Ловцы запретных желаний - Татьяна Олеговна Воронцова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Аль, ты не спишь?»
Ольга. Взывает с улицы. Какого черта ей нужно?
«Нет еще. А что?»
Мысленно продолжая чертыхаться, Алина выходит на балкон. В длинном розовом сарафане из жатого шелка, Ольга стоит посреди лужайки на фоне веерных пальм и мило улыбается, точно актриса, ожидающая оваций. На ногах у нее босоножки из тонких лаковых ремешков на платформе. Лечь-не-встать.
«Там, за воротами, – грациозный взмах унизанной браслетами руки в сторону главного входа, – какой-то парень спрашивает тебя. Говорит, видел нас раньше вместе, запомнил меня, ну и… узнал сейчас. Дело вроде касается Костика. Выйдешь?»
«Какое дело?»
Голос предательски подрагивает.
«Откуда я знаю? – пожимает плечиком Ольга. – Он хочет поговорить об этом с тобой, а не со мной».
«Он знаком с Константином?»
«Наверное! Раз пришел с поручением от него. Или с вопросом про него. Я не очень поняла».
Сердце норовит разорвать грудную клетку.
«Как он выглядит? Грек?»
«Парень как парень. Вроде нет, не грек. Бегло говорит по-английски. Может, турист из соседнего отеля».
Можно подумать, не существует греков, бегло говорящих по-английски. Тот же Нестор. Но к тому моменту тревога достигла таких масштабов, что почти превратилась в панику. Кстати, Нестор… Что если Константин не пришел на свидание, и Нестор рискнул появиться здесь?
«Спасибо, я сейчас подойду».
Когда она вновь выходит на балкон, в шортах, футболке и спортивных тапочках, Ольги уже и след простыл.
По пути к воротам ей удается окончательно убедить себя в том, что никакой опасности нет. Вокруг полно народу, на улицах горят фонари, в общем, жизнь бьет ключом. К тому же в случае чего она всегда сможет закричать. Это в Москве никто не придет на помощь, хоть разорвись от крика, а Греция – волшебная страна!
Около ворот почти вплотную друг к другу припаркованы две легковушки. Водителей в салонах не видно. Вот вечно так: приткнут свои машины куда попало, а ты протискивайся между ними, втянув живот! Форменное безобразие.
Больше ни о чем она подумать не успела. Что-то кольнуло ее сбоку в шею, она попыталась оглянуться, начала поднимать руку…
…и открыла глаза уже здесь, в пустом и темном помещении такой же примерно площади, как стандартный номер отеля.
Головокружение прекратилось. Поминутно призывая себя к спокойствию, Алина шевелила пальцами связанных рук и, лежа на правом боку, оглядывалась по сторонам. Через окно внутрь просачивалась бледная дымка, назвать которую светом значило бы сильно преувеличить ее вклад в прояснение ситуации, и все же это было лучше, чем ничего. Наверное, ставни (или что там загораживало проем снаружи) перекосились и прилегали не так плотно, как им полагалось по замыслу конструктора. Благодаря этой дымке пространство обрело границы, а находящиеся в нем предметы – более-менее внятные очертания. Например, дверь. Она выделялась черным прямоугольником на фоне серой стены. Или стул из светлого пластика, чьи близнецы-братья встречаются в пляжной зоне любого курортного городка. Он притулился в углу как единственное напоминание о том, что когда-то здесь жили люди… или по крайней мере заходили сюда.
Мысль об этих людях заставила Алину содрогнуться. Вспомнился некстати покойник в бетонном резервуаре для ферментации.
Что если эта маленькая темная комната расположена в одном из зданий, новом или старом, на территории винодельческого хозяйства Цафтариса? Посмеют ли они обойтись с россиянкой так же, как обошлись со своим соотечественником?
«Но ведь им нужно не это, – возразила ей Авелин. – Им нужен сотовый телефон Джонаса. Тебя похитили, чтобы заиметь рычаги воздействия на Константина, у которого, как они полагают, находится этот телефон».
«Я дура», – после паузы констатировала Алина.
«Ты дура, – согласилась Авелин. – Надо было сидеть в номере и не добавлять своему мужчине проблем. Что, по-твоему, он теперь будет делать?»
На этот вопрос она ответить не смогла. Вместо ответа задала свой вопрос:
«Знала ли Ольга? В смысле… знала ли она, что обратившийся к ней с просьбой человек, мягко говоря, не желает мне добра?»
«Знать не знала, но наверняка подозревала. Чтобы не заподозрить неладное в такой ситуации, надо быть клинической идиоткой».
«Она могла запретить себе думать об этом. Чтобы вдруг не заподозрить неладное».
«И какая же кошка между вами пробежала?» – насмешливо поинтересовалась Авелин.
«Ее уязвленная гордость. Она считает себя неотразимой, а меня… – Алина пренебрежительно хмыкнула, – шорты, майки, кеды… Однако я получила мужчину, которого хотела получить, а она – нет. И неважно, что это разные мужчины. Сам факт исполнения моего желания и неисполнения ее желания травматичен. Или, – продолжала она рассуждать, чтобы не прислушиваться к звукам за стеной, временами очень напоминающим звуки шагов, размеренных и тяжелых, – никакого желания у нее в действительности не было, была только скука, и чтобы не чувствовать себя ущербной, она придумала себе желание, а то, что оно не исполнилось, решила (возможно, бессознательно) выместить на более удачливой коллеге, на мне».
Шаги стихли прямо за дверью. Алина нервно сглотнула. О господи, началось… Она понятия не имела, что именно началось, но предполагала, что ничего хорошего. По спине поползли мурашки. Когда дверь, скрипнув, начала медленно отворяться, Алина просто вывалилась из привычной, обжитой реальности, уступив место Авелин.
В дверном проеме нарисовался черный силуэт. Несколько секунд пришелец стоял неподвижно, уставившись на лежащую у стены связанную женщину и неизвестно что надеясь разглядеть. Просачивающиеся с улицы намеки на свет позволяли убедиться, что она не исчезла, и только. Потом сделал шаг вперед и включил фонарь. Яркий белый луч скользнул по усыпанному разнокалиберным мусором полу – обрывки газет, скомканные полиэтиленовые пакеты из супермаркетов, спутанные провода непонятного назначения, окурки, пыль, песок, – и уперся в лицо Авелин, заставив ее зажмуриться.
Хруст песка под подошвами ботинок – человек подошел ближе. Шуршание курточной ткани – засунул руку в карман? Луч фонаря ушел в сторону. Приоткрыв глаза, она увидела мужчину среднего роста в бесформенных штанах, похожих на камуфляжные, и джинсовой куртке, который стоял посреди комнаты, прижимая к уху сотовый телефон. Пленница очнулась – пора отчитаться перед начальством? Да, точно, забубнил по-гречески. Голос скребет по ушам, как наждак.
Пленница. Надо же, пленница… В этой реальности все оказалось наоборот.
Окончив разговор, ее тюремщик – если только это был тюремщик, а не палач, – подошел еще ближе, присел на корточки и, держа фонарь так, чтобы свет не бил Авелин в глаза, оглядел ее сверху донизу. Его похотливый взгляд привел
