Стиглеры- Новое поколение миротворцев - Сергей Барнатин

Лад вернулся почти тотчас, с миской горячего супа и куском зачерствевшего хлеба.

— Не вздумай противиться. — Лад опять улыбнулся. — Мы, стиглеры, хоть и бессмертны, а без еды все же обойтись не можем. Вон какой ты бледный прямо как снег зимой.

Везавий молча взял миску с супом и хлеб, но есть не спешил. Он все никак не мог выбрать, какой из множества вопросов задать первым. Но Лад опередил его.

— Помнишь, как ты так же кормил меня? — спросил он, не переставая улыбаться.

«Кормил кого, — подумал Везавий, — Эгея?»

— Я понимаю, — произнес Лад, — у тебя накопилось много вопросов. Ты ешь, а я буду рассказывать. Мне-то известно, что тебя беспокоит.

Везавий кивнул и откусил от хлеба.

— А где эти? — спросил он и неопределенно повел головой.

— Охотники?.. — Лад пренебрежительно махнул рукой. — Не думай о них. Не стоят они того.

— Ты убил их?! — Подавившись, Везавий громко закашлялся.

— Да нет же, успокойся. — Лад похлопал Везавия по спине. — Я только успокоил их. Надо сказать, поработали они над тобой основательно. Ты четверо суток восстанавливался. Представления не имею, как ты сдержался? Я бы не смог.

— Из страха, наверное, — ответил Везавий. Он откусил очередной кусок хлеба и принялся есть горячую похлебку. — Я боялся себя больше, чем они. — Не поднимая головы, Везавий некоторое время помолчал, а затем тихо сказал: — Давай рассказывай все с самого начала.

— Если сначала, то начну с мира драдов. — Лад подсел к Везавию на кровать. — Когда открылся вход, только ты попал, куда хотел. Я и мать потеряли над собой контроль, и нас поглотило многомирье. Мы попали в самый его центр.

— А драды? — поинтересовался Везавий.

— А что драды?.. Эти твари неопасны без матери. Вся сила доставалась им от нее во время совокуплений. Без матери драды обыкновенные, хотя и ужасные, но смертные твари, лишенные способности к перевоплощению. Самостоятельно они не могут ни открыть вход, ни уж тем более покинуть свой мир.

— А если вернется мать?

— Это невозможно. Я сам вырвался чисто случайно из хаоса многомирья и лишь потому, что способен на самопожертвование. Когда в хаосе многомирья ежесекундно исчезают тысячи миров, очень трудно принять решение и войти в один из них, причем именно в тот, который тебе нужен. Это своего рода игра на везение, на свою счастливую судьбу. Кроме этого, может случиться так, что ты попадешь в совсем другую временную линию или, что еще хуже, во внешнее пространство. В результате шанс выиграть остается ничтожно малым.

— А как же ты смог?

— Ну, я рискнул. В какой-то момент я почувствовал, что шанс этот появился, и мгновенно принял решение. Но мне не совсем повезло. Я попал в другую временную линию. В результате очутился в Тон-Тоне в то время, когда драд захватил его. Я вывел из города нескольких детей и очень удивился, когда обнаружил среди них тебя. Я промахнулся ни много ни мало на десять лет. Я понял, что должен стать тем самым стариком Эгеем, который воспитывал тебя и других спасенных детей. Это, конечно, звучит невероятно, но мне предстояло через десять лет встретить самого себя и вместе с тобой отправиться в мир драдов. Я не мог рассказать вам больше, чем рассказал в свою очередь Эгей мне и тебе. Именно так должен был замкнуться круг на временной петле, которую я создал. Но не все оказалось так просто. Неожиданно я обнаружил, что не только потерял бессмертность, но и к тому же старею примерно в пять раз быстрее обычных людей. Хотя этот процесс стал впоследствии замедляться, по мере того, как я приближался к своей временной линии. Так или иначе, но чтобы скрыться от людских глаз, я вынужден был поселиться с детьми в лесу. Вот, пожалуй, и все. Остальное ты знаешь. Скажу только, что очень трудно было придерживаться нужной схемы действий. Но теперь все образуется.

— Все ли? — Везавий отодвинул от себя похлебку, так и не доев ее.

— Все. Тебе трудно будет поверить в это, но Маура — жива. Рафи удалось спасти ее.

Заметив, как смертельно побледнел его друг, Лад знакомым, сохранившимся еще от Эгея жестом, погладил его по голове и продолжал:

— Круг на временной петле замкнут, я вновь стал бессмертным — полноценным стиглером. Ты уничтожил не только сильную связь матери с нашим миром, но и отправил ее туда, откуда она не сможет вернуться. А если мы с тобой приложим определенные усилия, то больше ни один черный не сможет создать устойчивую связь с людьми.

— А как же мы?! — Везавий в упор посмотрел на Лада.

— А что мы?..

— Перестань, ты прекрасно знаешь, о чем я. Ты сам убежал от Рафи.

— Я проявил слабость, теперь я это понял. Просто все произошло так неожиданно. Ты пытался уверить меня, что стал черным. Я был так подавлен и, когда появилась Рафи, просто не выдержал. Помнишь, как ты избегал Мауры? Я сказал тебе тогда: «…Ты должен дать ей возможность сказать, как будет она ждать тебя!» — и ты послушался меня. Так вот, Везавий, сейчас я скажу нечто похожее. Кем бы мы ни были, мы должны дать нашим девушкам возможность сказать, что они нас любят! Я думаю, ты согласишься со мной. А потом уж видно будет…

— Но мы ведь не люди! — невольно повысил голос Везавий.

Лад внимательно посмотрел на него и, улыбнувшись, словно зная какой-то секрет, который уже и не был секретом, поднялся с постели.

— Мы стиглеры, это звучит не хуже, — сказал он, отойдя к двери. — А сейчас отдыхай, ты еще совсем слаб.

Лад вышел, а Везавий еще долго сидел и о чем-то думал. Затем он лег и перед тем, как заснуть, тихо прошептал, удовлетворенный этим открытием:

— Мы, стиглеры, — новое поколение миротворцев!