Порочного царства бог (СИ) - Райот Людмила

— Да, но… — Малек сбавил ход, опасливо приближаясь к небольшому, прекрасно отделанному домику. — Разве к Чаттерлей можно попасть вот так сразу? Прямиком с улицы?

— Вообще-то нет. Но мне — да.

Я поднял руку, чтобы постучать, но Лукас остановил меня.

— Лорд Кавендиш, погодите! Может, не надо? Я слышал об этих сеансах… На них пускают лишь высокопоставленных людей! Да и то, что происходит во время… — в голосе Малькольма промелькнула паника. — Не уверен, что смогу писать О ТАКОМ!

— Сможешь, конечно. Это прекрасный шанс проявить себя. Когда бы ты еще попал в такое место?

— И все равно… — секретарь понуро свесил голову, и я счел момент достаточно подходящим для того, чтобы приобнять беднягу за плечи.

— Послушай, милый, — черт, я действительно назвал его "милым?! Уму непостижимо! — Мне совестно перед тобой. Из-за моей несговорчивости ты чуть не потерял работу… Ты пришел в Бромптон, чтобы написать потрясающую статью — написать обо мне — а я завалил тебя своими делами и проблемами. Позволь мне помочь.

В огромных глазах Лукаса отразилась внутренняя мольба.

— Ну хорошо. Заглянем лишь на минуточку…

В этот момент входная дверь широко отворилась, и Малькольм изменился в лице — я так и не успел постучать.

В проеме застыла молодая дама весьма необычного облика: в простом белом платье, больше напоминающем ночную сорочку, нежели вечерний наряд, и темными, распущенными по плечам волосами. Понятия "леди" и "распущенные волосы" несовместимы, но Чаттерлей позволяется быть выше принятых в свете правил: какие могут быть претензии к той, кто регулярно общается с душами умерших?

Девушка остановила на мне блуждающий, рассеянно-безумный взгляд карих глаз и вдруг улыбнулась. Улыбка вышла весьма зловещей.

— Лорд Кавендиш! Я знала, что вы заглянете, и потому откладывала начало сеанса! — высоким, практически детским голоском пропела она. — И как славно, что вы взяли с собой вашего… помощника!

Из раскрытых дверей дома доносилась тихая, заунывная музыка. Лукас слегка побледнел, я же усмехнулся и коснулся губами протянутой руки. Знала она, как же — я сам об этом не догадывался вплоть до того момента, как вышел из редакции газеты.

— Рад быть вашим гостем, леди Чаттерлей. Разрешите присутствовать сегодня на вашем вечере?

— Само собой, — медиум изобразила приглашающий жест, впуская нас внутрь. — Именно вас-то мы и ждали!

В коридоре ее дома было еще темнее, чем в коридоре "Лондонского грифа". Прихожая создавала впечатление обветшалости: но если в редакции это впечатление было натуральным, то здесь — специально созданным — чтобы посетители начинали изумляться сразу же, как переступили порог необычного заведения. Леди Чаттерлей взяла с тумбочки большой тяжелый подсвечник, немного разгоняющий тьму, и повела нас в глубь здания. Колеблющийся желтый свет выхватывал портреты с обеих сторон: женщины и мужчины на них стояли или сидели, позируя художнику. Они были одеты в обычную одежду, аккуратно причесаны — вот только вместо лиц у всех у них были застывшие, белые, как воск, маски трупов[10].

Достаточно жуткое зрелище для непосвященных, должен сказать. Я себя к таковым не относил — я в духов не верил, а безумно популярные ныне спиритические сеансы считал не более, чем захватывающим аттракционом для изнывающих от скуки аристократов. К слову, самой леди Чаттерлей я бы никогда в этом не признался: предприимчивая мадам в этом плане была ничуть не лучше меня — тоже наживалась на человеческих слабостях. Но если я "давил" на похоть, то она — на отчаяние убитых горем родственников и вечный интерес публики ко всему мистическому.

— Это тоже одна из ваших близких подруг? — прошипел Малек мне в плечо (выше просто не доставал). Он старался говорить тихо, но хозяйка салона, шедшая от нас на расстоянии нескольких метров, каким-то (не иначе, сверхъестественным образом) услышала его слова.

— Нет, юноша, — обернулась она, и ее лицо показалось таким же бледным, как и лица изображенных на картинах мертвецов. Девушка-медиум в своем балахоне здорово смахивала на привидение. — Мы всего лишь виделись пару раз на приемах. Мельком и очень, очень давно…

Малькольм стушевался под ее пристальным взглядом и счел за лучшее захлопнуть рот. Расслабился он только тогда, когда коридор привел нас в большую комнату. Загробные скрипичные напевы стали еще слышнее: скорее всего, депрессивный музыкант спрятался где-то в потайной нише — казалось, грустная музыка доносилась отовсюду, буквально просачивалась сквозь стены. Здесь было посветлее, хоть на окнах и висели плотные бархатные шторы — свечи стояли по всему периметру зала. В центре помещения находился большой круглый стол. За ним сидели люди — почтенная седовласая пара и несколько леди и джентльменов разного возраста.

— Дорогие друзья! — торжественно пропищала Чаттерлей, обращаясь к собравшимся, взиравшим на нее со смесью страха и благоговения. — Вот необычный гость, которого я вам обещала! Познакомьтесь с лордом Кавендишем-младшим!

Посетители салона пришли сюда ради гостей давно почивших, но моя, вполне живая и весьма популярная в некоторых кругах персона тоже их порадовала. Женщины заулыбались кончиками губ и еле уловимо порозовели, мужчины сухо кивнули, а один темноволосый хлюпик с зеленоватым оттенком кожи (клиент борделя, что ли?.. Не, по виду он куда больше напоминал романтически настроенного поэта, чем ходока по шлюхам) вскочил и начал приветственно трясти меня за руку, изливая свое восхищение. Старики не стали подходить ко мне, но по их кислым минам было понятно — они тоже в курсе моих аморальных достижений.

— Раз все в сборе, садитесь, — скомандовала Чаттерлей и первой села на пустующее место (надо же, они и свободные стулья нам оставили. Аккурат три по количеству людей). — Пора приступать. Я чувствую, что над комнатой уже сгустилось облако паранормального…

Она поводила ладонями над столом и закатила глаза, чем вызвала у меня непроизвольный смешок. Услышав хихиканье, медиум с досадой вернула радужки на место, и я поспешил напустить на себя серьезный и внимающий вид. Ладно, пусть разыгрывает свой спектакль. Чем лучше она войдет в роль, тем ярче получится будущая статья.

Однако Малек думал о работе в последнюю очередь. Уже порядком напуганный, при упоминании паранормального облака он боязливо поднял голову к потолку (не он один, впрочем).

— Кого мы будем вызывать, леди Чаттерлей? — с придыханием спросил брюнет — чахлый поклонник сверхъестественного. — Может, Джорджа Байрона? Он расскажет нам о загробном мире в стихотворной форме!

— Лучше принца Альберта[11]! — взвизгнула дородная дама в розовой шляпке. — Монаршья особа должна быть в курсе, не пора ли нам готовиться к следующей войне?

— Мой сын Уильям скончался три месяца назад! — просяще простонала старушка. Ее муж сухо кивнул, выражая молчаливое согласие. — Он не дожил пару дней до рождения своей третьей дочери и не успел поведать, куда задевал наши фамильные драгоценности!

Медиум пресекла поток предложений резким взмахом ладони.

— Нет, — протянула она, полузакрыв веки и будто заглядывая внутрь себя. — К нам просится необыкновенный дух… Мятежный, любящий и скучающий… Дух ПОКОЙНОЙ НЕВЕСТЫ КЛИФФА КАВЕНДИША! Вы готовы встретиться с ней снова, лорд?

На несколько очень долгих мгновений в комнате повисла тишина. Даже нескончаемая музыка, и та смолкла. Сидящие за столом дружно уставились на меня.

Я неспеша поправил шейный бант, смахнул пылинку с плеча и обворожительно улыбнулся.

— Что ж… Это должно быть невероятно занимательно!

Пожилая пара шумно вздохнула и послала мне убийственные взгляды — отныне у них появилась еще одна причина меня ненавидеть.

14. Малек

Призрак вашей невесты — это уже не шутки!

Хозяйка салона пугала меня и бесила одновременно. Но вот зачем, скажите на милость, ей понадобилось вызывать именно невесту Кавендиша? Неужели в загробном мире мало мертвых?! Клифф и так только о ней и думает. Можно сказать, засыпает с ее именем на устах…