У кладезя бездны. Часть 2 - Александр Афанасьев

Про себя граф Сноудон подумал, что тот итальянец в пробке дал ему отличный совет. Впрочем, иного и быть не могло — итальянцы знают, как брать от жизни максимум…

Утром, граф Сноудон проснулся в отличном настроении, хотя и с гудящим от усталости телом. Следовало бы дать себе отдохновение ночью, все-таки через всю Европу маханул, причем не на машине, а на мотоцикле. Но отдохнуть ночью так и не удалось, и только три чашки крепчайшего кофе, выпитые одна за другой — дали ему силы продолжать путь.

Синди приготовила ему кофе и проводила его. Наверное… так и должно быть… рыцарь отправляется в бой, а женщина провожает его на пороге. Пусть даже и та женщина, которая знала его всего одну ночь.

Дорога с итальянской стороны изменилась и не в лучшую сторону. Несмотря на то, что Италия теплая страна, морозы и снег бывают лишь в самой северной, приальпийской ее части и дороги не испытывают постоянного разрушающего воздействия воды, которая то замерзает то оттаивает — итальянцы не заморачивались такими мелочами, как регулярный ремонт дорог. В то время, как в Священной Римской Империи были построены великолепные бетонные автобаны, а в Империи Российской в основание дороги укладывали тонкую кевларовую сетку, чтобы предотвратить разрастание трещин — в Италии ограничивались кусочно-ямочным ремонтом, да и то — когда в голову придет. Так что — дорога федерального значения изобиловала заплатами, причем — заплаты эти были более гладкими, чем основное дорожное покрытие и, попадая на них, колесо мотоцикла могло опасно проскользнуть. Приходилось постоянно обращать внимание на дорогу и по возможности лавировать, уклоняясь от опасных мест выдававших себя едва заметным блеском на матовой поверхности дороги. Это утомляло.

По объездной — граф проскочил Турин, наверное, самый промышленно развитый город Италии. В отличие от Милана здесь не было укоренившейся финансовой олигархии — зато рядом была граница, на той стороне можно было продавать некоторые итальянские товары. Они были не такими качественными, как немецкие — но дешевле и прижимистые бюргеры их покупали. В Турине — находился главный завод крупнейшей промышленной компании страны ФИАТ, принадлежащей семье Аньелли, крупный нефтеперерабатывающий завод и шинное производство, работающие на триполитанской нефти и поставляющие свою продукцию в Европу и много чего еще. Кольцо вокруг Турина было получше, по крайней мере, оно было бетонным — и граф проскочил его без задержки.

Задержка получилась позже…

Уже у самого Рима — граф нагнал график — и сразу же был вынужден встать в пробке, ведущей к римской кольцевой. Когда он увидел хвост пробки, мигающий красными огнями стоп-сигналов — он притормозил и встал на ноги на мотоцикле, как всадник на стременах. Картина, которую он увидел, была безрадостной — пробка тянулась вперед минимум на милю…

Раздраженный донельзя, граф достал телефон и позвонил по номеру, который ему дали в Лондоне. И вовремя успел нажать на отбой, потому что заметил разомкнутый замочек на панели телефона. Это значило, что защита отключена и все переговоры прослушиваются. И только звонка с номера с островным роумингом — тут и не хватало…

Телефон зазвонил, граф тут же сбросил. И сделал себе заметку — купить итальянскую СИМ-карту. Интересно, что же произошло здесь…

О том, что произошло — он узнал только через полчаса. Автострада была перекрыта наполовину как раз в районе выезда на кольцевую. Полицейские машины, половодье мигалок, неприметные черные седаны с гражданскими номерами — спецслужбы или прокуратура, здесь она называется "квестура"[61]. Стоящий на обочине грузовик — эвакуатор грузил краном на платформу искореженный взрывом Майбах.

Ракетная установка — привычно оценил граф — мощный противотанковый гранатомет или даже управляемый ракетный снаряд. Поймали на повороте, где машина притормаживает — и явно поймали кого-то серьезного. Из бизнеса — ни один чиновник не может ездить на такой вызывающе дорогой машине. Интересно, что за нахрен здесь творится…

Нервные, напряженные полицейские с автоматическими винтовками (для британца видеть такое было дико) — жезлами сгоняли машины с четырех рядов в два. Место происшествия уже было окружено яркой полицейской лентой.

Здорово…

Из-за этой долбаной пробки — Алан опоздал во Фьюмиччино, стоящем на берегу на западе от Рима примерно на полчаса. За это время — случилось непоправимое…

В здании аэропорта — они договорились встретиться у выхода с таможенного контроля, это было единственное место в аэропорту, где можно было гарантированно не потеряться. Было оговорено и то, что делать на случай, если граф Сноудон, выступающий в качестве полевого координатора операции. В этом случае, группа из крыла контрреволюционной войны САС должна была разделиться на две части. Трое из патруля — должны были взять напрокат как минимум две машины и последовать за объектом. Один, хуже всего знающий итальянский — остаться у таможенного контроля, встретить графа и сообщить о том, куда и когда уехал объект. Из патруля — один человек разговаривал по-итальянски свободно, потому что его мать была этнической итальянкой, еще двое учили язык в рамках офицерской подготовки (каждый боец САС должен знать как минимум два иностранных языка), последний — владел итальянским в объеме офицерского разговорника и интенсивного лингафонного курса. Он и должен был встречать графа — но вместо этого, пробившись через суету встречающих, граф увидел всех троих. И судя по безрадостному выражению лиц…

— Че коза?[62] — резко спросил граф.

В голове мелькнула мысль — убили. После того, как он только что видел искореженный гранатометным выстрелом лимузин на автостраде — первая мысль была именно такой.

— Она улетела, синьор, — сказал один из САСовцев.

— Что? Как улетела? Куда? — не понял граф.

— В Египет, синьор.

Голова — шла кругом.

— То есть как — в Египет? Зачем? Что ей там делать, в Египте?

— Не знаю, синьор…

— Твою мать! — выругался граф.

Он говорил громче, чем обычно, а выражаться в общественном месте и вовсе не стоило, поскольку это привлекает внимание. Но только что во Фьюмиччино приземлился двухпалубный МакДонелл Дуглас из Штатов, работы у таможенников было хоть отбавляй, а в посттаможенной зоне стоял такой гвалт, что хоть всех святых выноси. Так что на них никто не обратил внимания.

— Отойдем…

Они отошли чуть в сторону, иначе толпа снесла бы их. Спрятались у киоска, где продавалась футбольная символика и сувениры.

— Как это произошло? Что случилось?

— Не знаю, синьор. Она не прошла таможню. Просто в какой-то момент подошла к стойке и заказала билет на Алиталию до Каира. Переплатила, но полетела. Ник отправился за ней.

Твою мать…

Понятное дело. Все трое постарались пройти таможню быстрее объекта, чтобы не потерять ее в такой вот толчее, как эта. Одного оставили для страховки. И вот результат. Закономерный — им то что было делать? Ломиться обратно через таможню? В участок угодишь и все.

— Что произошло? Она с кем-то контактировала? Ей что-то передали? Был какой-то разговор?

— Ник ничего не успел увидеть. Только передал, что летит за ней.

Чертовщина какая-то…

Граф лихорадочно вспоминал про Каир. Скверное место. Когда то давно — часть британской империи, не самая плохая, Каир считался жемчужиной Нила. В состав Египта тогда входил и Судан. Потом все пошло кувырком. Сначала — восстание Махди Суданского, который взял несколько городов и основал собственное государство. Людей Махди удалось сдержать только благодаря самой последней на тот момент новинке — пулемету Максима. В решающей битве — сорок тысяч полегли под огнем Максимов. Потом — Хасан аль-Банна, исламское возрождение и террор, спонсируемый итальянцами, русскими и германцами — ни тем, ни другим не нужна была Британия на африканском континенте. Чтобы удержать ситуацию — британцы пошли на отчаянный шаг, создав, обучив и вооружив египетскую армию, крупную армейскую группировку из местных. Через несколько лет — они, естественно подняли восстание — а русский, испанский и германский флоты как бы случайно заняли позиции в Заливе Скорби и в районе Гибралтара, отрезав Средиземноморскую группировку от основных сил британского флота. Лишенные возможности силового решения вопроса как в тысяча восемьсот восемьдесят втором году, британцы пошли на компромисс, вернувшись к расширенной автономии образца восемьдесят второго года[63]. На деле — получалась сменяющая одна другую военная диктатура, террор и заговоры исламистов (одного военного диктатора убили на площади), этнические и религиозные чистки. Армия была неспособна вести какую-либо иную войну, кроме войны против собственного народа, каждый диктатор со приспешники воровал как мог ибо понимал, что положение его непрочно и в любой момент — он может быть свергнут. Каир превратился едва ли не в содом двадцать первого века: с туристическими достопримечательностями, громадными гостиницами с бронетранспортерами, дежурящими около них, специальной полицией для туристов, с кнутами, чтобы отгонять попрошаек, борделями всех родов и видов, в которые отцы продавали своих дочерей, а то и сыновей, исламистскими террористами и заговорщиками. И вся эта мерзость — происходила под сенью Юнион-Джека, а в районе Каира, названном Гелиополис (Город Солнца) — сидел британский генерал-губернатор, который только консультировал очередных правителей страны в том, как пользоваться вилкой и ножом на приеме, и почему нельзя вытирать губы и руки о скатерть…