Крот 2. Сага о криминале - Виктор Мережко

– Что скажете? – наконец произнес Старков.

– От таких «хозяев» города надо освобождаться, – мрачно произнес Герман. – И чем быстрее, тем лучше.

– Да, – согласился Сергей. – На эту тему есть смысл подумать.

Когда Сергей вернулся в свой кабинет, его ждала Нина Пантелеева. Примостившись на диване, она листала какой-то журнал. При виде Кузьмичева осталась сидеть в той же самой эффектной позе, с усмешкой смотрела на мужчину.

– Нина? Что так неожиданно, без предупреждения?

– Решила посмотреть, как глава холдинга ведет свои дела.

Сергей присел рядом с ней.

– Обычная текучка. Для женщины, даже такой деловой, как ты, это совсем не интересно. Что-то случилось?

Она слегка отодвинулась.

– Это я пришла к тебе спросить – что случилось? Ты избегаешь меня? Почему?

– Я – избегаю? Ты о чем, Ниночка?

– Ну как же? После той ночи… если, конечно, ты ее помнишь… мы ни разу больше не встречались. Тебе со мной было плохо?

– Мне с тобой было замечательно.

– Ты врешь.

– Я говорю правду.

– Так в чем дело?

– Ни в чем. Просто другие заботы.

– «Другие заботы»… – повторила Нина. – Никогда не думала, что встреча с человеком, который тебе нравится, может быть отнесена к разряду забот. – Она посмотрела в глаза Сергею. – Ты кем-то увлекся? У тебя другая женщина? Ведь кроме «забот», есть время, когда можно просто любить. Ночью, например. Скажи честно, и я уйду.

– Что сказать честно? – Кузьмичев начинал терять терпение.

– Почему ты не хочешь видеть меня?

– Потому что у меня голова идет кругом! – едва ли криком ответил Кузьмичев. – Для меня нет понятия – день, вечер, ночь. Для меня каждый день состоит не из времени суток, а из непрекращающихся дел и проблем.

Нина некоторое время молча смотрела на него, затем резко встала и быстро пошла из кабинета.

В дверях она столкнулась с Костей.

Тот посторонился, пропуская молодую женщину, посмотрел удивленно на Кузьмичева:

– Что это с ней?

– Так, женские причуды, – отмахнулся Кузьма и показал на диван: – Садись. Подготовил?

Костя раскрыл перед собой папку.

– Первое. Конезавод. Тут дело непростое. За последние годы он оброс своими людьми, начиная от обыкновенных бандюков и заканчивая членами правительства. И те, и другие содержат там своих лошадей, тренируются в школе верховой езды, участвуют в тотализаторе, развлекаются, ну и, судя по всему, имеют определенную долю. Помнишь, когда мы сунулись в тот раз, то сразу схлопотали автоматную очередь и четыре трупа.

– А кто из бугров там прописан?

– Вот список. Их не так много, но они ведут ситуацию.

– Этим пусть займется Старков. Это его сфера. Что с Сибирью?

– Насчет алюминия?

– К сожалению, с нефтью мы пролетели. После гибели Окунева на нее уже наложили лапу местные. Но деньги надо во что-то вкладывать? А алюминий дает прибыли до двухсот процентов… Как там дела?

– Хозяином всего алюминия и всего, что вокруг него, является некто Линник Александр Александрович.

– Мы о нем уже слышали в разговоре Маргеладзе с мэром.

– Совершенно верно. Для нас господин Линник весьма перспективен – на него со страшной силой давят местные – как бандиты, так и власти. Их понять можно – такой сладкий пирог и мимо их рта.

– Не дай бог, чтобы с ним случилась та же история, что и с Окуневым.

– Постараемся упредить. Твои соображения, Сергей?

– Первое, надо срочно связаться с Линником и предложить свою, весьма выгодную финансовую помощь. И второе – тебе придется лететь туда самому.

– Как скажешь, хозяин. Но ведь туда с подачи уважаемого вице-мэра топчется и господин Маргеладзе.

– Мы об этом знаем, и в этом наше преимущество. Думаю, мы тормознем Маргеладзе.

– А вице-мэр?

– Постараемся решить и эту проблему.

На улице было совсем уже темно, когда бронированный «мерседес» вице-мэра Куликова въехал во двор через автоматические ворота. Сам Иван Михайлович дождался, когда водитель-охранник откроет дверь, спустил ноги на асфальт и в сопровождении того же охранника важно и неторопливо зашагал к подъезду.

Кивнул лифтеру, охранник вызвал лифт, и они стали подниматься на свой этаж.

Первым из лифта вышел охранник, привычно окинул взглядом лестничную площадку и пролет, после чего кабину лифта покинул Куликов.

И в этот момент сверху легкой тенью метнулась мужская фигура в камуфляже и в черной маске. Из направленного короткоствольного автомата выбросился огненный бесшумный пучок. Первым рухнул на площадку охранник, так и не успев выхватить оружие, а после него тяжело, цепляясь за стену, сполз на холодный пол и сам вице-мэр.

Человек в маске в несколько прыжков достиг площадки этажом выше, на всякий случай оглянулся, чтобы убедиться в качестве проделанной работы. В его облике можно было узнать Германа.

Старков сидел в своем кабинете, просматривал утренние газеты. На первых полосах шли крупные черные заголовки в связи с убийством вице-мэра.

Без стука вошел Сергей, сел рядом, взял одну из газет, пробежал ее глазами.

Взглянул на Старкова.

– Крупную птицу подстрелили. Кто бы мог пойти на такое?

– На это могли пойти только смелые парни, – ответил Владимир.

– А где Герман?

– Отсыпается после трудов праведных.

Сергей улыбнулся:

– Отправить его на отдых, что ли?

– Ага, на Канары.

– Я серьезно.

– Если серьезно, то лучше после Маргеладзе.

– Вначале надо побеспокоиться о капиталах дорогого Вахтанга, – заметил Сергей. – На годик под следствие, а тем временем его капитал… как он мечтал о моем…

Оба рассмеялись.

В это время пропищал мобильник.

– Слушаю, – сказал Кузьмичев. – Вахтанг, как я рад тебя слышать! Что так? Нужна помощь. Что, уже поздно? А что случилось? Конечно, читал. Да, потеря большая. Какая сволочь это сделала? Бог его знает – нашелся кто-то. А знаешь, Вахтанг, мне его не жалко. По моим сведениям он был продажной тварью. Да, я считаю, что он получил по заслугам. Я? С чего ты взял? Руки марать? У него и без меня врагов хватало. Извини, Вахтанг, я тут не советчик. Обнимаю, – Сергей выключил мобильник, улыбнулся Старкову. – Запахло жареным. Звонит, вынюхивает.

– Но ты, Серега, излишне откровенен в характеристиках. Как бы не догадался.

– Пусть догадывается. Знает и дрожит.

Грэг, Кулиев и Жора, парень лет тридцати, худой и мрачный, сидели в летней кафешке, пили пиво, заедали сушеной рыбой.

Докладывал Грэг:

– Каждый день после обеда мать встречает его возле школы и в сопровождении охранника привозит домой. Перехватывать по дороге опасно, да и силы у нас не те. Из дома выходит редко.

– А если хапануть прямо из этой сраной школы? – подал голос Жора.

– Идиот, что ли? – оскалился Кулиев. – Там же морду Грэга знает каждый малец. Сразу попадет в распечатку «Их разыскивает милиция».

– Возле ихнего дома есть палисадник, – сказал Грэг. – Он там часто гуляет. Но палисадник обнесен железной решеткой.

– Один гуляет или с охраной?

– Когда как. Иногда с охранником. Но на воротах все равно постовой.

Кулиев по очереди посмотрел на друзей.

– Надо что-то делать. Но что?

– Попробую вытащить его, – сказал Грэг.

– Как?

– Придумаю что-нибудь. Может, даже через забор.

Никитка выбежал со двора школы, бросился к матери, повис на ее руках. Нина Пантелеева расцеловала сына, охранник предупредительно открыл дверь черного «мерседеса», и машина поплыла по зеленой неширокой улочке.

Выскочили на шумный проспект.

Послеобеденная Москва жила своей привычной жизнью – автомобильные пробки, вечно спешащий народ, мелькающая бесконечная реклама – на щитах, на домах, на столбах.

Нина с сыном сидела на заднем сидении, задумчиво смотрела на странный город, напоминающий кем-то запущенный, бессмысленный вечный двигатель.

Молчали в машине все – и сын, и водитель, и охранник.

Первым заговорил Никитка. Потянулся к матери, обнял ее:

– Мам, хочу погулять.

– Нельзя, – сухо ответила она и поцеловала мальчишку в лоб.

– Почему?

– Во-первых, уже поздно. Надо делать уроки. А во-вторых, я гулять с тобой не смогу, а няня занята другими делами.

– Но мне надоело. Сижу дома, как в тюрьме.

Нина удивленно взглянула на него.

– Откуда тебе известно, как сидят в тюрьме?

– Парни из класса рассказывали. Их тоже одних никуда не отпускают.

Мать снова поцеловала сына.

– Ничего, сынок. Разберусь с работой, буду больше с тобой.

Никитка затих, прижавшись к матери, «мерседес» вырвался, наконец, из пробки и понесся по просторной скоростной магистрали.