Отчуждение - Сергей Самаров

Второй «беспилотник» тем временем сменил первый, я видел на мониторе «планшетника», как оставшиеся бандиты заняли позицию поперек хребта, надеясь с этой позиции добить то, что останется от взвода после взрыва. Мы же быть добитыми не желали, и потому планировали, обойдя засаду, выйти бандитам за спину на дистанцию в пятьдесят метров. Но не атаковать, и вообще раньше времени не только на хребет на подниматься, но и не поворачивать в сторону засады головы. Простая техника безопасности. «Планшетник» во взводе был только один, как и полагается, у командира, у меня, то есть. И я по связи должен был координировать действия группы старшего сержанта Камнеломова, пользуясь тем, что коммуникатор «Стрелец» умел показывать мне местонахождение всех бойцов взвода. При постановке задачи я видел обиженный взгляд подполковника Коломийца, которому я не доверил командование второй группой, в которую включил его и одного из летчиков-капитанов.

Пришлось сказать подполковнику во избежание попыток его давления на Камнеломова:

– Когда, товарищ подполковник, вы меня к себе на борт самолета возьмете, я не буду мешать ни вам, ни штурману. Честное слово. Надеюсь, и вы моему старшему сержанту мешать не будете. Он свое дело знает.

Коломиец понял меня правильно. Он был умным офицером, умеющим здраво оценивать ситуацию. И возражать не стал. На земле он, по сути дела, был даже не просто бойцом, а самым слабым звеном во всей группе, поскольку не имел ни навыков скрытного передвижения, ни навыков ночного боя. Да и автомат подполковника не имел ночного прицела. Следовательно, летчики шли с группами только в качестве статистов.

В мою группу вошел второй капитан из летчиков, и старший лейтенант Кольниченков, который так и не выпускал из рук пульт управления дроном. Дрон висел высоко, передавал изображение с камеры, и я прекрасно видел, как рядовой Глумковский меняет взрыватели в минах МОН-90. Завершив эту работу, сапер развернул закругленные корпуса мин округлой стороной в сторону засады. Потом вызвал меня по связи.

– Товарищ старший лейтенант, взрыватели сменил. Вместо натяжных поставил шумоволновые. Мины развернул и прицелил[24]. Но до сих пор удивляюсь вам. Это действительно обыкновенные МОН-90. Как вы их смогли различить! Меня зрение никогда не подводило, но я разобрать не сумел. Далеко было. А камера слабая.

– Ставь, Саня, сюрпризы. – поторопил я его. Я всегда чувствовал себя неуютно, когда меня хвалили в лицо. Наверное, я был от природы скромным и даже слегка стеснительным человеком, хотя и обладал способностью перебарывать это состояние и демонстрировать необходимую в какие-то моменты жесткость.

– Приступаю, – доложил сапер.

Это было самым сложным делом. Под самым носом у засады следовало поставить две светошумовые мины, и протянуть к их взрывателям «растяжки». Сам я внимательно следил за каждым движением своего сапера, как и за возможной реакцией бандитов в засаде, и жалел в волнении, что не послал с Глумковским снайпера Ассонова для подстраховки. Конечно, работа снайпера может оказаться замеченной в засаде, и тогда вся моя затея может провалиться, как может провалиться и при простом обнаружении сапера. Но для сапера умение оставаться невидимым не менее важное качество, чем для любого бойца военной разведки, если только не более важное. И мы на занятиях уделяли этому атрибуту подготовки немало времени. И даже, помниться, когда другие уже уходили после занятий в казарму, сапер сам, по собственному желанию, оставался, и ползал дополнительно, выполняя задание повторно. А я оставался с ним, подсказывая. Не зря, как сейчас стало понятно, мы этому особое внимание уделяли. Глумковский проползал от бандитов всего в нескольких метрах. Они его не заметили. В принципе, это тоже важный психологический момент скрытного передвижения. Человеку в засаде свойственно вдаль смотреть, и именно там искать опасность. А то, что у него под носом творится, он часто не видит. Тем более, в темноте, когда луна еще где-то за другими хребтами, а в небе только звезды. И хотя звезды в горах большие, мохнатые и яркие, кусты и деревья на траверсе хребта тоже похвалы заслуживают, и умело прячут того, кто умеет прятаться. Глумковский все выполнил идеально, только завершал он свою работу на противоположном от меня склоне, и я передал приказ по связи:

– Нормально, Саня, отработал. Сейчас спустить на пару десятков метров, и метров на пятьдесят удались бандитам за спину. Туда скоро выйдет группа Камнеломова. Вливайся в группу.

Мы уже вышли засаде во фланги, когда со стороны нашей засадной группы во главе с младшим сержантом Красниковым послышалась одиночная стрельба. Одиночная, значит, прицельная. В ответ раздалось несколько автоматных очередей, но слишком длинных для того, чтобы быть прицельными. Две очереди очень быстро оборвались. Видимо, автоматчиков подкосили пули засады. Я не видел на мониторе место скоротечного боя – расстояние мешало камере захватить тот участок, но хорошо представлял, что там произошло. Автоматы моих бойцов имеют отличный пламегаситель. И пламя из ствола не видно. Стреляли бойцы из бойниц в каменных брустверах. Из положения лежа. В засаде, естественно, никто задницу выше бруствера не задирает, чтобы туда пуля угодила. И это автоматически сводит на «нет» шансы бандитов ранить или убить кого-то из моих парней, которых даже при стрельбе не видно, а лишь слышно. И бандитские автоматные очереди были направлены неизвестно куда. Поднимать своих убитых при отступлении бандиты тоже не стали. Иначе снова были бы слышны одиночные прицельные выстрелы. Но они не звучали. Следовательно, бандиты отступили, как и планировал эмир Арсамаков. И эмир радовался этому отступлению. Радовался и я, понимая, что вскоре произойдет. Радовался даже больше, чем Арсамаков.

Мы прошли уже засаду, над которой остался только наш верный помощник – «беспилотник» вертолетного типа. Остался там работать, и передавать на мой «планшетник» сигналы со своей видеокамеры. Прямо на ходу был запущен и первый «беспилотник», потому что у второго тоже кончался заряд аккумулятора, и подполковник Коломиец стал выводить его на склон, где надеялся приземлить в свои собственные объятия. А я, все так же на ходу, продолжал наблюдение, и только каким-то чудом не спотыкался и не падал. Хотя склон и был недостаточно крутым, чтобы разбиться при падении, но все же и не пологим. И идти по нему вслепую было делом рискованным. Но я умудрялся и ситуацию контролировать, и за взводом присматривать, и под ноги себе время от времени поглядывать.

Бандиты в засаде лежали лицом к северу, то есть, в ту сторону, откуда должны были появиться отступившие бандиты. Они и появились. Трое из восьми. Остальные просто умерли на несколько минут раньше, чем должны были умереть другие. Другие – из основного состава банды. Те, кто ждал смерти первых, принеся их в жертву ради своего спокойствия. Но, благодаря моему взводу, троим оставшимся из передовой восьмерки, повезло. По плану эмира Магомета Арсамакова, они должны были сами активировать мины, которые уничтожат и их, и преследователей. Только вот преследователей почему-то никто не видел даже в тепловизор, который имелся у банды. Это не могло не обеспокоить Арсамакова, но времени на принятие решения и на изменение ситуации у него уже не было. Трое пересекли линию, где должны были задеть спаренные «растяжки» от МОН-90, но и тут Арсамакова ждало разочарование. Взрыва не последовало. А трое бандитов, ничего не подозревая, приближались к передовой линии своей засады. Эти трое думали, что так все и должно быть. Им никто, естественно, не сообщил, что взрывом их должно было смести с тропы, как и преследователей. Несколько бандитов загодя встало во весь рост, чтобы встретить подошедших. Но тут случилось то, на что я рассчитывал вместе с рядовым Глумковским. Бандиты шли через траву, под ноги не смотрели, торопились, опасаясь обещанного преследования, ради которого они и пошли вперед, выманивая на себя спецназ. Там, в траве, задели и активировали взрывные устройства, установленные Глумковским. Мы, и моя группа, и группа старшего сержанта Камнеломова, за которой я тоже следил через монитор, были уже далеко. На дистанции в полсотни метров от взрыва светошумовой мины оглохнуть невозможно, хотя звук по ушам все же бил сильно. И сразу после грохота в небо взметнулось два необычайно ярких столба пламени. Даже я на секунду обернулся, чтобы посмотреть за спину, а потом вынужден был закрыть глаза секунд на пятнадцать – двадцать, чтобы после своего взгляда за спину хоть что-то видеть. Столбы, осветив окрестности, прогорели быстро. Но и этого должно было хватить. А следом за этим одновременно взорвалось три мины МОН-90, на которых сработали установленные взводным сапером шумоволновые взрыватели, уловившие шум и волну воздуха от взрывов светошумовых мин. Бандитскую засаду должно было засыпать осколками. Тем более, как показал монитор «планшетника, большая часть бандитов успела вскочить на ноги, среагировав на взрывы светошумовых мир. Стоящих поразило всех. Но, слепые и глухие, они даже понять не могли, что с ними происходит. Однако монитор тут же показал мне, что и после близкого взрыва трех МОН-90, уцелело несколько бандитов. Должно быть, камни или соседи по засаде приняли осколки на себя. Понять, что произошло, не могли и они, и, скорее всего, все они находились в истеричном состоянии, вызванном слепотой и глухотой, возможно, в дополнение к этому, еще и осколочным ранением. И, как я и предполагал, истерика вылилась в бессмысленное слепое убийство, когда все они начали посылать вокруг себя автоматные очереди, и расстреливали друг друга почти в упор.