Седьмая Луна. Декамерон - Андрей Коробов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«И что это значит? Неужто дом с заражёнными? Постойте-ка…»
Беглец натянул респиратор и подошёл к окну. Осторожно потянул на себя один из двух скрипучих ставней.
Уже отсюда он услышал чей-то надрывный хрип. Звук перемежался не то с храпом, не то рыком. Это не один какой-то упырь. Шум исходил от неисчислимого множества источников. Они набились в дом, как селедки в бочку.
Ясно. Знак предупреждал: здесь похозяйничала Чёрная Смерть.
В полумраке у окна, обняв себя за плечи, стоял сгорбленный силуэт в разодранной одежде. Дремал. Выжидал. Всё равно что летучая мышь в пещере, только стопами на половицах. Бледная кожа и тошнотворно-сладкий запах минеральных отростков давал понять: лучше судьбу не испытывать. Какие-то дома успели пометить, а какие-то — нет.
Ренегат обернулся. Всего в пятнадцати шагах мародёры свободно творили бесчинства. И на них не нападали твари. Странно.
Лезть в гнездовье к людоедам — чистой воды самоубийство. И совсем неважно, дюжина их там или с полсотни. Узнавать, крепко ли спят заражённые, — себе дороже.
«Чем дальше в лес, тем больше дров…» — подумал предатель.
Он собирался попятиться назад, лишь бы каннибалы его не услышали.
Едва он сделал шаг, второй ставень толкнуло на него. Рявкнув, к нему потянулся упырь. Когти чуть было не сорвали с него респиратор. Альдред в ужасе отпрянул, запутался в ногах и рухнул на мостовую. Флэй успел заметить кое-что.
Каннибал так и не сумел до него добраться. Подёргал рукой. На кожу попали капли дождевой воды. Раздалось шипение. Влага оставила за собой язвы. Упырь завопил, скрылся от боли в темноте и затих.
Предатель округлил глаза, после чего встал. Он пытался осмыслить увиденное.
Глава 5–2. Город
«Ну разумеется. Упыри не боятся столпотворений людей. Возможно, очень даже наоборот. Им не нравится дождь. Вот, почему они не нападают. Те трупы людоедов на дороге именно разъело…»
Он был на правильном пути. Тем не менее, вред заражённым наносил далеко не сам дождь. А то, что крылось в его составе.
Ему вспомнились общеобразовательные лекции, посвященные естествознанию. Преподаватель говорил о том, что тучи низвергают на землю вполне чистую воду. Однако концентрация вредных примесей в воздухе может испортить качество осадков. Так объясняется феномен кислотных дождей.
Всему виной человеческая деятельность и особенности местности. Скажем, близость вулканов, ядовитых озёр или выходящий на поверхность губительный газ.
На юге Полуострова, где-то в Ларданах, сокрыто Озеро Тишины. Вокруг него не растёт ничего, испарения обжигают лёгкие, а мимолётная птица, падая в воду, растворяется в считанные секунды. Вероятно, оно-то и повлияло на химический состав.
Факторов, которые влияют на атмосферу, великое множество. И если человек, животное и растение менее восприимчивы к умеренной кислотности, то упыри — другой разговор. Сейчас сезон дождей, и вода, так или иначе, впитывается в почву.
Тогда-то они и выходят.
«Иного объяснения не найти», — заключал Альдред.
Стало быть, его жизнь напрямую зависела от непогоды.
Он пошёл дальше по улице.
Вдоль горящих магазинов и домов богачей. Сторонился толп слонявшихся туда-сюда ошалевших люмпенов. Они все его видели, но взять в оборот не решались. Шелест воды, отдалённый гул грома и вопли мародёров его оглушали.
Откуда-то с севера был слышен заунывный звон колоколов. Кажется, доносился он с площади при Храме Великомученика. Если ему не изменяла память, «Гидра» обязательно должна была туда заглянуть.
«По ком звонит колокол? Паства спряталась в соборе от каннибалов? Зовут к себе ещё народ? Свет и Тьма… Только дурак не поймёт: не кончится это добром. Не больной придёт, так орава заражённых», — рассуждал ренегат, стиснув кулаки.
Его раздражало нарочитое человеческое безрассудство. Если бы Противоположности были заинтересованы в спасении Саргуз, они бы не допустили разгула Чёрной Смерти. Пусть даже чужими руками. Уж лучше прихожане бы сидели тихо и не искушали мор.
Впереди Альдред увидел целое скопище разбойников. Они осаждали белокаменный особняк очередного нувориша.
Пока большинство стояло в стороне при свете факелов и поглядывало по сторонам, высматривая стражу, остальные делом занимались. Вскрывали топорами двери и деревянные баррикады, преграждавшие уже выбитые окна.
Столпотворение не вселяло доверия. Все при худо-бедном оружии. А Флэй — один.
— Там человек пятьдесят, не меньше, — бубнил себе под нос он, встав на безопасном расстоянии, дабы остаться незамеченным. — Не проскользнуть. Крюк делать придётся.
Его смущало ещё и то, что ливень постепенно сбавлял темп. Вот-вот вылезут твари.
Беглец осмотрелся по сторонам. Он мысленно представил себе карту Саргуз, которую когда-то видел. Ему не доводилось петлять по тёмным узким переулкам: не было нужды. По главным мостовым и так можно пройти от собора Святого Аремиля до Круга. Когда этот храм еще существовал.
Часики тикали. Наткнуться в конце концов на тупик узкой улочки не хотелось. А это вполне реально. Однако Флэя лишили выбора как такового.
«И не попишешь…»
Главное, что план оставался прежним. Несмотря на коррективы.
Постольку-поскольку предатель припоминал Ярмарочную Площадь. Она лежала где-то в Торговом Квартале. Вроде как близко.
Сестра Кайя часто водила его туда после термов. Она покупала воспитаннику шумайскую пшеничную лапшу с говядиной, жгучим стручковым перцем и острой квашеной капустой, пряный халифатский плов, нажористый зифский лагман.
«Вкуснота… Было время».
А в сухом остатке Ярмарочная Площадь являла собой открытое пространство, куда вело немало змеистых переулков между доходными домами. Там же имелось два широких прямых въезда: один — в Деловой Район, другой — со стороны Порта.
Уж там-то Альдред не заплутает.
— Либо так, либо никак, — строго наказал себе ренегат и повернул налево, в ближайший переулок.
Здесь перед его глазами предстала иная картина. Титульные дома на главных улицах сами по себе были огромны и стояли, будто по линеечке. Здесь же — хаос многоквартирных муравейников.
Их населяли в основном всевозможные подмастерья, студенты, малоимущие рабочие, когда-то давно заполонившие Саргузы и получившие этот лакомый кусочек жилой площади в наследство.
Переулок оказался настолько узок, что разойтись двум-трём людям здесь не представлялось возможным. По крайней мере, ещё более мелких ответвлений было немного, а чуть косое плато исключало всякого рода тягостные спуски и подъемы.
Дождь по-прежнему не утихал, и очень кстати. Альдред нутром чуял: эти обшарпанные трёхэтажки — тот ещё моровой рассадник.
Над головой то тут, то там висели верёвки. Никто так и не забрал бельё после сушки. Видимо, попросту некому и незачем.
В полумраке скакали упитанные крысы. Они даже не боялись луж, где смешивалась дождевая вода, моча и
