Охота на доминанта, или 13 отмазок Серова (СИ) - Володина Таня

Он потащил её за руку с кровати. Юля взвизгнула и вцепилась в изголовье, но Гоша дёрнул, и она слетела на пол. Андрюша кинулся ей на подмогу. Гоша толкнул его и нацелил обрез в грудь:

— Не лезь, а то хуже будет.

И он был прав. Даже без обреза с ним тяжело было бы справиться. В свои неполные семнадцать он был уже мужчиной — крепким, жилистым и бесстрашным ветераном поселковых побоищ. Ростом и массой он намного обогнал восемнадцатилетнего Андрюшу, а

Юлю перерос ещё в начальной школе.

Он не дал ей переодеться, прямо босую и в пижаме поволок в родной дом. Юля начала всхлипывать. Не так она представляла себе первый день своей новой жизни. Ей стало по-настоящему страшно: как бы первый день не оказался последним! Юля знала, что ей влетит за потерю девственности, но надеялась, что совсем-то не убьют. А теперь надежды угасали, как уголёк в остывшей печи. Обрез, пьяный злющий отчим, решительно настроенный Гоша...

По дороге она попыталась воззвать к жадности брата:

— Послушай, если ты не скажешь отцу, что застал меня в постели Андрюши, я дам тебе денег. Сколько ты хочешь? Тысячу? Две?

Он презрительно рассмеялся:

— Две? А чего так мало? Я хочу двадцать тысяч рублей! Давай мне двадцать тысяч, и я скажу отцу, что ты ночевала на работе. Писала какой-нибудь отчёт с безумной Серафимой. Отец мне поверит.

— Да ты вообще с дуба рухнул, — прокомментировал его запросы Андрюша, который бежал по улице за ними, — тоже босой и в одной пижаме. — За двадцать тысяч я воробья в поле загоняю!

— Смотри как бы он тебя не загонял, рахитик, — огрызнулся Гоша.

Они подошли к дому, и Грей почуял свою хозяйку — жалобно и призывно заскулил на заднем дворе. У Юли потекли слёзы. Сейчас всем достанется: и ей, и Андрюше, и Грею, которого выгонят из уютной будки на верную смерть. А всё оттого, что она влюбилась в командировочного и наделала глупостей. Эх, вернуть бы всё обратно, она бы не полезла к незнакомому мужчине с просьбами её отшлёпать. Она бы убежала домой и сидела тихо, пока Серов не уедет в Москву!

Но раскаяние длилось недолго. Она вспомнила, как хорошо ей было с ним. Как она плавилась от желания, отдавая в его власть своё трепещущее тело, как получала от этого колоссальное удовольствие, как жила в полную силу и страдала. Оно того стоило. Что бы с ней ни сделали отчим и Гоша — она никогда не пожалеет о пяти днях, которые перевернули её жизнь.

Они зашли в комнату. Мать уже ушла на работу, а отчим валялся на диване с полупустой бутылкой водки в руке. Он храпел.

— Батя, — позвал Гоша, — я её нашел! Представляешь, где она.

— Стой, — серьёзным тоном сказал Андрюша. — Я правда не трахал твою сестру.

— Знакомая песенка! Но всё это бла-бла-бла, а мне нужны доказательства.

— Я могу это доказать.

Гоша нахмурил лоб:

Как?

— Обещай, что не тронешь Юлю, и я докажу, что между нами ничего никогда не было.

Гоша явно заинтересовался. Видно было, что за невысоким покатым лбом происходила сложная умственная работа. Он пытался понять, как парень может доказать, что не спал с девушкой.

— Клянусь, это стопудовые доказательства, — Андрюша умело разжигал Г ошино любопытство. — Ты будешь доволен.

Отчим всхрапнул и перевернулся на другой бок. Водка в бутылке булькнула. Во дворе опять взвыл Грей: он соскучился по Юле и отчаянно звал её к себе.

— Ладно. Выкладывай свои доказательства. Если они будут годными, я не стану будить отца.

Андрюша глубоко вздохнул и выпалил:

— Я гей. Я физически не мог переспать с твоей сестрой, потому что у меня не стоит на девчонок.

Брови Гоши медленно поехали вверх. Андрюша его добил:

— Только на парней. Это легко проверить.

59. Статистика не врёт

Стало так тихо, словно весь Невиннопыск замер в шоке от признания Андрюши. Юля шагнула к нему, взяла за руку:

— Ну зачем ты? Через пять минут весь посёлок узнает эту новость. Они тебя растерзают, как паршивого котёнка.

У Андрюши дрожали губы, но подбородок он держал высоко:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Но ты же вчера меня не сдала? Я хочу хоть чем-то тебя отблагодарить. Хочу защитить от этих уродов, которым не стыдно лезть девочке в трусы. Я про всякие извращения слышал, но с такой мерзостью ещё не встречался.

Теперь и у Юли задрожали губы. Андрюша вызвал огонь на себя, чтобы отчим и Гоша не стали проверять её девственность. Так же, как она вчера приняла на себя гнев Егора Константиновича, чтобы не выдавать имя вора.

— О чём вы там шушукаетесь? — спросил Гоша, локтем отодвигая Юлю в сторону.

Обрез он не выпустил, но хотя бы опустил дулом в пол. Подошёл вплотную к Андрюше и навис над ним, как медведь над пчелиным ульем, — с любопытством, опаской и каким-то плотоядным блеском в глазах. Как же! Обнаружить в заурядном Невиннопыске настоящего гея — это неслыханная удача! Будет кого травить и над кем глумиться всей честной гоп-компанией. Арматурой по улицам погонять, пошвырять бутылками в окна.

Юля сцепила пальцы, ожидая душераздирающей сцены. Гоша наклонился над Андрюшей и спросил, лениво растягивая фразы:

— Думаешь, я поверю на слово, что ты голубец и поэтому не трогал Юльку? — он скептически хмыкнул. — А, может, ты придумал эту легенду, чтобы отец не убил тебя за порчу целки? Лучше быть живым голубцом, чем мёртвым натуралом, согласен?

Юля ахнула. Ему ещё и доказательства нужны, как будто одного признания мало! Видимо, решил насладиться по полной — унизить и растоптать Андрюшу на её глазах.

— Не веришь — проверь, — храбро предложил Андрюша и сдул непослушный локон, который постоянно падал ему на лицо.

— А как? — заинтересованно спросил Г оша. — На тебе где-то написано, что ты голубой? Или, может, на жопе клеймо стоит? Гы-гы, типа пробы на золоте.

— Поцелуй меня, — сказал Андрюша, — а потом потрогай вот здесь, — он коснулся себя в районе паха, шмыгнул носом и подтянул пижамные штаны.

Напряжение в комнате сгустилось, как туман над Пысой в октябре. За такое оскорбительное предложение Гоша мог врезать, не дожидаясь результатов проверки. Но он не врезал. Он испытующе смотрел на Андрюшу и шевелил ноздрями. Юля попятилась назад, чтобы её не задело, когда парни начнут драться. В том, что драки не избежать, она не сомневалась. Андрюша переступил черту, за которой можно остаться с несломанным носом.

— Куда поцеловать? — внезапно хриплым голосом спросил Гоша. — В лобик?

— Лучше всего в губы, — деловым тоном ответил Андрюша. — Только нежно. Меня ещё никто не целовал, но, думаю, это сработает. То есть я уверен в этом. Наверное.

— Так ты что, тоже девственник?

— Да, мы с Юлей невинны, как райские ангелы, — подчеркнул Андрюша. — А ты?

— Нет, конечно! Я что, лох деревенский? У меня было много тёлочек — десять или пятнадцать. Нет, сорок! Я с двенадцати лет пью, курю и девок порчу.

Андрюша кивнул и поднял лицо к Гоше. Юля затаила дыхание. Неужели они серьезно? Что за странная и опасная игра между ними происходила?

Гоша медленно приблизил свои губы к губам Андрюши. Секунду поколебался и принялся их целовать. Сначала сухо и неумело, не открывая рта и тыкаясь, как слепой щенок в мамку. Потом догадался склонить голову набок, расслабить челюсти и высунуть язык. Юля не отрываясь смотрела, как один мальчик целовал другого. Это выглядело дико, вызывающе, отвратительно и... почему-то мило. Одну руку Гоша запустил в светлые кудри Андрюши, а другой крепко сжимал обрез. Наконец парни отлипли друг от друга. Оба покраснели и тяжело дышали.

— Ну что, уже можно трогать? — спросил Гоша, переводя дух.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Давай, я готов.

Гоша быстро коснулся ширинки Андрюши и отдёрнул пальцы, словно обжёгся.

— Видишь, я гей. Теперь ты мне веришь, что я не спал с твоей сестрой?

— Верю.

— Обещай, что вы не тронете Юлю.

Гоша блатным жестом щёлкнул ногтем по зубам:

— Зуб даю! Слово пацана.

И снова в комнате повисла тишина, нарушаемая только храпом отчима. Но в этой тишине не было напряжения и не пахло дракой. В ней ощущалось что-то томительное, как подавленное невысказанное желание. Андрюша вдруг протянул руку и воровато цапнул Гошу между ног. Усмехнулся невесело. Гоша вспыхнул таким ярко-малиновым румянцем, какого Юля никогда у него не видела.