Война с саламандрами (сборник) - Карел Чапек

В противоположность этому, британское правительство особой нотой уведомило правительство Французской республики, что французские милитаризованные саламандры проникли на английскую половину пролива, намереваясь установить там мины. Британские саламандры обратили их внимание на то, что они находятся на английской рабочей территории; вооруженные до зубов французские саламандры ответили на это ручными гранатами, причем несколько британских саламандр-рабочих были убиты. Кабинет его величества с сожалением констатирует, что вынужден требовать от правительства Французской республики полного удовлетворения и гарантий того, что впредь французские военные саламандры не будут вторгаться на английскую половину пролива.

Французское правительство в ответ на это заявило, что более не потерпит того, чтобы соседнее государство строило подводные крепости в непосредственной близости от берегов Франции. Что же касается недоразумения на дне пролива, то правительство республики предлагает, в соответствии с Лондонской конвенцией, передать спорный вопрос на рассмотрение в Гаагский арбитраж.

Британское правительство ответило, что не может и не намерено ставить безопасность британских городов в зависимость от решения какой-либо внешней инстанции. Как государство, подвергшееся агрессии, Британия требует – вновь и со всей настоятельностью – извинений, возмещения ущерба и гарантий на будущее. Одновременно с этим британский средиземноморский флот, стоявший у берегов Мальты, полным ходом двинулся на запад; атлантическая эскадра получила приказ сосредоточиться у Портсмута и Ярмута.

Французское правительство объявило мобилизацию военных моряков пяти призывных возрастов.

Казалось, что теперь уже ни одно из государств не может уступить; в конце концов, было очевидно, что речь идет не больше и не меньше как о господстве над всем проливом. В этот критический момент сэру Томасу Мэльберри удалось установить поразительный факт, а именно то, что с английской стороны никаких рабочих или военных саламандр вообще не существует (по крайней мере де-юре), поскольку на Британских островах до сих пор действует запрет, изданный еще при сэре Сэмюэле Мандевиле, в соответствии с которым ни одна саламандра не должна быть использована на британском побережье или в территориальных водах. Таким образом, британское правительство не могло официально утверждать, что французские саламандры напали на английских; весь инцидент, таким образом, свелся к вопросу о том, вступили ли французские саламандры на дно британских территориальных вод, и если да – то умышленно или же по недосмотру они это сделали. Французские власти пообещали расследовать это; английское правительство даже не стало предлагать, чтобы спор был рассмотрен Гаагским международным судом. Затем британское адмиралтейство договорилось с французским морским ведомством о том, что в проливе Ла-Манш будет создана пятикилометровая нейтральная зона между подводными укреплениями. Это соглашение в необычайной мере укрепило дружбу между обоими государствами.

Глава 4

Der Nordmolch

Спустя несколько лет после появления первых колоний саламандр в Северном и Балтийском морях немецкий исследователь д-р Ганс Тюринг установил, что балтийская саламандра – очевидно, под влиянием среды – демонстрирует некоторые телесные особенности, отличающие ее от других саламандр: она будто бы несколько светлее, ходит прямее, а замеры ее черепа свидетельствуют о том, что он более длинный и узкий, нежели головы прочих саламандр. Эта разновидность получила наименование der Nordmolch, или der Edelmolch (Andrias Scheuchzeri varietas nobilis erecta Thuring).

Вслед за этим и германская печать начала активно интересоваться балтийской саламандрой. Особенное внимание придавалось тому, что именно под влиянием немецкой среды эта саламандра развилась в особый и при этом в высший расовый тип, безусловно призванный господствовать над всеми иными саламандрами. С презрением писали газеты о дегенеративных средиземноморских саламандрах, закосневших физически и духовно, о диких тропических саламандрах и вообще о низких, варварских и звероподобных саламандрах иных наций. От гигантской саламандры к немецкой сверхсаламандре – так звучал крылатый лозунг тех дней. Разве не немецкая земля была прародиной всех современных саламандр? Разве их колыбелью не был Энинген, где немецкий ученый д-р Иоганн Якоб Шейхцер нашел их благородный след еще в отложениях эпохи миоцена? Таким образом, нет никаких сомнений в том, что первичный Andrias Scheuchzeri зародился много геологических периодов назад именно на германской земле; если же он потом рассеялся по другим морям и географическим зонам, то расплатой за это было его движение вниз по эволюционной лестнице и дегенерация. Как только, однако, он вернулся на священную почву своей прародины, он снова обратился в того, кем был когда-то: в благородную нордическую Шейхцерову саламандру – светлую, прямоходящую, с удлиненным черепом. Следовательно, только на немецкой земле саламандры могут вернуться к своему чистому и наивысшему типу – тому, который и был обнаружен великим Иоганном Якобом Шейхцером на отпечатке в энингенских каменоломнях. Именно поэтому Германии нужна новая, более протяженная береговая линия, нужны колонии, нужен Мировой океан – чтобы повсюду в немецких водах могли бы развиваться новые поколения расово чистых, не тронутых деградацией немецких саламандр. Нам нужно новое жизненное пространство для наших саламандр, писали немецкие газеты. Для того чтобы германский народ никогда не забывал об этой цели, в Берлине был воздвигнут великолепный памятник Иоганну Якобу Шейхцеру. Великий ученый был изображен с толстым томом в руке, а у его ног, выпрямившись, сидела благородная нордическая саламандра, глядящая в даль, к необъятному побережью Мирового океана.

На открытии этого национального монумента были, конечно, произнесены торжественные речи, которые привлекли необычайное внимание мировой печати. «От Германии снова исходит угроза, – констатировали газеты (в особенности английские). – Мы, конечно, уже привыкли к такому тону, но когда на официальном торжестве нам заявляют, что Германия нуждается в течение ближайших трех лет в пяти тысячах километров новых морских побережий, мы вынуждены отвечать как можно более ясно: Давайте попробуйте! О британские берега вы обломаете себе зубы. Мы готовы – и будем готовы еще лучше через три года. Англия должна иметь столько военных кораблей, сколько имеют две крупнейшие державы континента, вместе взятые, – и она будет их иметь; это соотношение сил дано раз и навсегда и не может быть нарушено. Если же вы хотите развернуть безумную гонку морских вооружений, добро пожаловать, ни один британец не потерпит, чтобы мы отстали хотя бы на один шаг».

«Мы принимаем германский вызов, – заявил в парламенте от имени Кабинета первый лорд адмиралтейства сэр Фрэнсис Дрейк. – Тот, кто дерзнет посягнуть на какое-либо море, натолкнется на бронированный кулак наших кораблей. Великобритания достаточно сильна для того, чтобы отразить любое нападение на свои острова и на берега своих доминионов и колоний. Нападением мы будем считать и сооружение новых континентов, островов, крепостей и авиационных баз в любом из морей, воды которого омывают британское побережье – пусть даже самый ничтожный его участок. Это последнее предупреждение кому бы то ни было, кто хотел бы посягнуть хоть на один ярд наших морских берегов».

После этой речи парламент разрешил строительство новых военных кораблей, предварительно выделив на эти цели полмиллиарда фунтов стерлингов. Это был поистине убедительный ответ на дерзкое сооружение памятника Иоганну Якобу Шейхцеру в Берлине, особенно если учесть, что этот памятник обошелся всего в двенадцать тысяч марок.

Блестящий французский публицист маркиз де Сад, по своему обыкновению весьма осведомленный, ответил на все эти демонстрации следующим образом: «Британский лорд адмиралтейства заявил, что Великобритания готова к любым неожиданностям. Прекрасно; известно ли, однако, благородному лорду то обстоятельство, что Германия в лице своих балтийских саламандр располагает регулярной и до зубов вооруженной армией, насчитывающей сейчас пять миллионов боевых саламандр-профессионалов, которых она может в любую минуту отправить в бой – на воде или на суше! Добавим к этому еще что-то около семнадцати миллионов саламандр, предназначенных для тыловых и технических служб и готовых в любой момент сыграть роль резервной или оккупационной армии. Балтийская саламандра в наши дни – это самый лучший солдат на планете; психологически она в совершенстве обработана, видя в войне свое истинное и величайшее предназначение; она пойдет в любую битву с восторгом фанатика, с холодной изобретательностью инженера и с ужасающей дисциплиной истинно прусской саламандры.