Палачи - Евгений Прошкин

— Руки в потолок! Живо! — рявкнул Столяров.

Руки человека в плаще были сложены на груди в подобии молитвенного жеста. После окрика Михаила он даже не пошевелился.

— Почему ты такой злой, подполковник? Ты ведь уже подполковник, я прав? Неужели тебе не понравилась моя шутка с плакатом? Столяров зарычал.

— Считаю до трех и стреляю. Раз!

Он коснулся Олега локтем и процедил сквозь зубы:

— Заставь его!

— Я не могу, — прошептал Гарин.

— Его кто-то контролирует?

— Нет, я бы почувствовал. Контроля нет, но он очень сильно за мотивирован. Это как программа. Записанная программа.

— Два! — рявкнул Михаил.

— Выстрелить в безоружного, — донеслось из-под капюшона, — можно сказать, в переговорщика, это так похоже на тебя, Столяров. Ты ведь уже делал это? Там, в комнате с плакатом.

— Три!

Пуля пробила голенище сапога человека в плаще. Он так и не разжал рук, но в момент попадания сильно дернул головой, отчего с нее слетел капюшон.

— Коршун! — выдохнул Олег.

— На нем «венец»! — воскликнул Столяров.

— Что такое? — Бледное лицо Коршуна с глубокими провалами глаз напоминало посмертную маску, однако он нашел в себе силы для улыбки: — Друзья мои, вы выглядите так, будто ожидали увидеть одного покойника, а встретили другого. — Он даже рассмеялся, но смех его быстро перешел в раздирающий легкие кашель.

— Что у тебя в руках? — крикнул Михаил.

— Это все, о чем ты хочешь спросить меня после долгой разлуки?

— Отвечай!

— В какой руке? — Коршун снова улыбнулся. — Это ведь, кажется, твоя любимая игра? Так мне разжать ладони? Или тебе уже не интересно?

— Сиди как сидишь! Если дернешься, я выстрелю.

— Ты можешь выстрелить, — кивнул Коршун. — Ты можешь проделать во мне еще несколько дырок в дополнение к тем, что сделал раньше. Ты можешь прострелить мне руки и ноги, отстрелить мочки ушей и даже укоротить мой замечательный нос, но ты не можешь одного. Уйти отсюда, не выслушав меня. Потому что иначе все теряет смысл. Твоя миссия будет провалена. Ты вернешься на Большую землю, потому что здесь ты не найдешь больше никаких зацепок. И ты будешь, как прежде, ходить на работу, жрать водку и по воскресеньям водить сына на аттракционы или в кино. А через месяц упадет еще один самолет. И ты будешь гадать, сколько в этом твоей вины. Потому что ты совестливый сукин сын. Что бы ни думали о тебе окружающие. Поэтому ты выслушаешь меня сейчас. И сделаешь то, что я прикажу. Для начала скажи: «Да, дядя Коршун, я все понял».

— Хрена лысого я понял! — сказал Столяров и выстрелил.

Коршун откинулся в кресле, из выбитой переносицы на его лицо полилась кровь, руки безвольно упали на подлокотники. Что-то со стуком выпало из разжавшихся пальцев.

— Наружу! Марш! — рявкнул Михаил и буквально вышвырнул Гарина в дверной проем.

Он затворил за собой тяжелую дверь и дважды крутанул запирающий штурвал.

— Зачем ты это сделал? — тяжело дыша, спросил Олег.

— Он вынудил меня! — заявил Столяров.

— Ты же сам учил меня не поддаваться на провокации.

— Это особый случай, — сказал Михаил. — Я просто закончил то, что почему-то не доделал в прошлый раз. Мотай на ус, студент. Не сделаешь контрольный — придется делать работу над ошибками.

— Ты хотел сказать «контрольную»?

— Нет, именно что контрольный.

— А что там Коршун плел про сына по воскресеньям и аттракционы?

— Не бери в голову. Кстати, я до сих пор не слышу взрыва.

Выждав для верности еще полминуты, Столяров снова отпер дверь.

Обстановка внутри круглого зала не изменилась. Мертвый Коршун полулежал в кресле, уронив руки. На полу у ножки кресла валялся небольшой темный предмет.

— Это не граната, — сказал Михаил. — Коршун блефовал.

Он начал спускаться по мостику в зал. Гарин отстал от напарника всего на несколько ступенек. На середине лестницы ему удалось рассмотреть предмет, выпавший из ладоней Коршуна. Это был КПК.

— Смотри под ноги и по сторонам, — угрюмо сказал Столяров. — Будь готов ко всему.

Однако ничего подозрительней Коршуна, который погиб, воскрес и теперь-то уж точно погиб, Олег пока не замечал.

Михаил недоверчиво толкнул КПК носком ботинка, как будто опасался, что прибор может взорваться или укусить его за палец, и только после этого наклонился за ним.

— Дай я! — протянул руку Гарин.

— Ну держи. Он уже включен.

— Я вижу. — Олег пробежал пальцами по командам меню. — Так, почты нет. История событий стерта. В основной папке один-единственный файл. Это видео. Включать?

— Подожди…

Гарин заметил, что Столяров хотел забрать у него КПК, но в последний момент почему-то передумал.

— Да чего ты боишься? — спросил Олег. — Атомного взрыва?

— Атомный взрыв в Припяти, да еще в бетонном бункере под озером — это самый безопасный атомный взрыв, какой только можно представить, — мрачно пошутил Михаил. — Экология планеты практически не пострадает.

— А чего тогда?

— Да я и сам не знаю! — Столяров взъерошил волосы здоровой рукой. — Просто предчувствие очень нехорошее. Сначала Пси-Мастер на записи, теперь Коршун во плоти. Многовато что-то оживших мертвецов.

— Понимаю тебя. Очень хорошо понимаю, — промурлыкал Гарин и включил воспроизведение.

Когда на экране возникла физиономия Коршуна, Михаил только всхрапнул у Олега над ухом, дескать, «а я что говорил!».

Камера была направлена снизу вверх. Почти треть кадра занимал небритый подбородок Коршуна, далее следовал нос, а верхняя часть головы терялась в перспективе, за которой угадывался серый потолок.

— Все готово? — спросил кто-то за кадром, и Гарин даже не понял, мужчина это был или женщина.

— Да, — прохрипел Коршун, глядя куда-то в сторону, после чего уставился в объектив и сказал:

— Ну здравствуй, щенок!

— Это не он! У него даже голос изменился. И лицо застыло, как маска. Это просто ретранслятор! — Олег тараторил бы и дальше, но Столяров, коротко шикнув, наступил ему на ногу.

Между тем Коршун с экрана продолжал:

— Если ты смотришь эту запись, значит, ты еще жив, а я уже нет. Не правда ли, банальное начало, мой мальчик? Ничего, я думаю, ты уже привык получать послания с того света. Если бы ты знал, какое потрясение ждет тебя впереди… Но к черту предисловия. Если совсем кратко, то я забрал у тебя кое-кто. Забрал и спрятал. Никто, кроме меня, не знает, где я это спрятал. Но ты можешь это узнать. Ты уже делал это. Просто протяни руку и узнай. Если, конечно, еще хочешь.

Экран погас.

— Все? — спросил Столяров.

Гарин помотал головой и ткнул пальцем в бегунок воспроизведения, который показывал только середину записи. Сказать то же самое вслух Олег не рискнул. Ему хватило и одной отдавленной ноги.

Через три секунды, когда на экране возник новый кадр, Гарин упал на колени и поднес КПК к самому лицу. С экрана на него смотрела Марина, вся осунувшаяся, непричесанная, в каком-то сером свитере грубой вязки, который она никогда бы не надела по своей воле… но живая. Живая!

«Она жива, она жива…» — шептал Олег. Не сразу он начал понимать то, о чем говорила любимая.

— …сказала, что у нас есть деньги. У нас же есть, правда? Но им, похоже, был нужен не выкуп, а… я не знаю что. Сначала меня держали в какой-то яме и кормили… я не знаю чем. Но не свининой, это уж точно. Потом засунули в какой-то самолет. То ли грузовой, то ли… не знаю. Было всю дорогу холодно, и трясло ужасно. Из самолета в какой-то грузовик. Я ехала в кузове среди бочек. Я не знаю, где я сейчас нахожусь, но, Олеж… Я видела мертвого человека! Он был точно мертвый, без половины черепа, но он ходил! Представляешь? Да, и… Олеж! Я не знаю, что от тебя нужно этим людям, но если это что-то плохое, то ты лучше не делай, ладно? Если плохое, то не делай. А я боюсь, что это очень плохое. И еще, Олеж…

На этом запись обрывалась.

— Она жива! — очень-очень тихо, словно боясь разбудить спящего, сказал Гарин. В его глазах, когда он поднял их на Михаила, стояли слезы. КПК с погасшим экраном Олег баюкал в ладонях, как величайшее сокровище в мире. — Ты понял? Она жива!

— Как такое может быть? — пробормотал Столяров. — Как такое может быть? Ты же сам похоронил ее.

— Я не знаю! — Гарин рассмеялся сквозь слезы. — Я похоронил гроб. Мне выдали гроб, кольцо и несколько страничек паспорта. Я похоронил гроб. Не Марину! Она может быть жива! И она жива.

— Но ты ведь опознал кольцо?

— Да. «Никогда не расставаться». Это ее кольцо. Но это ведь… только кольцо. Кольцо, не Марина! Ты же сам видел… — Гарин протянул Михаилу КПК и тут же снова прижал его к груди, как будто боялся потерять.

— Да. Да, я видел… — Столяров мучительно подбирал слова. — Но погоди, Олеж…

— Олеж! Ты слышал? Олеж! Она всегда называла меня так. Толь- ко она.