Между ударом и надеждой, часть первая - Елена Голощапова

- И отключил электричество. Ему не понравился яркий свет в палате, - ответил доктор и не удержался от комментария: - Одаренный. Он только-только опять уснул и проснется не скоро.

- Я зайду, когда он очнется.

- Милорд, боюсь, это не лучшая идея.

- Не лучшая идея?

- Лорд Вейдер, вы сами назначили меня ответственным за здоровье вашего сына. У Люка сейчас непереносимость яркого света и тошнота, ну а главное - ему нельзя нервничать, это может замедлить восстановление, а то и привести к ухудшению. Он практически ничего не помнит о последних событиях. Но все повреждения кратковременные, так что лучше будет вам его увидеть через несколько дней...

Картер сильно сомневался в способности Вейдера говорить спокойно со своим отпрыском, хотя бы потому, что врач сам был отцом, да и мальчишка явно оказался на корабле мятежников не по плану. И поведение ситха тоже намекало на это: когда Вейдер был не в мед. отсеке, то был готов порвать тех, кто допустил нападение на базу. Подчиненные чувствовали настроение милорда и старались держаться подальше.

"Ладно, - подумал он, - мальчик все-таки спрашивал отца".

- Я буду здесь через три часа.

***

В комнате было темно и прохладно, что сейчас, наверное, важно для сына. Вейдеру стало понятно, почему освещение на корабле мятежников не работало: Люк просто вырубил его. Мальчишку сейчас раздражал яркий свет, впрочем, как и чересчур громкий звук. А те ребелы, наверное, громко кричали. Все-таки Е-5 очень специфический детонатор, созданный для поражения именно живой материи.

Может, к лучшему, что его задержали дела флота. По крайней мере, врач успел произвести очередной осмотр и все нужные медицинские процедуры. Сын как будто его ждал, лишь поморщился, когда он вошел, впустив в комнату яркий свет.

Вейдер рассматривал Люка. Мальчишка напоминал сейчас новорожденного ворнскра: такой же беспомощный, беззащитный и пока еще слабый. Люк лежал, свернувшись в позе эмбриона, и пытался сосредоточить на нем свое внимание. Мальчишка до сих пор был бледен, что было очень заметно в полутьме.

- Знаешь, татуинский загар мне нравился больше, - Вейдер попытался начать разговор, так как не мог больше стоять и рассматривать сына.

- Плохо выгляжу, не так ли? - Люк все сделал вялую попытку улыбнуться.

- Ну, учитывая, что после взрыва Е-5 обычно не выживают, то вообще неплохо, - Вейдер сделал глубокий вдох, удерживая себя, чтобы не высказать что-нибудь резкое, но заметил, как Люк вновь поморщился:

- Что такое?

- Ты злишься, - произнес сын.

- По-твоему, у меня нет на это оснований? - Вейдеру понадобилось немало усилий, чтобы произнести это ровным тоном. И, как выяснилось, вокодер имел одно неоспоримое достоинство: можно было заранее выставить ограничение громкости, чтобы не повредить собственному ребенку.

- Я тебя подвел, - высказал очевидное Люк.

"Интересно, а тебе обязательно говорить о том, что вспоминать совсем не нужно?" - чуть не сказал ситх, но сдержался. Мальчишка, как-никак, только отошел.

Сын снова попытался сесть, лежачее положение его явно выводило из себя. Но мальчишка все же был слаб, и для сидения ему приходилось прилагать усилия.

Ситх не выдержал. Он подошел, поправил подушку и произнес:

- Вот сейчас ты меня явно подводишь. Хоть камеры видеонаблюдения и выключены, но тебе полагается все-таки лежать, хотя бы потому, что в ином положении у тебя начнутся головокружение и тошнота, - и, когда мальчишка все-таки внял его словам и лег, добавил: - А вот тогда ты меня не послушал.

Сделать вдох и вспомнить, что учитель советовал вести себя помягче, хотя на мальчишку хотелось наорать, потому что... Потому что Вейдер испугался, испугался впервые за долгое время.

- Люк, я не только твой отец, но и главнокомандующий, и мои приказы надо все же исполнять, пойми это. Иначе можно заплатить жизнью, и ты чуть не заплатил. Место военных действий не подходит для того, чтобы показывать характер. Ты сам когда-то сказал, что семья - это когда ты уже не один. Так вот, я против возвращения к прежнему количеству.

- Я же выжил.

"Еще бы ты не выжил, я бы..." - Вейдер быстро прогнал от себя эту мысль, ибо не знал, да и не хотел знать, что бы он сделал.

- Да, вот только мне пришлось наказать двух адъютантов за неисполнение приказа, касающегося твоей отправки на "Исполнитель". Ты должен понять, что из-за подобного можешь пострадать не только ты, но и другие люди. Так что твое поведение - это чистое ребячество и эгоизм.

- Как база?

- Ты им сильно помог. База выстояла.

Где-то в глубине зародилась гордость, которую тут же заслонило беспокойство, длившееся уже около трех-четырех месяцев - именно столько он и знал Люка.

- Ну, хоть кому-то помог, - мальчишка нахмурился и побледнел еще больше.

А ему, наверное, сильно досталось: все-таки контузия, ушиб всего тела с достаточно противными и неприятными последствиями. Да уж, в данный момент мысли о карцере казались ему абсолютно глупыми. Сын сам себя наказал.

Люк попытался как-то поудобнее устроиться, было видно, что мальчишка плохо себя чувствовал.

- Интересно, а почему там...

- На корабле тебе было не до боли, и Сила помогла продержаться, сколько нужно. Ты ведь все помнишь, - заметил он.

- Нет. То есть, да. Как ты понял, что я все помню? - Люк посмотрел на отца.

- Ты беспокойно спишь.

Вейдер хотел сказать совсем другое. Но сдержался. Он слишком хорошо знал, что такое первый бой. Такое не забывается. А там, на корабле, был первый бой его сына, оказавшегося один на один с врагом. В свой первый бой Вейдер тоже оказался один, тогда его еще звали Энакином Скайуокером, но имена ничего не значат, ведь они не меняют сути.

***

Дышать было больно. Каждый вдох отдавался болью в грудной клетке, но его все-таки нервировала дыхательная маска, как и яркий свет. Тело казалось тяжелым и ватным. Головокружение, шум в ушах и бешено бьющееся сердце. Врач просто пояснил ему, что из-за взрыва его организм стал работать неправильно.

- Ты ведь помнишь?

Люк не хотел вспоминать, ему хотелось поскорее это забыть.

- Ты беспокойно спишь.

Сон не приносил желанного забвения, а спать, увы, хотелось постоянно. Ему что-то давали, и он опять проваливался в сон. А во сне...

- Я был на корабле и видел, - сказал отец.

Отец все знает, и именно поэтому пришел поговорить. Люк смотрел на него, гадая, поймет или не поймет, и что скажет. Сейчас так хотелось не смотреть ему в глаза.

- Я их всех убил, - сказал он, нарушая тишину. - И это было до жути просто, я не знал, что так умею. Просто, даже учитывая, что все болело, мне даже не надо было их видеть - я их чувствовал. И я до сих пор не знаю, что я должен по этому поводу чувствовать.

Перед глазами вновь проплывали картины прошедшего. Люк опять вспоминал, каково заставлять себя жить и двигаться, и как он заставлял себя делать это.

- Я всего лишь защищался.

Он закрыл на секунду глаза, ожидая слов отца.

Вместо этого он почувствовал затянутую в кожаную перчатку тяжелую руку отца у себя на плече и понял, что дрожит. Отец сидел рядом и смотрел на него:

- Тихо, Люк, успокойся, - произнес Вейдер. - Если бы ты этого не сделал, мы бы здесь вместе не сидели. И вот этого я бы тебе точно не простил. Извини, но к повторным твоим похоронам я не готов.

- Но...

- Ты явно об этом не думал? Но мне в свое время хватило.

- Я же Силой...

- А велика ли разница, как именно убивать? Орудия истребителя, бластер, световой меч? Разницы нет. А у Силы много способов применения, я могу только научить, как, но что тебе делать, решаешь именно ты. Ты родился с этими способностями, они у тебя в крови, и этого не изменить. И именно они спасли тебя. Неужели ты раздумал учиться?

Да, сейчас страшно, он чувствовал, в нем что-то изменилось, что-то ушло безвозвратно, он не мог сейчас понять самого себя. Часть его говорила, что уже слишком поздно, он уже привык к Силе, уже пошел по этому пути и теперь не мог повернуть назад.

Но еще он понимал, почему не сможет отказаться от обучения, каким бы тяжелым и трудным оно ни было, почему терпел боль после фехтования и отказывался прерывать тренировки. Почему постоянно отрабатывал Силовые навыки. Обучение позволяло быть рядом с отцом. Вейдер старался уделять этому максимальное количество времени, и отказаться от этого значило отказаться от общения с отцом.

- Нет, - произнес Люк. - Не раздумал.

- К тому же, Люк, они сами видели меч и могли догадаться, на что способен его обладатель, тем более, когда цвет клинка алый. Они знали, на что идут, и они это заслужили. Ты пропустил одного, и у него были очень занимательные мысли, касающиеся пыток и твоего убийства, и, поверь, очень негуманным способом, - Отец заметил его непонимающий взгляд и пояснил: - Как ты понимаешь, повстанец не слишком горел желанием посвящать меня в свои планы, и я вывернул ему сознание. Так я узнал и про взрыв, и про произошедшее.