Авантюристка - Дина Константинова

От обиды я даже не смотрела, куда мы едем. Очнулась только тогда, когда Наташка потянула меня за рукав:

– Спишь, что ли? Приехали.

Отель, в который нас привез тот, кого я даже не удосужилась разглядеть, был шикарен. По словам Наташки. Я от злости и обиды не видела буквально ничего. Получив ключ от своей комнаты, пожелала ей спокойной ночи и поплелась в номер.

– А ужин? – крикнула она мне вдогонку.

– Не голодна, – не поворачиваясь, ответила я.

Душ принес неописуемое облегчение. Хотя настроение не улучшилось. Сделав пару кругов вокруг телефона, подстрекаемая желанием позвонить-таки Жаку, я плюнула на эту затею и распахнула дверцу мини-бара. Есть ли у Ганса деньги и сколько, меня не волновало. «Вот сейчас выпью все, и пусть он разбирается», – решила я и принялась выставлять мензурки на балконный столик.

После восьмой мензурки я поняла, что напиться мне не удастся. От злости. Тогда я решила, что самое разумное решение – лечь спать. И завалилась на кровать.

Глава 7

Сколько я проспала, не знаю. Но разбудил меня телефон, который просто разрывался. Плохо соображая спросонок, я схватила трубку и прижала ее к уху.

– Ритка, ну чего не отвечаешь? – Это была Наташка, говорила она скороговоркой и очень взволнованно.

– Сплю, вот и не отвечаю, – пробубнила я. – В чем дело?

– Да тут такое творится! Поднимайся ко мне в номер!

Я, конечно, поинтересовалась зачем, но Наташка коротко сказала: «Ганс» – и бросила трубку. Заинтригованная, сонная и до сих пор злая, я натянула на себя штаны и майку и поплелась к лифту. Уже в коридоре услышала, что на улице, под окнами отеля, кто-то не то орет, не то поет.

Вернее, пытается петь. Дверь в Наташкин номер была приоткрыта, и, когда я показалась на пороге, она втянула меня вовнутрь.

– Идем! – зашептала она. – На балкон! Ганс сошел с ума!

Когда мы вышли на балкон, я в этом почти перестала сомневаться. Внизу, ровненько под балконом Наташки, посреди клумбы, стоял на коленях Ганс, пьяный в доску, и, зажав в руке выдранный с корнем куст каких-то цветов, орал не своим голосом:

– О Наталья! Ты самый прекрасный женщина, который я видел в жизни! Я тебя любить! Наталья!

Сначала мне показалось, что я, возможно, еще сплю. Ганс? Под окном орет любовные признания? Помотав головой, я опять уставилась вниз, но картина была все та же – орущий Ганс с цветами в руке.

– Он уже минут двадцать не затыкается! – пожаловалась Наташка, хлопая глазами. – Вон, все соседние номера уже поднял!

– Ты с ним говорила? – поинтересовалась я, мысленно усмехаясь. У меня тут же созрела одна идейка…

– Я просила его уйти и не шуметь, – рассеянно сказала Наташка, – а он давай орать, что это он поет так… И чтобы я выходила, и что он меня любит. Потом обещал сюда подняться. Чокнутый какой-то!

– Наталья! Будь моя жена! – доносились снизу пронзительные вопли Ганса, а с соседних балконов уже слышались возмущенные голоса разбуженных гостей.

– Я сейчас ему устрою, – сказала я и побежала к телефону.

Схватив трубку, я набрала администратора. Когда тот ответил, я разразилась руганью и настойчивыми просьбами забрать хулигана в полицию. Когда администратор заверил меня, что тотчас пришлет охрану и позвонит в полицию, мне сразу полегчало.

– Ну, зачем же ты так? – удивленно спросила Наташка. – Могла бы просто увести его в номер…

– В следующий раз будет знать, как присваивать себе чужие заслуги. – Я ликовала.

Убедившись в том, что Ганса действительно забрали двое охранников и передали полицейскому патрулю, я спокойно пошла спать. И уже до утра меня ничто и никто не беспокоил.

Утром, однако, я проснулась от тревожного чувства. Что-то было не так. Не прошло и двух минут, как я подпрыгнула. Ну конечно! «Луиза»! Она же была у Ганса! Где сейчас алмаз? А что, если он был у него в кармане и камень отобрали в полиции? От одной мысли, что может случиться, найди полицейские камень, у меня на лбу выступил пот. Заметавшись по номеру, я стала соображать, что же теперь делать.

Подняться к нему в номер я не могла – кто бы меня туда пустил? Можно, конечно, было признаться администратору, что я его подруга или коллега, но тогда бы меня спросили – какого черта я сдала его в полицию накануне? Послать Наташку? Не пойдет. Ведь номера у нас у всех были отдельные. Ничего толком не придумав, я вышла в коридор и пошла к комнате Ганса. Возле соседнего номера возилась горничная, перебирала белье. А рядом, на ее тележке, лежала связка ключей…

Когда я оказалась в номере Ганса, мои руки, несмотря на то что воровать я не собиралась, похолодели. Вот как, наверное, чувствуют себя воры, когда залезают в чужие дома. Хотя вряд ли. Скорее всего, это дело привычки. Аккуратно прикрыв дверь, я стала у стены и обвела комнату взглядом. Так, если бы я была Гансом, куда бы я положила алмаз? Конечно в сейф. И какой бы я набрала номер? Да, свой день рождения. Но Ганс оказался умнее, чем я и большинство людей, – при наборе цифр его дня рождения дверка сейфа и не подумала открыться. Задумавшись, я уселась на пол перед железной коробкой, скребя в затылке. Если не свой, то чей же? Я бы набрала день рождения мамы или папы. Ну, или сестры, если бы у меня таковая имелась. Но дней рождения родителей Ганса я не знала… И тут меня осенило – Наташка! Ведь Ганс оформлял нас в отель, значит, наверняка видел дату ее рождения. Сорвав трубку телефона, я набрала номер Наташки.

– Дата рождения? – выпалила я.

– Чья? – не поняла Наташка.

– Ну не моя же!

Когда раздался щелчок и дверца сейфа открылась, я чуть не запрыгала от радости. Пошарив внутри, вынула сверток, в котором лежал алмаз. Тут же лежал конверт с деньгами. Недолго думая, я положила камень в карман. Потом туда же отправила конверт. Теперь я командую парадом! У двери я прислушалась и, убедившись, что в коридоре тихо, незаметно покинула номер.

Когда я открывала дверь своего номера, мой телефон уже звонил. Я не спешила. Я знала, что это Ганс и что он очень нервничает. Выждав несколько минут, я взяла трубку и как можно беспечней сказала:

– Да?

– Гдие вас носит? Я вам час звонить!

– А вы где? Мы уже сбились с ног, вас искавши. Думали, вы опять укатили с какими-нибудь девицами, – пропела я.

– Я в полиция, – сказал Ганс, чуть помедлив.

– О! Что вы там делаете? – Я постаралась изумиться.

Судя по тому, что Ганс мычал что-то нечленораздельное, я поняла, что он плохо помнил, что происходило вчера вечером, или не помнил вообще. Знать, что это я отправила его в участок, он не мог.

– Вы приезжать за мной? – спросил он, стараясь придать голосу некую нежность. – Здесь надо заплатить маленький деньги…

– Хорошая получается картина, – сказала я, усевшись поудобнее на кровать, – как приезжать за вами, так я. Причем второй раз за сутки. Да как нежно вы просите! А так – замолчи да не задавай вопросов! Приеду ли я за вами? А зачем вы мне нужны? Тем более что «Луиза» у меня. И деньги тоже…

– Что?

О! Я представила его лицо так хорошо, что даже улыбнулась. О! Он сверкал глазами, закусывал губу и белел от злости и беспомощности. Я наслаждалась, наслаждалась, наслаждалась…

– Да как вы посмиеть? – прорычал он в трубку. – Вы что, были у миеня в комната?

– Ой, а вы не пристыдить ли меня собираетесь? – поинтересовалась я и, не дав ему опомниться, перешла к делу: – Значит, так… Во-первых, я хочу, чтобы вы извинились. За все. За все ваши оскорбления, за то, что собрали лавры за «Луизу»… Во-вторых, я требую, чтобы вы позвонили Жаку и рассказали ему, как было дело. Вам ясно?

Ганс молчал, лишь тяжело дышал в трубку. Потом сказал:

– Хорошо…

Через час мы с Наташкой прибыли в полицейский участок. Нам выдали какую-то бумажку, в которой мы должны были расписаться, содрали с нас пятьдесят долларов штрафа и, наконец, выдали Ганса. Выглядел он еще хуже, чем накануне. Взглянув на меня, он усмехнулся:

– Подсиживаете?

– Ба! Вот так новости… Вы действительно так думаете? – Я откровенно удивилась.

– Да.

– Дурак вы, Ганс, – вздохнула я, – вот, держите…

Я протянула ему сверток с «Луизой». Потом конверт с деньгами.

– Делайте со всем этим что хотите. Только не забудьте нас отсюда забрать. А когда вернемся обратно, я вам обещаю – вы меня больше никогда не увидите…

Дернув Наташку за руку, я развернулась и пошла прочь. А Ганс так и остался стоять со всем этим добром в руках, глядя нам вслед.

В отеле я оставила Наташку в холле и ушла в номер. Она пыталась со мной поговорить, сделать попытку подставить мне дружеское плечо поддержки, но я отмахнулась. Мне хотелось побыть одной, а в поддержке и размусоливании соплей я не нуждалась. Мне было обидно, очень обидно. За что ко мне такое отношение? Ганс решил, что я мечу на его место… Вот уж не ожидала! Да разве нас можно сравнивать? Где мне до него, профессионального вора и душегуба? И сколько можно терпеть его грубость? Да пошли они все к черту, господа мошенники. Плюну на все и вернусь в туризм. Там, конечно, тоже наслушаешься дерьма, но, по крайней мере, не будешь рисковать своей головой и свободой…