Звезда в хвосте Льва - Наталья Андреева

– А зачем она тогда взяла с собой в сад пистолет?

– Давайте отпустим ребенка и его мать, если у нас больше нет вопросов к девочке, – вмешалась судья.

– Надеюсь, я сумел всех убедить, что страницу из учебника вырвала именно Настя Васильева? – спросил Журавушкин.

– Да, но так и не понятно, кто обвел на рисунке зоны поражения, и кто положил его в папку? – отбился прокурор. – Которую, напоминаю, нашли в спальне у подсудимой.

– Ей могли подбросить эту папку, – парировал Журавушкин.

– Ну, вы прямо шпионский боевик расписали, – пристукнула молотком по трибуне судья. – Давайте без домыслов, адвокат.

– Так мы с Лизой можем идти? – спросила соседка Ромашова.

– Да, вы можете быть свободны, – кивнула судья. – Спасибо, что нашли время и откликнулись на просьбу адвоката. Вы нам очень помогли, – ласково добавила она.

– Это наш долг, помогать правосудию, – сказала Лизина мать, обращаясь к трибуне, где сидела пресса. Лизу неоднократно сфотографировали, и соседка Ромашова очень надеялась, что завтра эти фото появятся в Инете.

Когда Лиза с матерью ушли, Журавушкин немного передохнул. Первый камень в фундамент защиты удалось-таки заложить. Но тут же пришлось напрячься вновь.

– Я вызываю в качестве свидетеля Ефима Ивановича Раевича, – торжественно объявил прокурор.

Зал оживился, особенно тот угол, где сидела пресса. Именно любовный треугольник, где муж мирно уживался с любовником, придавал пикантность ситуации. О личной жизни Ромашова писали не раз, одно время даже ходили слухи, что он гей. И вот теперь представилась возможность проникнуть в эту тайну. Тут же засверкали фотовспышки.

Поднимаясь на трибуну, Раевич споткнулся и чуть не упал. Было видно, что он волнуется.

– Итак, мы подошли к очень интересному вопросу, – плотоядно сказал прокурор. – Материальное положение четы Раевичей и их полная зависимость от Ромашова. Ведь именно он в этой странной семье был добытчиком. Ефим Иванович, как вы относились к роману вашей жены с известным актером? Вы знали об этом?

– Разумеется, – кивнул Раевич.

Журавушкин посоветовал ему говорить как можно меньше. А еще в рукаве у адвоката был запрятан козырной туз. Который Журавушкин собирался выложить, как только Ефим Иванович покинет свидетельскую трибуну.

– Но как это можно? – развел руками прокурор. – Жить под одной крышей с любовником своей жены, прекрасно зная об этом? Я понимаю, если бы они вводили вас в заблуждение.

– Зачем? – искренне удивился Ефим Иванович. – Ведь это подло: врать и притворяться.

– А в открытую с любовником жить честнее? – опешил прокурор.

– Разумеется! – Раевич вновь кивнул, на этот раз гораздо энергичнее.

– У вас был в этом материальный интерес? Ромашов ведь чрезвычайно востребован. Он много снимается, ведет популярное шоу, активно задействован в антрепризе. Насколько я знаю, ваша жена сопровождала его в разъездах, а вы оставались дома.

– Но ведь она его пресс-секретарь! Ответственный по связям с общественностью! Рара везде представляла его интересы. Сам Лёвушка очень застенчив и крайне неуверен в себе…

– Простите? Вы о ком сейчас говорите? – аж подпрыгнул от изумления прокурор.

– О Ромашове, разумеется!

– Лёвушка? Застенчив? Ефим Иванович, вы что-то путаете.

– Да ничего я не попутаю! – Раевич возмущенно поправил очки. – Он по паспорту Лев. А по жизни Лёвушка. Он же совершенно не умеет вести переговоры! Иногда надо отказываться от ролей, чтобы не испортить себе имидж, а Лёвушка «нет» говорить не умеет. Именно под чутким руководством моей супруги он сделал блестящую карьеру. Рара разрабатывала все его пиар-кампании, в частности ту, последнюю, где была задействована Стейси Стюарт. В миру Настя Васильева, – улыбнулся Раевич. – Они с Рарой разыграли ссору. Якобы делили Ромашова.

– Якобы?!

– Но ведь понятно, кого выбрал бы Лёвушка. Разумеется, мою жену!

По залу прошел смешок.

– Я бы такому тоже изменяла! – вслух сказала одна из женщин.

– Тишина в зале! – стукнул молоток. – Иначе судебное заседание продолжится при закрытых дверях!

Журавушкин довольно потер руки: именно такого эффекта он и добивался.

– Расскажите о том вечере, когда была убита Настя, – тут же понял свою ошибку прокурор. Такой муж на руку защите. Тем более, когда любовник хорош собой и знаменит так, как Ромашов. Который второй день сидит в зале, несмотря на свою безмерную занятость. Его преданность Раре всех умиляет. – Согласно показанию свидетелей и вашим собственным, вы пришли в сад последним.

Журавушкин видел, как Раевич дернулся. Не так уж крепки у него нервы.

– Д-да, – сказал он с легкой заминкой.

– А вы знали правду о Настиной беременности?

– Увы! «Один сподобился я черных посвящений, в которых дерзкий смех и горький сумрак слез…»

– Ефим Иванович, я прошу вас для удобства перейти на прозу, – вмешался Журавушкин, заметив, как дернулся на своем месте Ромашов, пообещавший убить Фиму за «его Бодлера», и улыбнулась Рара. – Господин Раевич ученый, – пояснил Журавушкин недоумевающей судье. – Он изучает творчество известного поэта…

– Я и сам могу об этом рассказать! – оживился Раевич.

– В другой раз, – оборвал его прокурор. – Редкий случай: я солидарен с адвокатом. Давайте перейдем на прозу.

– Как хотите, – слегка обиделся Раевич.

– Итак, в саду вы увидели…

– Мертвую Настю. И… всех.

«Врет! – подумал Журавушкин. – И видно, что врет!»

– О чем вы в этот момент подумали? – спросил прокурор.

– Я ведь говорил ей, моей жене, то есть, чтобы она не ходила в сад, – сбивчиво заговорил Раевич. – И Бодлер… Извините… Я догадывался, что чем-нибудь подобным закончится. Она не хотела уезжать…

– Значит, вы уверены, что убила ваша жена?

– Да! То есть, нет.

«Ну же! Вспомни текст! Хватит пороть отсебятину!» – мысленно взмолился Журавушкин.

– Настя в последнее время вела себя агрессивно, – заученно сказал Ефим Иванович, словно бы услышал адвоката. – Она не раз угрожала моей жене. Я уверен, что Настя вызвала Рару в сад за тем, чтобы ее убить.

– Это вам так сказал адвокат вашей жены? – ехидно улыбнулся прокурор.

– Но ведь Рара и в самом деле не хотела Настиной смерти! Она просто хотела, чтобы Настя оставила нас в покое. Мы это не раз обсуждали.

– С кем?

– Я, Лёвушка и она. О том, что пора заканчивать эту пиар-кампанию.

– Понятно: Настина беременность спутала вам все карты.

– Какая еще беременность? – удивленно заморгал Раевич. – Вот еще, чушь!

– Вы знали о том, что Ромашов и ваша жена хотят ребенка?

– Еще большая чушь! Моя несчастная жена не может иметь детей!

– А ведь они вас обманули, Ефим Иванович, – ласково сказал прокурор. – Они нашли суррогатную мать, а вас в это не посвятили.

– Я не поверил ни единому слову этой женщины! – замахал руками Раевич. – Как там ее? Таранько?

– А официальному документу? Договору?

– Подделка!

«Что он говорит?!»

– Я вижу, что вы готовы на все, дабы спасти вашу жену от тюрьмы, – притворно вздохнул прокурор. – Несмотря на то, что она вам изменяла. Сначала с кем попало, потом, больше десяти лет, с Ромашовым. Поистине, в этой женщине, то есть, в Раевич, есть что-то магическое. Недаром Настя ходила к экстрасенсам снимать порчу.

– Давайте обойдемся без черной магии! – стукнул молоток. – Вы еще инопланетян сюда приплетите!

– Я просто хочу сказать, ваша честь, что оба мужчины, жившие с Раевич, полностью находятся под ее влиянием, и правды мы от них не добьемся.

– Зачем же вы тогда пригласили супруга на эту трибуну? – сердито спросила судья.

– Потому что иначе его пригласил бы господин Журавушкин! И мы бы все равно это услышали! Заведомую ложь!

– Возражаю! – вскочил Журавушкин. – Я не собирался допрашивать господина Раевича!

– У меня тоже больше нет к нему вопросов, – обиженно сказал прокурор.

– Я только хотел сказать, что моя жена невиновна, – встрепенулся Ефим Иванович. – То есть, виновна, но не настолько… – он сбился. – В общем, я прошу высокий суд дать ей условно! – выпалил он.

В зале засмеялись.

– Прекратить! – велела судья. – У нас появился второй прокурор, – с иронией сказала она. – На добровольных началах. Хорошо не попросили оправдать. Идите, гражданин Раевич. Мы уже поняли, что от вас толку не будет.

Ефим Иванович, виновато моргая, спустился в зал, к Ромашову. Журавушкин подумал, что тот его сейчас растерзает, но Ромашов, молча, подвинулся, и когда Ефим Иванович сел, еле заметно пожал ему руку: держись.

– Ваша честь, я хотел бы вызвать в суд свидетеля, чтобы прояснить один момент, – сказал Журавушкин. – Этого свидетеля не удалось допросить в то время, когда велось следствие, поскольку он был в отъезде. А именно в Тунисе, на съемках.