут отправлены в целости и сохранности, и спросил, сознаем ли мы в связи с этим серьезность положения. Я ответил, что у нас достаточно воображения, чтобы представить все последствия каких-либо нарушений соглашения с любой стороны».
Кабаре. За столиком сидят Максимов и представительный мужчина средних лет атлетического вида. На столе — закуски, вина. На сцене — эстрадная программа. Судя по роскошным туалетам посетителей, кабаре фешенебельное.
Это новая встреча. На этот раз в первоклассном кабаре. Так как место встречи и время предложил собеседник Максимова, то это указывает на серьезные намерения. Нет, не судите по его внешнему виду, это не борец тяжелого веса. А впрочем, в какой-то мере — пожалуй. Это очень крупный промышленник. И, представьте, в данный момент перевес не на его стороне. Да, победитель сидит напротив. Вы думаете, аргументы Максимова подействовали? Не только. Еще и то, что они были подкреплены новой обстановкой. Дело в том, видите ли, что если у обычных людей зрение и слух, как правило, ухудшаются с ослаблением их общего здоровья, то у политиков и деловых людей — как раз наоборот. Чем их дела хуже, тем зрение и слух лучше. Просто поразительно, каким тонким становится слух и как обостряется зрение этих людей, когда дела их соперников или противников улучшаются, а свои собственные силы соответственно слабеют. Просто поразительно! Нет, медицине тут не удалось установить никакой закономерности. А вот Максимову эту закономерность удалось использовать.
Максимов и промышленник подымают бокалы и выпивают.
Москва. Ночь. Наркомат иностранных дел. В большом кабинете в углу стоит рояль, а за ним сидит сгорбившись Чичерин. Плечи его покрыты пледом, шея обмотана серым кашне. На столе, освещенная настольной лампой, груда бумаг, брошенная в самый разгар работы, недопитый стакан чая и кусок хлеба. В нише полутемного кабинета виднеется солдатская койка, покрытая одеялом. Рояль не освещен. На нем, почти закрыв глаза, Чичерин тихо играет Моцарта.
Стук в дверь. Не прерывая игры, Чичерин тихо говорит: «Войдите». Входит мужчина в гимнастерке без знаков различия.
М у ж ч и н а. От Максимова. Срочная.
Ч и ч е р и н. Давайте сюда.
Мужчина подходит и, раскрыв папку, достает лист бумаги. Чичерин кивает ему на пюпитр для нот, и мужчина ставит на него бумагу. Чичерин зажигает два канделябра и при свете их, наклонившись, читает. Затем кивает мужчине, и тот уходит. Чичерин берет бумагу и решительно идет к столу. Снимает трубку одного из телефонов и говорит: «Попрошу вас, товарищ, два ноль пять». Затем наступает пауза, во время которой он отпивает глоток чая. Оживляется.
Ч и ч е р и н. Владимир Ильич, пришла депеша от Максимова. Да, все как задумано. Да, и это… (Улыбается.) Нет, почему же, я тоже смеюсь. Просто не так громко, как вы. Что же, будем считать, первый шаг сделан. Нет, Максимова в Англию не пустят. Что же, Красин — кандидатура подходящая. Спокойной ночи. Я, к сожалению, полуночник. Нет-нет, вполне здоров, вполне. Просто дурная привычка. Надежде Константиновне мой поклон.
Кладет трубку и стоя с удовольствием прихлебывает чай, отщипывая по небольшому кусочку хлеба и забрасывая его в рот.
Апартаменты англичан. Стол, расположенный в центре, покрыт белой скатертью. За столом сидят Максимов и О’Крэди. Перед ними папки с бумагами. Рядом с Максимовым стоят Вера и Ляля. Рядом с О’Крэди — Мэйсон и Боб. В руках у Веры и Боба — пресс-папье. Неподалеку — несколько журналистов и фотографов.
О’К р э д и. Подписываем?
М а к с и м о в. Подписываем.
Оба подписывают. Боб и Вера прикладывают пресс-папье. Меняются папками. Вновь подписывают. Рукопожатия. Вспышки магния.
Пристань. Идет длинная колонна русских интернированных. На некоторых — георгиевские кресты. Колонна следует к погрузке на пароходы. Кто-то несет плакат: «Домой!»
Мимо проезжает автомобиль. В нем Максимов, Вера и Ляля. Автомобиль останавливается. Они выходят и несколько секунд стоят и смотрят на проходящую мимо колонну людей.
Затем садятся и едут дальше.
Гостиная в номере Максимова. Ляля и Вера укладывают чемоданы. Хозяйка и Марселла помогают им. Максимов просматривает бумаги и складывает их в портфель.
Х о з я й к а. А теперь они все называют вас дипломатом номер один.
М а р с е л л а. И эти внизу — тоже.
М а к с и м о в. Чепуха.
М а р с е л л а. И мой жених.
М а к с и м о в. Вот это — другое дело!
Пресс-конференция в холле гостиницы «Лебедь». Корреспонденты сидят повсюду. Фотографы налаживают свои аппараты. Изредка вспыхивает магний. Максимов отвечает, прогуливаясь.
П е р в ы й ж у р н а л и с т. Сколько времени продолжались переговоры до их успешного завершения?
М а к с и м о в. Если мне не изменяет память, девять месяцев.
Ж у р н а л и с т к а. Неужели девять месяцев нужно было для такого дела?
М а к с и м о в. Не совсем понимаю, мадам, какой смысл вы вкладываете в слово «такого». Много это или мало — девять месяцев?
Ж у р н а л и с т к а. Разумеется, много.
М а к с и м о в. Как раз столько, сколько нужно нормальной женщине, чтобы родить ребенка. Неужели, мадам, вы считаете,
