Ручной Привод - Вадим Панов

«Входить или нет?»

Откуда взялись сомнения? Из глупого предположения, что здесь, на «Малой Земле», убивают людей и извлекают из них органы? Да, наверное, из него. Тоже. А еще Юля колебалась потому, что за двадцать минут наблюдений за зданием никто в него не входил и не выходил. Ни одна живая душа не потревожила покой «Малой Земли». И это в разгар рабочего дня! В больнице!

«Тебе ведь говорили, что здесь все резервное: котельная, морг, анатомический театр… Сюда никто не ходит».

Но неприятные ощущения тихим морозцем сковывали волю, не позволяя войти в здание обычным, спокойным шагом.

«Не будь дурой!»

Девушка решилась, переступила порог – дверь скрипнула, закрывшись за спиной, – и громко спросила:

– Есть кто-нибудь?

Вопрос умер в пустом холле.

Два больших окна, крашенные зеленым стены, потемневший от времени паркетный пол, коридор налево, коридор направо, две двери прямо, а между ними – выход на лестничную площадку.

– Есть кто-нибудь?

Холодно. И тихо.

«Бродит ли здесь призрак повесившейся девушки?»

Юля неуверенно сделала еще пару шагов, вновь осмотрелась – никого, подошла к висящему на стене объявлению и с удивлением прочитала:

«Лучше направо».

Из кинозала Карбид вышел подчеркнуто неспешно, вразвалочку, однако, оказавшись в коридоре, резко сменил темп, быстрым шагом добрался до лифта, вошел в него и вывел из спящего режима вмонтированный в стенку компьютер. Через несколько секунд на мониторе появилось изображение идущей по коридору девушки.

– Добрый день, Юля, – улыбнулся Герман. – Вот мы и встретились.

Каким образом она заблудилась?

Юля не понимала, абсолютно не представляла, как такое могло случиться, и это непонимание подпитывало зарождающуюся панику.

«Держи себя в руках!»

Но получалось, говоря откровенно, плохо.

Выглядевшая крошечной снаружи, изнутри «Малая Земля» оказалась значительно большей, чем ожидалось. Девушка предположила, что крылья уходили назад, скрывались за фасадом, не подумав о том, что корпус стоял практически вплотную к забору подстанции «Скорой помощи» и тянуться крыльям, собственно, было некуда.

Не подумала.

Прочитав объявление, Юля, само собой, отправилась налево – подчиняться дурацкой надписи она не собиралась. Прошла по коридору, который неожиданно стал выгибаться дугой, свернула в крыло, надеясь наткнуться на морг или анатомический театр, но в результате оказалась в тупике. Окно, которым заканчивался коридор, наглухо заложено кирпичом, а все двери – заперты на ключ.

Юля пожала плечами, развернулась, намереваясь вернуться в холл, вышла из тупикового крыла, но через несколько шагов сообразила, что коридор стал изгибаться в другую сторону.

«Не туда свернула?»

Девушка вновь развернулась, однако проход в тупиковое крыло теперь закрывала дверь, на которой висела маленькая табличка: «Посторонним вход воспрещен».

Минуту назад двери не существовало.

– Что происходит?

«Я очень хорошо помню тот момент. Я протрезвел мгновенно, хмель будто рукой сняло. Голова ясная-ясная, ничего не туманит… И страшно. Не из-за чего. Непонятно почему. Просто стало страшно…»

Так говорил доктор Халидов.

У Юли затряслись губы.

– Это шутка?!

Вопрос змеей скользнул по коридору.

– Как мне выйти?

Тишина.

Куда идти? Направо? Налево? Или прямо? Дверь закрыта на обычную защелку, фактически открыта. Проход защищала только надпись.

«Если посторонним нельзя, значит, там служебные помещения. И наверняка именно там сидят сейчас местные. Жрут небось, время-то обеденное. Поэтому никого нет. Да, они обедают!»

Юля открыла дверь, сделала несколько шагов по коридору и громко позвала:

– Есть кто-нибудь?

Никого.

Находящийся за дверью коридор не был похож на то крыло, которое девушка исследовала несколько минут назад. Он был значительно короче – с каждой стороны всего по две двери, а стены выкрашены голубой краской.

«Я что, схожу с ума?»

Юля повернулась и закричала от страха: двери не было. Вместо нее появилась лестничная клетка.

В отличие от многих своих коллег, Павел Розгин не грезил офисом в модном месте. Не стремился поближе к Старой площади или Сити. Зачем? Классика всегда в цене, а московская классика – Пречистенка, знаменитая «Золотая Миля», место, где квадратный метр стоит дороже, чем на нефтяных полях Саудовской Аравии, а блестящие лимузины шелестели по асфальту не резиной, а пачками наличных. Именно здесь, в одном из тишайших и дорогущих переулков, прятался небольшой уютный особняк, полностью занятый юридической компанией Розгина. Никаких соседей, никаких арендаторов, только видный, но малоизвестный широкой публике адвокат и его подчиненные.

Дорогу в особняк Андрей знал хорошо, потому что не один раз приезжал с отцом к Павлу – Сергей Веснин постепенно вводил сына в курс дел, однако в одиночестве молодой человек оказался здесь впервые. Разницы, впрочем, не ощутил. Вышколенные охранники Андрея узнали, пропустили без вопросов, примчавшаяся девушка проводила юношу в комнату переговоров, стены которой украшали два подлинника Кандинского, предложила кофе и тихо растворилась, получив отрицательный ответ. Розгин тоже не заставил себя ждать, появился через минуту после ухода девушки, за руку поздоровался с юношей и плюхнулся на диван. Именно плюхнулся, подчеркивая, что дела делами, но они с парнем люди близкие, а потому этикет можно оставить за дверью. Тем не менее тон беседы оказался предельно деловым:

– Андрей, мы должны серьезно поговорить.

– Для этого я и пришел, так ведь?

– И этот разговор тебе не понравится, – закончил адвокат.

– Почему-то я не удивлен.

Павел улыбнулся.

Розгин был умным, удачливым и весьма известным в узких кругах специалистом по юридическим вопросам. Однако узким этот круг был только количественно, по качеству он мог дать сто очков вперед любым «широким слоям». Достаточно сказать, что пропуском в переговорную Павла служило состояние от пятидесяти миллионов – на других людей у Розгина элементарно не оставалось времени. Он специализировался на международном праве и консультировал тех, кто вел или собирался вести серьезные дела за пределами России. Бульдожья хватка и обширные связи снискали Розгину славу едва ли не всемогущего адвоката, а знаменитая щепетильность – Павел не воровал и не болтал – вызывала уважение и доверие. Другими словами, лучшего душеприказчика Веснин и желать не мог.

– Вчера вечером я разговаривал с твоей матерью.

– Сочувствую.

– Шутка хорошая, но неуместная.

– Извини.

– Не за что, – помолчав, произнес Розгин. – Я просто хочу, чтобы ты относился к ситуации предельно серьезно. Смеяться будем потом.