Дневник пани Ганки (Дневник любви) - Тадеуш Доленга-Мостович

Это было для меня уже слишком. Я должна была не только предать Роберта, отдав его письмо, но еще и участвовать в унизительном спектакле!

— Нет, пан майор, — решительно сказала я. — К такому делу вы можете привлекать кого угодно, только не меня. Я к таким вещам непривычна. Вы, пан майор, кажется, не принимаете во внимание, кто я такая.

Это его ничуть не смутило.

— Я принимаю во внимание, что вы единственная особа, которая может помочь нам поймать шпионов, не возбуждая в них подозрения.

— Пусть так, но я на это не согласна. Это не входит в мои обязанности. Я уже и так сделала многое, чего не следовало бы делать. Можете приставить к нему полицейских, жандармов или кого хотите. Я категорически отказываюсь.

Майор бросил на меня неприязненный взгляд.

— И все же я очень прошу вас не отказать нам в помощи. Это займет у вас не более получаса времени.

— Речь не о времени, — возмутилась я, — а о том, что вы хотите сделать из меня полицейского шпика.

— Ах, зачем же так преувеличивать! Я просто считаю, что вы, как добрая гражданка польского государства, не можете отказать нам в помощи.

— К сожалению, отказываю, — решительно сказала я.

Майор развел руками.

— Какая неприятность, — вздохнул он. — Наверное, я не умею убеждать. Ну что ж… Мне не остается ничего иного, как обратиться к вашему мужу. Возможно, он сумеет вас уговорить…

Тут я уже испугалась не на шутку.

— Но вы мне обещали, что мой муж ни в коем случае ни о чем не узнает. Мне нечего от него скрывать, но вы понимаете, я не хочу огорчать его. Не хочу, чтобы он хоть на миг увидел это дело в невыгодном свете.

— Я вас понимаю, — перебил он меня, — но, поскольку вы ставите меня в безвыходное положение, я буду вынужден прибегнуть к этому средству. Уверяю вас, что говорю это вовсе не с целью какого-либо давления на вас, а лишь в надежде, что ваш муж признает мои доводы уместными и уговорит вас выполнить эту просьбу.

Я прикусила губу. Что я могла ему сказать? Пришлось согласиться. Не могу без отвращения думать о том, что ждет меня завтра. Милый боже! Пусть бы его уже, наконец, схватили или пусть бы он смог убежать. Хоть бы уже все это закончилось!

Дома застала записку от дяди Альбина. В ней только два слова: «Никаких новостей».

Знаю только одно: так жить я больше не могу.

Среда

Все произошло так, как было предусмотрено детально разработанным планом. В одиннадцать я пошла в банк. В сейфовом зале и в вестибюле было человек двадцать человек. Бледная от волнения, я отворила дверцу. Руки у меня дрожали. Внутри действительно было два небольших пакета. Я спрятала их в карман.

Как неприятно, когда за тобой следят. Правда, я не знала, кто следит за мной, но прямо-таки ощущала на себе пронзительные взгляды. Хоть меня и уверяли, что мне ничто не угрожает, я почувствовала страх. Вдруг мне вспомнились все гангстерские и шпионские фильмы. Каждую минуту откуда-то сбоку или сзади могли прозвучать револьверные выстрелы…

Ничего такого, однако, не произошло. Я вышла на улицу, перешла на другую сторону. Оглянулась вокруг. Позади меня были обычные прохожие, ничем не отличавшиеся от тех, которых я видела каждый день. И все же я ускорила шаг.

Когда я, наконец, оказалась дома, ноги подкашивались. Меня уже ждал майор, одетый в гражданскую одежду. Какое счастье, что не было Яцека. Как бы я выкрутилась перед ним по поводу этого визита? Майор взял у меня пакеты, внимательно их осмотрел и сказал:

— Я должен забрать их с собой. Часа через два вы получите их обратно.

— Зачем они мне? — испуганно воскликнула я.

— Нужно, чтобы они были у вас. Тоннор или сам за ними явится, или кого пришлет. От вас требуется лишь отдать эти пакеты. Если это будет днем, то сразу же, как только тот человек выйдет, вы приподнимите занавеску на этом окне таким образом.

Он показал мне, как я должна поступить.

— Ну, а если, — продолжал, — будет уже темно, вы трижды зажжете и погасите свет. А уж мои люди будут знать, что это значит.

Я хорошо знала, что никакие просьбы и уловки не помогут. Поэтому пришлось согласиться. Особенно меня возмутила мысль, что из-за всего этого мне придется все время сидеть дома. Не могла же я допустить, чтобы Роберт или его посланец пришел сюда в мое отсутствие и попал — что вполне возможно — на Яцека.

Я сказала об этом майору, но он меня успокоил:

— На этот счет можете не бояться. Уверяю вас, тот, кто придет, будет совершенно точно знать, дома ли вы и даже одна или нет. Таких вещей наугад они не делают.

Мы как раз сидели с Яцеком за обедом, стараясь выглядеть непринужденными и веселыми, когда в прихожей раздался звонок. Я подхватилась как ужаленная. Наверное, я с ума сойду от этих звонков. Каждый раз бросаюсь сама открывать дверь. Яцек смотрит на меня с все большим подозрением. Пусть думает что хочет.

На этот раз на пороге стояла девушка. Она спросила меня:

— Вы пани Реновицкая?

Когда я это подтвердила, она кивнула головой и протянула мне пакеты.

— Это прислал вам пан майор.

Я прямо из прихожей направилась в ванную комнату и спрятала пакеты за ванну. Туда наверняка никто никогда не заглядывает.

— Что там такое, дорогая? — спросил Яцек, когда я вернулась к столу.

Я чуть не плакала. Ну что я должна была ему ответить?

— У каждого свои неприятности… — прошептала я.

Больше он ничего не спросил. Ведь он такой деликатный. Понял намек и счел уместным не добиваться от меня объяснений, потому что и сам не хочет говорить о своих горестях.

Я почти с радостью узнала, что он до конца дня будет занят. А вечером едем на бал. После него буду усталая и наверняка засну.

Обычная женщина на моем месте уже давно бы сошла с ума.

Четверг

На балу я не была. У меня был такой приступ мигрени, что не помогли никакие порошки. Сегодня под глазами — темные круги, и выгляжу старше своих лет. Как обычно, после порошков я плохо спала. Однако эта усталость имеет и свою положительную сторону: все события, все опасности, весь окружающий мир — все это кажется мне не таким важным, и куда меньше волнует меня. Решила целый день провести дома, в халате. На пять пригласила нескольких знакомых и Тото. Сидели до семи. Они показались мне скучными, а разговоры их были такие банальными и однообразными, что, когда они ушли, я почувствовала настоящее облегчение.

Собственно говоря, я и сама не знаю, что меня удерживает возле Тото. Странно, что я до сих пор не порвала с ним. Пожалуй, разве оттого лишь, чтобы эта дура, Мушка Здроевская, не вообразила, будто Тото бросил меня ради нее. А так мне бы было безразлично.