В небе и на земле - Алексей Шепелев

- Какую акулу удалось свалить! - задумчиво сказал Алексей Севастьянов. Два раза бил по нему с ближней дистанции, и все напрасно. Как заговоренный, гад! В третий раз подошел вплотную. Нажал на гашетку, а пулеметы молчат. Боеприпасы кончились. Как быть? И я решил рубануть его винтом по хвосту...

Помолчав немного, Алексей Севастьянов упавшим голосом заключил:

- Жаль, что "чайку" свою загубил. Жди теперь, когда дадут новый самолет...

Но вскоре мне сообщили, что истребитель И-153, на котором А. Т. Севастьянов совершил ночной таран, не разбился и его можно отремонтировать. Я обещал летчику направить машину на 1-ю рембазу, где работали великолепные мастера.

6 ноября Андрей Александрович Жданов вызвал к себе генерала А. А. Новикова и предупредил, что гитлеровцы могут повторить воздушный налет на Ленинград, чтобы омрачить праздник Великого Октября.

- Да они и не скрывают своих подлых замыслов, даже афишируют их, - хмуро заметил он и кивнул на немецкую листовку, лежавшую на столе.

Новиков взял желтоватую бумажку и пробежал глазами малограмотно срифмованный раешник. Смысл этого сочинения был примерно такой: седьмого они будут нас бомбить, а восьмого явятся хоронить...

- Воздушный налет, видимо, будет более крупный, чем прошлой ночью, сказал А. А. Жданов. - Поэтому вам, летчикам, надо быть начеку, проявить особую бдительность и сорвать замыслы гитлеровцев.

Предположения первого члена Военного совета фронта подтверждали и данные воздушной разведки. На вражеских аэродромах, расположенных поблизости от Ленинграда, значительно прибавилось бомбардировочной авиации. Особенно в Сиверской и Гатчине. Генерал-лейтенант авиации А. А. Новиков, всегда стремившийся вырвать у врага инициативу, бить его не числом, а умением, решил нанести упреждающий массированный удар по аэродромным узлам противника.

Правда, самолетов у нас было все еще маловато, несмотря на то, что в сентябре 1941 года Ставка перебросила на Ленинградский фронт два авиационных полка - 125-й бомбардировочный и 175-й штурмовой.

Бомбардировочным полком командовал коренной ленинградец майор В. А. Сандалов. Он имел за плечами уже пятнадцать лет летной практики и известный боевой опыт. Подчиненные уважали его за справедливость и человечность, хотя он был строг и требователен по отношению к ним.

Командир-коммунист В. А. Сандалов почти всегда сам водил группы на бомбометание. Так случилось и утром 6 ноября 1941 года.

Несмотря на неблагоприятные метеорологические условия, группа Пе-2, ведомая майором В. А. Сандаловым, пробилась к вражескому аэродрому и внезапно, из облаков, обрушила на него бомбовые удары. Благодаря отличным расчетам, произведенным штурманом Михайловым, и слаженным действиям экипажей цель была накрыта со снайперской точностью. На аэродроме один за другим вырастали фонтаны взрывов, вспыхивали и горели вражеские самолеты. Взлетел на воздух и крупный склад боеприпасов.

В тот же день полк майора В. А. Сандалова произвел еще один налет на аэродром Сиверская. На этот раз он взаимодействовал со штурмовиками и истребителями. Потеряв большое количество самолетов, противник 6 ноября не смог произвести массированный налет на Ленинград.

О том, как мы во фронтовой обстановке встречали 24-ю годовщину Великого Октября, правдиво и точно рассказывалось в праздничном номере газеты "Ленинградская правда":

"Мы живем в осажденном городе.

Враг от нас на расстоянии пушечного выстрела. Что означает эта дистанция, мы знаем по разрывам снарядов на улицах. Полями сражений стали места гуляний и отдыха. Где звенели наши праздничные песни, гремят орудия. Окопы вырыты за жилыми домами. Баррикады перерезали улицы. Батареи установлены на окраинах.

Война вошла в город. Бульвары и сады изрыты щелями. Окна первых этажей забраны щитами.

Осада определила наш быт. Он прост и суров. Мы ложимся, готовые встать по звуку сирены. Работаем под грохот канонады. Девушки-вожатые ведут трамвайные поезда под артиллерийским обстрелом. Домохозяйки гасят зажигательные бомбы...

Первый раз за двадцать четыре года мы не выйдем, как всегда, на площадь Урицкого, не пронесем свои знамена по ликующим улицам.

Сожмем руки на оружии, товарищи! Поклянемся родной стране нашей - от Мурмана до Днестра, от Западной Двины до Великого океана - и той ее части, которая стонет под игом мучителей, и той, которая напрягает силы для победы: мы обещаем, что не опозорим чести Ленинграда, славы его не запятнаем слабостью.

Будет холодно - перетерпим!

Будет голодно - туже затянем ремни!

Будет трудно - выдержим!

Выдержим - победим!{6}"

Но в столице нашей Родины Москве традиционный военный парад состоялся. Прямо с Красной площади полки шли в бой. Этот парад, поднял боевой дух не только защитников Москвы, но и воинов других фронтов, в том числе Ленинградского. Он укрепил у всего советского народа веру в нашу победу.

Ноябрь 1941 года явился для ленинградцев одним из самых трудных месяцев. Возобновив наступление, немецко-фашистские войска захватили Тихвин и перерезали железную дорогу, связывающую его с Волховом. Таким образом, подвоз продовольствия на фронтовую перевалочную базу у Ладожского озера удлинился на 400 - 500 километров. Затем развернулись жаркие бои на подступах к станции Войбокало. Базы снабжения пришлось перенести оттуда в Заборье и Подборье.

Ледостав на Ладожском озере, сопровождаемый штурмовыми ветрами и опасной передвижкой льдов, в первых числах ноября полностью приостановил доставку продовольствия в Ленинград водным путем. Теперь все надежды возлагались на наш воздушный мост. Выполняя правительственное задание, экипажи самолетов за период с 14 по 28 ноября 1941 года доставили в Ленинград 1200 тонн высококалорийных продуктов. Но этого оказалось крайне мало. Военный совет фронта вынужден был отдать для обеспечения ленинградцев все сухари из неприкосновенного запаса войск и аварийные запасы муки Балтфлота.

Тем временем по заданию Военного совета проводилась инженерная разведка будущей ледовой трассы через Ладогу. Нужно было хоть немного улучшить снабжение Ленинграда продовольствием. Ведь в октябре - ноябре нормы выдачи хлеба урезывались трижды. По состоянию на 20 ноября 1941 года рабочие горячих цехов получали 375 граммов хлеба, рабочие и ИТР - 250, служащие, иждивенцы и дети до 12 лет - 125 граммов{7}. За это время трижды сокращалась норма выдачи хлеба и в войсках. В тыловых частях и учреждениях она снизилась на 62,5 процента, в войсках, подразделениях, находившихся на передовой, - на 44,4 процента. Вот почему с таким нетерпением ленинградцы ожидали, когда окрепнет лед на Ладоге и будет в состоянии выдерживать груженые автомашины. Ледовая дорога расценивалась как дорога жизни. Впоследствии она и получила такое название.