Джулиана, или Ведьминские козни (СИ) - Кальк Салма

— Ага, ты, можно подумать, не знаешь, как хорошо я умею жить сама!

— Он не знает слова «прислуга»?

— У него титул и куча наследственных владений.

— Тем более!

— Так я управляться со штатом прислуги тоже не умею, как будто не знаешь! Даже с собственными сотрудниками не могу разобраться, а ты говоришь — живите сами! Да я не знаю, как. Я дважды в жизни жила с мужчиной в одном пространстве, и первый раз сама знаешь с кем, в шатийонской мансарде, ты там у нас бывала, мы были весьма юные, и нам было плевать на всё, кроме нас самих. А второй раз в доме, ты тоже знаешь с кем, и во что мы этот дом очень скоро превратили, ты тоже видела.

— Да это какие-то неубедительные доводы, дорогая. Он тебе нужен?

— Да.

— Хоть в чем-то не сомневаешься! А ты можешь обсудить с ним — чего он хочет, и хочет ли вообще?

— Не знаю. Так-то он даже замуж меня звал, причем не один раз.

— Значит, он готов жить с тобой такой, какая ты есть.

— Да он не слишком знает, какая я есть.

— Лукавишь. Может он и не знает, какой хаос ты способна устроить в своей спальне, но он знает, как ты водишь машину и как катаешься на лыжах. Ну и какова ты в любви, тоже знает, как я понимаю. И даже знает про твои способности. Думаешь, после этого ты его ещё чем-нибудь удивишь?

— Не знаю.

— А у него в спальне как, кстати? Не как у тебя? — хмыкнула она.

— Я там была всего однажды. После того, как он месяц в доме отсутствовал. Там было идеально чисто.

— Если он тебя любит, то уж такую-то проблему решит легко, — хмыкнула Марго. — Ты поговори с ним, поговори. Или у вас до разговоров о вас самих дело не доходит? Вы или работаете, или экстримом каким занимаетесь, или любовью?

— Доходит иногда, — Элоиза смотрела в пустую чашку. — Только моя интуиция говорит о том, что не стоит афишировать наши отношения. Чем меньше о них люди будут знать, тем лучше для всех.

— Что-то новенькое в нашей программе. Тебе же всегда было глубоко наплевать, что о тебе люди подумают?

— Да причем тут «подумают»! Я раньше не прислушивалась к своим предчувствиям, и всегда это оказывалось напрасно. А сейчас я пытаюсь развивать у себя этот момент, и не хочу игнорировать то, на что чутьё, или что там у меня, пытается обратить моё внимание. И мне очень не хочется, чтобы ещё и эти отношения закончились печально.

— В этом деле я тебе, сама понимаешь, не советчица. Но с чисто человеческой точки зрения ты неправа. А с нечеловеческой — ну тебе же есть, с кем обсудить свои предчувствия?

— Две старших Доменики. С одной я даже немного поговорила.

— Поговори много. Это про предчувствия и прочее. Но мне кажется вот что — если это ну прямо судьба, то хватай и держи.

— А если наоборот? — криво усмехнулась Элоиза.

— То есть?

— Если судьба такова, что все, к кому я серьезно привязываюсь, имеют шанс плохо кончить?

— Знаешь, тогда такой судьбе тем более наплевать на огласку. Вы или вместе, или нет, ты или любишь его, или не любишь. Судьбе без разницы, венчались вы в церкви при большом скоплении народа или тайком целуетесь за семью замками. И точка. Но я, как ты знаешь, далека от всяких иррациональных материй, это просто частное мнение не постороннего человека.

Элоиза озадачилась.

— Черт, мне такая постановка вопроса в голову не приходила!

— Вот и обдумай на досуге. А с мужиком поговори тоже, поняла? Ты хоть сказала ему, что влюблена?

— Нет.

— И он, бедный, даже не знает, как сильно тебя впечатлил?

— Вот как раз про это я ему иногда говорю. Только про любовь не говорю.

— И зря. А если он решит найти другую, которая будет и любить, и говорить ему об этом?

— Значит, такова жизнь, и всё.

— Вот вредная! Ладно, расскажи про него что-нибудь обычное. Это он любит крепкий черный кофе, да? А куда вы с ним ходите?

— В засаду, — буркнула Элоиза. — А ещё поужинать.

Марго теперь не слезет, душу вытрясет. Но она, Элоиза, вроде бы сама этого хотела, а сказав «раз», следует сказать и «два»…

— А как он тебя называет? Помнишь, твой дурацкий Николя называл тебя «прекрасная Шатийон»? Да-да, не спорь, дурацкий, кстати, я его недавно видела, весь облезлый и скучный, читает лекции в каком-то колледже, жена — тележурналистка и дочка лет пяти. Судя по фотке, твой нынешний несопоставимо лучше. Так как?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Он очень быстро выучил моё имя.

— Которое из? — усмехнулась Марго и продолжила допрос. — А ты его как называешь, кстати? Монсеньором? Тьфу на тебя. А какого цвета у него глаза? А во что он одевается? Правда, тебе нравятся его сорочки? Тонкие и белоснежные, говоришь? И примеряла, наверное? Нет? Только запонки? А почему? И подарила ему отцовские изумруды? И как? Не пожалела? — Марго взглянула Элоизе прямо в глаза и выдала последний вопрос как контрольный выстрел: — Скажи, раз всё так, то почему ты сейчас здесь со мной, а не там и с ним?

— Я же говорю — меня отравили, я его обругала…

— И что тебе помешало тут же, как только ты поняла, что происходит, поговорить с ним?

— На мне было множество всякой гадости. Ну, короче, ко мне привлекали всякие неприятности, они привлеклись… не знаю, как сказать. Мне нужно было привести в порядок и себя, и содержимое головы. Сейчас я уже могу поговорить с ним, как разумный человек.

— А тебе бы наоборот, как неразумный, — хихикнула Марго. — Ты вроде умеешь!

— Я подумаю, — улыбнулась Элоиза.

— И думать нечего! Сегодня, конечно, нужно приходить в себя и спать, но завтра ты встанешь и отправишься обратно, ясно? Я сама сейчас подыщу тебе билет.

— Да я справлюсь, — возразила Элоиза.

— Но я все равно проверю, — припечатала Марго.

И спорить с этим было совершенно бесполезно.

27. Возвращение

* 50 *

Элоиза вернулась в палаццо д’Эпиналь около пяти часов вечера в воскресенье. Еще не слишком поздно, можно сначала решить некоторые неотложные проблемы, а потом уже идти и решать… другие, тоже неотложные проблемы.

— Господин Форте, — веско сказала она сидевшему на посту охраны в гараже Гвидо, — я буду вам очень признательна, если известие о моем возвращении не разлетится по дворцу мгновенно. Если вас спросят те, кто имеет право знать всё — пожалуйста, но таковых я лично знаю очень мало. Понятно?

— Да, госпожа де Шатийон, понятно. Монсеньор и его преосвященство, так?

— Так, — кивнула она. — Спасибо за понимание.

И отправилась к себе.

У себя начала с подготовки на завтра — пересмотрела одежду, выбрала то, что показалось подходящим. Потом взяла из сейфа контейнер с памятными булавками, заперлась с ним в ванной и открыла его.

Булавки ничуть не изменились — Элоиза вытащила их пинцетом на серебряное блюдечко, разложила определенным образом и сосредоточилась. Провела над блюдечком левой ладонью, а правой положила рядом медальон.

В принципе, ничего особенного. Просто заряжены на то, чтобы запустить уже существующие в организме жертвы процессы и вызвать болезнь, желательно тяжелую. Ей в школьные времена приходилось выполнять задания по выявлению и обезвреживанию подобных предметов. Поэтому глубокий вдох, снять всю грязь и помыть сразу же руки. Кроме того, она уловила немного информации о, так сказать, авторе. Безусловно, это была не Джулиана, а кто-то другой, весьма опытный в подобных делах. То есть в привлечении всяческих пакостей к ближнему своему. Ну, об этом мы еще узнаем, всё расскажут, как миленькие!

А теперь нужно узнать, не вытворили ли эти красавицы что-нибудь ещё. И поговорить уже с монсеньором герцогом.

* 51 *

Себастьяно понял, что в кабинет кто-то вошел, только услышав шаги за спиной. Что за черт, он же запер наружную дверь! Карло, что ли, развлекается? Да нет, вот он, в игре, разве что только Лодовико за него мышку держит. Они оба сидят в «сигме», это ему никого видеть не хочется, поэтому на виртуальное общение в игре он готов, а вот сидеть за соседними компьютерами нет никакого желания. Он обернулся и обнаружил, что возле двери стоит Элоиза.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})