Чингисхан. Великий завоеватель - Эренжен Хара-Даван

При всем том обстановка обязывала Чингисхана к осторожности: понесенное в Китае поражение могло развязать руки западным и южным врагам Монгольской империи. Даже решительный успех надо было стараться одержать с возможно малой потерей в людях и лошадях. Огромным плюсом монгольской армии являлась ее отличная осведомленность о неприятельской армии и о стране, достигнутая благодаря предварительной разведке; разведка эта не прерывалась и во время последующих военных действий, имея ближайшей целью выяснить наиболее удобный участок для форсирования Великой стены.

Упражнение в стрельбе из лука. Рисунок сделан по современной китайской гравюре, дает точное впечатление о доспехах и оружии, употреблявшихся против Чингисхана

Эта стена на участке длиною около 500 верст от пересечения с Желтой рекой до местности к северу от Ен-кина (Пекина), т. е. на том ее участке, который, покрывая столицу с северо-запада, представляет собой две сильные параллельные преграды, – наружную и внутреннюю стены, – отстоящие одна от другой в месте наибольшего удаления верст на двести. Справедливо рассчитывая, что наиболее сильное сопротивление он может встретить на кратчайшем пути к Енкину, Чингисхан, демонстрируя в этом направлении, главными силами форсирует наружную стену на слабо защищенном участке верст на 150-200 к западу от этого кратчайшего направления. Более сильное сопротивление монгольская армия встречает, пройдя наружную стену, но победа, одержанная над цзиньским полководцем Даши, отдает в руки Чингисхана всю территорию, лежащую между наружной и внутренней стенами, и позволяет ему обратить в свою пользу ее средства, из коих наиболее важными были пасшиеся здесь многочисленные императорские табуны лошадей.

После этого поход через внутреннюю стену на горном перевале Цзюй-юнь-гуань (по-монгольски Хаб-чал) был захвачен авангардом армии «мангнай», который в составе трех тюменей под начальством лучших вождей – Мукали, Джебе и Субедея – предшествовал главным силам, поддерживая с ними самую тесную связь и имея, в свою очередь, впереди себя завесу из разведывательных отрядов легкой конницы. Общее начальство над войсками авангарда принадлежало, по-видимому, Джебе-нойону.

Чингисхана сопровождали в походе его четыре сына: Джучи, Чагатай, Угедей и Тулуй (он же Ике-нойон, т. е. Великий князь). Трое старших занимали в армии командные посты, а младший состоял при отце, который непосредственно начальствовал над центром армии, состоявшей из 100 000 человек лучших монгольских войск.

Пройдя Великую стену, отдельные группы, составлявшие главные силы, разошлись по принятой системе в разных направлениях для лучшего использования средств страны. В первом же крупном сражении после перехода стены Джебе нанес цзиньцам, разбросавшим свои силы, тяжкое поражение, зайдя им в тыл. В этом бою именно оказалось, что монголы с местностью знакомы гораздо лучше своего противника. Тем временем старшие царевичи, получившие от отца задачу овладеть округами и городами, лежащими на севере провинции Шанси в большой излучине Желтой реки, с успехом выполнили это поручение. После еще одной победы, одержанной в поле, главные силы монгольской армии подступили к Средней столице Цзиньского государства городу Енкину (Пекин), в котором пребывал двор.[162]

Таким образом, с поразительной быстротой в течение нескольких месяцев было сломлено сопротивление цзиньской полевой армии и захвачена обширная территория с десятком укрепленных городов. Успех этот вызывает тем большее удивление, что противник нападением Чингисхана вовсе не был захвачен врасплох. Осведомленные о намерениях монгольского кагана, цзиньцы к весне 1211 года успели приготовиться к отпору. Тем не менее немного месяцев спустя вся надежда их, – впредь до сбора новых сил в южных областях государства, – покоилась только на неприступности стен Енкина.

В самом деле Чингисхан не рассчитывал одолеть эту твердыню своими первобытными осадными орудиями и, не имея пока данных для заключения об упадке духа у ее защитников, чтобы идти на риск штурма, осенью 1211 года отводит свою армию обратно за Великую стену.

В следующем, 1212 году, он снова подступает главными силами к Средней столице, справедливо глядя на нее как на приманку для привлечения к ней в целях выручки полевых армий неприятеля, которые он и рассчитывал бить по частям. Расчет этот оправдался, и цзиньские армии понесли от Чингисхана новые поражения в поле. Через несколько месяцев в его руках оказались почти все земли, лежащие к северу от нижнего течения Желтой реки. Но Енкин и с десяток наиболее крепких городов продолжали держаться, так как монголы все еще не были подготовлены к действиям осадной войны. Не столь сильно укрепленные города брались ими либо открытой силой, либо путем различных хитростей, например, притворным бегством из-под крепости с оставлением на месте части обоза с имуществом для того, чтобы перспективой добычи выманить гарнизон в поле и повлиять на ослабление мер охранения: если эта хитрость удавалась, город или лишенный защиты крепостных стен гарнизон подвергались внезапному нападению. Таким способом Джебе овладел городом Ляояном в тылу цзиньской армии, действовавшей против Ляодунского князя. Иные города принуждались к сдаче угрозами и террором.

В одном из боевых столкновений под стенами Енкина осенью 1212 года Чингисхан был ранен. Армия сняла блокаду столицы и была снова отведена за Великую стену. Такие перерывы в кампании были совершенно неизбежны для поправления и ремонта изнуренного конского состава армии. Некоторую роль в этом отношении играли и политические соображения, а именно необходимость держать в страхе других соседей государства.

Подобным же образом прошел и следующий, 1213 год. Война принимала, очевидно, затяжной характер. По этому поводу Г. Лэм высказывает следующие соображения:

«Чингисхан не мог, подобно Ганнибалу, оставлять гарнизоны во взятых городах. Монголы, еще не привыкшие к тому времени защищаться в крепостях, были бы уничтожены цзиньцами в течение зимы. Ряд побед в поле, одержанных благодаря скрытности маршей монгольских колонн и умению быстро сосредоточить их к предстоящему бою… имел в результате только то, что уцелевшие полевые войска были загнаны в укрепленные города. Подход к Енкину имел целью добраться до императора, но взять его мешали неприступные стены крепости. В то же время цзиньцы имели успех над ляодунцами и тангутами, обеспечивавшими фланги хана… При этих условиях заурядный вождь кочевников удовлетворился бы взятой добычей предыдущих кампаний и престижем победителя над могущественной Цзиньской империей и остался бы в своих кочевьях вне Великой стены. Но Чингисхан, хотя и раненный, но по-прежнему непреклонный, обогащался опытом войны в новых условиях и старался использовать его для последующих походов, в то время как мрачные предчувствия уже начинали точить душу властелина Золотого царства».[163]