Волчье кладбище - Тони Бранто

– Уж скорее я поверю, что Дарт и есть наш злодей! – взбеленилась вдруг Агата.

Я рассмеялся:

– Но ведь Дарт – слабак! Он и в руководители пошёл, чтобы как-то побороть свои комплексы. А если в страшном сне предположить, что Дарт был способен на убийство, то остаются вопросы.

И тут будто в мою голову камнем запустили, я неожиданно вспомнил о таинственной ночной гостье. Сказать это при Агате я не мог. Она и так вся напряглась, готовая вспыхнуть. А дело было в слухах, согласно которым Диксон сдавал по ночам свою сторожку для любовных утех. Как человек, делающий деньги, я мог только пожать ему руку. Бизнес стоил свеч, на мой взгляд, но Агатину поэтичную душу эти толки ранили. Хотя даже Пётр Первый, главный из её обожаемых русских, считал должность лесника воровской и потому не назначал за неё жалованья.

Значит, Дарт всё-таки мог встречаться с проституткой. То, что встреча их была короткой, можно объяснить ответственностью и занятостью Дарта. А может, ему и десяти минут хватает. Вероятно, после поднявшейся из-за убийства суматохи барышня растерялась и не смогла улизнуть с территории. Приехала полиция, и ей пришлось искать укромное место в университетском здании до поры, когда бы всё стихло. Но выходы и утром стерегли молодчики в форме. Значит, ночью она скиталась в поисках спальни Дарта.

Интересно, что на это скажет Адам. Наверняка убедит меня очередной раз в моей тупости. Мы вышли с ним на крыльцо под козырёк, и я достал пачку «Плейерс»[66]. Хлестало так, что леса не видать было. Я поделился мыслями, и, к моему удивлению, Адам не спешил меня высмеивать. Что-то человеческое в нём всё же оставалось.

Докурив, мы похлюпали по сельской улице. У дома Диксонов стояла и мокла фигура с чем-то жёлтым в руке. Вблизи жёлтое превратилось в букет нарциссов, а фигура стала ясно принадлежать доходяге Джо.

– Что это ты удумал? – Я звучно хлопнул его по мокрому плечу.

– Да хотел тут передать, вот, – продемонстрировал он цветы.

Дождь-косохлёст рвал букет прямо на глазах.

– Это ты теперь только на могилу Тео возложить можешь, – заметил я. – Давно стоишь?

– Как лить стало, так и стою.

– Как романтично!

– Пожалуй, ты прав. Подарю в другой раз. – Джо посмотрел на закрытую дверь, словно надолго прощаясь.

Мы втроём поплелись в сторону леса, ничуть не страшась простуды.

– Стало быть, считаешь, что не Диксон прикончил эту сволочь? – спросил я.

– Да я не знаю. Вроде бы это логично, что он и прикончил, – мямлил Джо.

– Но к дочери его свататься свой зад притащил всё ж таки.

– Я подумал, ей же больно сейчас. А вы не знаете, как у неё дела?

– Дела хреновые, Джо. Как может быть иначе?

– Ага. Конечно, я сам виноват…

– И в чём же ты виноват?

Джо щурился от бивших в глаза струй дождя.

– Да я нормально постоять за себя не смог. Ну, в баре.

– Не бери в голову.

– Вот из-за меня Шивон и пошла с Тео.

– Серьёзно так считаешь?

– Угу. Считаю, – кивал Джо.

– Могу только посочувствовать, – ухмыльнулся я. – Тебе надо быть выше обстоятельств. Ты сейчас не поможешь Шивон, дай ей время.

– А сколько надо? Я ж никогда не бывал в таких делах.

– Нашёл чем бахвалиться, Джо. Лучше расскажи, как тебе подружка с танцев?

– Танцы… Да, там было весело на танцах.

– Красотка смогла тебя покорить?

Джо немного помолчал.

– Не знаю, – пожал он плечами. – Всё как-то непривычно там было. Странно. И тесно в ней, – нахмурил Джо брови. – Как в клещах для орехов.

Мои губы бессовестно растянулись до ушей.

– И отцу бы она наверняка не понравилась, – добавил Джо.

– Отцу её тиски не светят, потому знать ему не нужно. Джо, пора совершать подвиги, – наставнически сказал я. – Не то, щелкунчик, так и будешь сам орехи свои щёлкать.

– Зато сохранишь достоинство, – вдруг выступил Адам.

Меня чуть смех не разобрал.

– Валяй, Карлсен, выговорись. – Я всем видом выражал готовность отбивать подачу.

– Подвиги, Макс, они какие в твоём понимании? Постой, не говори. Должно быть, занять каждый бастион в деревне.

Он выглядел при этом не менее серьёзно, чем епископ, отчитывавший мелкого клирика за грязные руки на службе.

Но в этой внезапно поднятой теме меня не зацепишь, уж сколько ни пытайся.

Выстою, переживу, как пульмановский вагон «Ибис» авианалёт на вокзал Виктория.

– Ну да, – сказал я бодро. – И чтоб простыня в каждом дворе после меня вывешивалась! Как белый флаг, возвещающий о ночи захвата.

Джо почесал промокшую шевелюру.

– Отец велит не оступаться, быть осторожным.

– Небось отец-то тебя и сослал в Роданфорд? – спросил я очевидное.

– Он учился здесь. У меня, в общем, и вариантов других не было…

– А сам бы чего хотел?

Мой вопрос поставил Джо в тупик. Я весело так приобнял его.

– Парень, ты в курсе, что к Дарту сегодня ночью бабочка залетала? Во-от такая, – изобразил я округлым жестом, подчеркнув образ выразительным свистом.

Джо долго соображал, но добравшись до нужного смысла, побелел и судорожно сглотнул.

– Что ты такое говоришь, Макс! Люди не ведут себя таким образом! В Роданфорде и вообще в элитных английских университетах о таком и не думают! – возмущённо выпалил Джо.

Я вновь зашёлся диким хохотом. За Джо говорила, как сказал однажды какой-то тип из классиков, самая отвратительная нация на планете.

– Джо, ты – настоящий диктофон. Какую мысль в тебя заложишь, то ты и воспроизведёшь.

– Тебе не понять букетных периодов, Макс, – вступился Адам. – Не стоит обделять первой весной других, тем более ранимую душу.

– Джо, ну ты слыхал? Ранимая ты душечка моя!

– Нет, ну так-то я согласен. Хочется научиться всему, но постепенно. Дарить цветы, ну для начала. А дальше я не думал, если честно, – вновь мямлил доходяга.

Смех мой умолк. Я прочистил горло, глянув на Адама.

– Может, тебе Гитлер из ада шепнул, что третьей мировой никогда не быть? А вдруг она уже завтра, и мы не доживём до двадцати. Что тогда? Что ты со своим целомудрием делать будешь? А парень не пожил толком. Прелести земной не вкусил, объятий не испытал. Быть всезнайкой бывает опасно, – выдал я.

– Стало быть, потакать своим порокам для тебя и есть познать жизнь? – спросил Адам с сухостью в голосе.

Ему хоть трава не расти.

– Знаешь, кому-то и этого бывает достаточно, чтобы познать жизнь, которая тебя устраивает, которой тебе достаточно. Не все рвутся открытия, как ты, совершать. И ещё премии за это получать, и чтоб по головке погладили. Глядите, что