Красный Петух - Ян Гийу

Нэслюнд распорядился, чтобы Карл не появлялся перед заключенными, и это было вполне естественно. Фристедт и Аппельтофт много лет отдали службе безопасности и прекрасно понимали, что лучше, если в протоколе окажутся их имена, а не Карла.

Фристедт и Аппельтофт спустились на лифте в подземный переход и потом на лифте же поднялись в тюрьму предварительного заключения. Охранник сидел перед раскрытыми вечерними газетами, несколько его коллег склонились над ним.

- Хэй, Фристедт из "сэка", - сказал Фристедт, показывая удостоверение. Он едва ли принадлежал к касте хорошо известных полицейских, ежедневно забегавших сюда за допрашиваемыми.

Один "контролер" проследовал с ними по коридору и открыл дверь в камеру. Аппельтофт и Фристедт обменялись беспокойными взглядами и вошли.

Аннелис Рюден лежала плашмя на койке, будто спала, но глаза были открыты. Она даже не шевельнулась. Фристедт и Аппельтофт остановились около нее. Аннелис продолжала лежать неподвижно. Дышала она спокойно и ровно.

- Подъем, девочка, время прогулки, - сказал Фристедт, осторожно дотронувшись до ее плеча. Она медленно поднялась, как лунатик, и натянула кроссовки с тремя полосками. Шнурки отсутствовали. Потом, не произнеся ни слова, она последовала за двумя полицейскими в комнату Аппельтофта, где на пустом столе стоял магнитофон и лежала папка с бумагой для допроса. Арестованные обычно предаются размышлениям, почему их схватили, когда они вернутся домой, получат ли они адвоката и так далее.

- Садись, - сказал Фристедт, занимая место за письменным столом. Девушка опустилась на стул для арестованных, в глубине комнаты.

- Ну, как ты себя чувствуешь? - спросил Фристедт мягко, но ответа не получил.

- Вот как вышло, - продолжал он. - Да, нам, наверное, сначала стоит представиться: меня зовут Арне Фристедт, а моего коллегу - Эрик Аппельтофт, мы работаем в отделе безопасности, в полиции, и у нас к тебе очень важные вопросы.

- Я в СЭПО? - спросила она и, впервые подняв глаза, оглядела всю комнату. Фристедт кивнул и, прежде чем продолжить, сделал глубокий вдох.

- Это не допрос. Пока еще нет, во всяком случае. Это не значит, что то, о чем мы говорим, неважно, но это не будет внесено в протокол. Понимаешь?

Она кивнула и опустила глаза. Фристедт оценил это как шоковое состояние, которое он видел у тысяч доставленных для допросов за годы работы полицейским в "открытой службе".

- Вот этот человек, - сказал он и протянул фото Акселя Фолькессона, - работал у нас и несколько дней назад был убит. Ты знаешь об этом?

Она быстро взглянула на фотографию, потом кивнула.

- Ты знала его?

- Нет, - ответила она, не поднимая глаз.

- Ты встречалась или разговаривала с ним когда-нибудь?

- Нет, никогда.

- Ты звонила ему или он тебе?

- Нет, я же сказала, - слегка повысив голос, повторила она.

"Ладно, - подумал Аппельтофт, - она, может быть, еще разговорится".

- Мы так по крайней мере думали, - продолжил Фристедт.

- Но это ошибка. Я не знала, кто это, пока не прочла в газетах. Почему я должна была знать кого-нибудь из СЭПО?

В ее голосе послышались воинственные нотки. Фристедт и Аппельтофт переглянулись. Аппельтофт кивнул.

- Он записал твой номер телефона в свой дневник за день до смерти. Ты можешь объяснить это?

- Нет.

- Это значит, что у вас был контакт, так?

- Нет, его у нас не было.

- Ты можешь объяснить, почему у него был твой номер телефона? Да, кстати, это был не твой телефон, а телефон магазина твоей матери. Почему?

- Этого я тоже не знаю.

- Не означает ли это, что ты хотела предостеречь нас от чего-то, что ты знала?

- Нет, я не из тех, кто бегает в СЭПО.

- Хотя и знаешь что-то, что тебе не нравится, но не хочешь, чтобы о связи с полицейским проведали твои друзья. То, что ты скажешь сейчас, останется между нами, поверь нам.

Последнее было, конечно же, ложью.

- Но я ничего не знаю. Если это был телефон моей мамы, может, она хотела что-нибудь сказать?

- Звучит не очень правдоподобно.

- Но это никак не относится ко мне.

- Это точно?

- Но я же сказала!

Фристедт и Аппельтофт снова переглянулись. Аппельтофт кивнул.

- Ну ладно, - вздохнул Фристедт, разыгрывая поражение, - тогда начнем обычный допрос. - Он включил магнитофон и усталым голосом сказал формальные фразы.

- Допрос Аннелис Рюден, проведен в отделе безопасности в Стокгольме 11 декабря 19.. года, время 14.35. Проводит допрос Арне Фристедт. Свидетель допроса - комиссар криминальной полиции Эрик Аппельтофт.

- Прежде всего разреши спросить тебя, как ты себя чувствуешь. Тебе что-нибудь надо передать в камеру на ближайшие часы?

- Что значит - "надо", туалетные принадлежности и все такое прочее?

- Ну да, и еще что-нибудь из личных вещей.

- Мне нужен мой несессер, зубная щетка и кое-что из одежды.

- Это мы организуем. Теперь я обязан сообщить тебе, что ты была задержана шеф-прокурором К. Г. Йонссоном по подозрению в продаже краденого и наркотиков. И я должен спросить тебя, как ты к этому относишься.

- На это я не хочу отвечать.

- Я должен понять так, что ты не хочешь сознаться в совершении преступления?

- Я не совершала никаких преступлений.

- Ты знаешь, на чем основаны обвинения?

- Нет.

Фристедт выключил магнитофон.

- Послушай, девочка. Так дело не пойдет, ты же можешь просидеть здесь слишком долго и совсем зря. В твоей квартире нашли 11 граммов гашиша. Ты ведь знаешь об этом?

- Но зачем же вы с сотней других в бронежилетах выгнали меня голой посреди ночи?

- Но я же о другом говорю. Это твой гашиш?

- Я не хочу отвечать на это.

- А стереоустановка? Она же краденая, это-то ты знаешь?

Она удивленно посмотрела на него. И реакция была абсолютно естественной.

- Нет, ни малейшего представления.

- Ты знаешь, откуда она?

- Не хочу отвечать на этот вопрос.

- Но должна. Кто купил ее?

- Не я.

- А у кого купил твой друг?

- Не буду отвечать.

- А откуда поступил гашиш, возможно, от того же поставщика?

- Не буду отвечать.

- Если ты будешь продолжать в том же духе, просидишь здесь несколько недель, а это не для тебя. Насколько я понимаю, тебя раньше не задерживали. Значит, получишь лишь условное наказание. Помоги нам, и мы постараемся освободить тебя как можно скорее.

Она ничего не ответила. Фристедт снова включил магнитофон и продолжил.

- Ты знаешь, откуда появился украденный магнитофон марки... прости, стереоустановка марки "Маранц"?

- На это я не буду отвечать, я ведь уже сказала.

- И ты также не хочешь объяснить появление спичечной коробки с гашишем в твоей квартире?

- Нет.

- Ну что ж, на этом допрос окончен. Время 14.41. Затем он быстро встал и сделал вид, что хочет ее стукнуть, хотя не дотронулся до нее и неожиданно, будто злясь, вышел из комнаты, кивнув Аппельтофту.

Перед тем как продолжить допрос, Аппельтофт немного подождал.

- Понимаешь, - сказал он, - мы сейчас проверяем все улики, как мелкие, так и крупные - все. Даже если это окажется чепухой, все равно придется выяснить все подробности, чтобы отпустить тебя домой, а нам перейти к более серьезным делам.

- А, собственно, что мы сделали, в чем вы нас подозреваете? - спросила она и впервые посмотрела Аппельтофту в глаза. - Не думаете же вы, что мы что-то сделали с полицейским в машине. Почему вы нас арестовали?

- Вполне возможно, что мы вышли на ложный след. А ты знаешь, какая может быть реакция на убийство полицейского в машине. Но если ты объяснишь то, о чем мы тебя спрашивали, я сделаю все, чтобы тебя отправили домой.

- Точно?

- Конечно, - привычно соврал Аппельтофт, хотя ему самому от этого стало не по себе. - Вот скинем мы эту чепуху, и я не вижу причин дольше задерживать тебя.

- Да, а если я тем самым посажу кого-нибудь...

- Никто не узнает, что это ты сделала. Сейчас мы просто разговариваем, допрос окончен.

- Да, но это чертовски неприятно.

- Послушай, не думай об этом. Ты сидишь сейчас в дерьме, как и твои дружки. Но помоги нам разобраться в этой ерунде, и мы сможем заняться более серьезными делами. Ты знаешь, откуда гашиш и стерео?

- Я не хотела, чтобы мы покупали их. Я была убеждена, что это краденое, потому что он такой тип, этот...

- Кто?

- Я не хочу говорить.

- Ты сама создаешь себе проблемы. А у нас есть еще твоя мать...

Бедные родители - это стандартная уловка. Но Аппельтофт знал, что она попадет прямо в цель, однако еще лучше он знал, что необходимы будут новые следы, новые идеи и придется приводить сюда ее плачущую мамочку.

- А мама знает?..

- Предполагаю. Но ты сегодня же сможешь быть у мамы и объяснить ей, что все не так уж опасно, помоги мне только немного. А я помогу тебе, обещаю.