Железное золото - Пирс Браун

– Проваливайте.

Вежливо склонив голову, они спешат удалиться. Она садится, наливает в стаканы виски, протирает края своего стакана и кивает мне. Я присоединяюсь к ней. Она швыряет в спину громилам золотую октавию. Сотенный кредит с полумесяцем дома Луны. Такие все еще в ходу, невзирая на жалкие попытки восстания чеканить новое законное платежное средство.

– За виски, граждане.

Те исчезают, и в баре постепенно возобновляются разговоры. Женщина устремляет на меня испытующий, суровый взгляд.

– Холидей Накамура, упырь. Как живая, – говорю я.

– Эфраим Хорн. Тупица в поисках смерти. – Она кивает вслед двоим головорезам. – Сильно пострадал?

– Как обычно. Не желаешь ли принять благодарность за спасение моей задницы?

– Не спеши меня благодарить. Ночь только началась. Кроме того, черная с рельсотроном вон там – слишком большой кусок, чтоб ты мог его проглотить.

– Что?

– Вторая кабинка у дальней стены. Крупная девушка, и у нее что-то под мышкой. – Она кивком указывает на полутемную кабинку, где большая фигура сгорбилась над бокалом, в котором торчит бумажный зонтик. В дурмане водки и таблеток я ее даже не заметил. – Теряешь форму, Эф, – хмыкает Холидей, настороженно принюхиваясь к бутылке виски.

– Черт побери, – вздыхаю я. – Я скоро вернусь.

– Помощь нужна?

– Только если у тебя есть билеты в зоопарк.

– Что?

– Не спрашивай.

Я пробираюсь через бар. Вольга застенчиво горбится, словно надеется спрятаться в тени кабинки, чтобы я ее не увидел. Она сдается, когда я щелкаю перед ней пальцами:

– Пошли на улицу.

С зеленого навеса над входом в бар лениво капает дождь. Сам бар расположен в квартале ресторанов и питейных заведений, непосредственно примыкающем к многоуровневой магистрали. За небольшой защитной стеной – отвесный обрыв в бетонный каньон между зданиями. Я толкаю Вольгу в грудь:

– Ты что, теперь следишь за мной?

– Нет…

– Вольга!

– Да, – сознается она. – Я беспокоюсь о тебе.

– Беспокоишься обо мне? Ты ведь без меня такси поймать не можешь!

– Но я же тебя выследила!

– Значит, я наконец-то хоть чему-то вас научил! Но я никогда не говорил, что нужно лезть в чужие дела, тупая великанша.

– Ты выглядел печальным…

– Не твоя проблема. У тебя своих проблем достаточно, и еще одна тебе ни к чему.

– Но мы же друзья. А друзья заботятся друг о друге. – Она кивает в сторону входа. – Кто это? Ее плащ…

– Не твое собачье дело.

– Но…

– Вольга, мы не друзья. – Ткнув ее пальцем в грудь, смотрю снизу вверх в грубоватое лицо. – Мы работаем вместе. У нас деловое сотрудничество. Этим наши взаимоотношения исчерпываются.

Она стоит с таким видом, будто я ее ударил.

Я раздраженно вздыхаю:

– Иди домой. И перестань ходить следом за мной лишь потому, что у тебя нет личной жизни.

Повторять дважды не приходится. Поникнув, Вольга бредет вверх по лестнице, ведущей к уровню такси.

Я возвращаюсь в бар. Холидей явно успела приложиться к виски, но стул ее сдвинут, будто она только что вставала. Она что, подслушивала у двери?

– Ты ее знаешь? – спрашивает Холидей.

– Нет! – огрызаюсь я.

– Ладно. Что ж… Рада тебя видеть, Эф. – Она проводит по ободу стакана мозолистым пальцем. – Честно говоря, я удивлена, что ты пришел.

– Ой-ой! Ты думала, мне уже все равно?

– Я думала, что ты не помнишь, когда у Тригга день рождения.

– А я думал, что твой хозяин-мессия не спустит тебя с поводка отдохнуть и развеяться. Разве ты не должна присутствовать на параде?

– Парад был вчера. И ты это знаешь.

Я пожимаю плечами:

– Ну, это место превратилось в дерьмо.

– Угу. Я предпочитаю всему этому бамбуковые факелы… – Она умолкает и указывает на окно – за ним в зеленом освещении слоняется бесчисленное множество всякого быдла.

Я фыркаю:

– Возможно, мы просто становимся слишком культурными. Но это лучше, чем песчаный пояс Меркурия.

– Черт возьми, да, – тяжело роняет Холидей.

Она никогда не была красавицей, и сейчас очевидно, что последняя кампания далась ей особенно тяжело. Но сильнее всего сказывается внутренняя усталость. Холидей сидит за столом, а тяжесть планеты как будто вдавливает ее в бутылку виски.

– Ты атаковала в Дожде? – спрашиваю я; она кивает. – Я видел кинохронику. Смотрится как полный бардак. На что это похоже? На Дождь?

Холидей пожимает плечами:

– Хорош для поставщиков оружия. Для прочих – враждебен человеческому опыту.

Я поднимаю свой стакан:

– За вернувшуюся героиню и ее прозорливость!

Она подносит свой стакан к моему:

– За ехидного лентяя.

Мы чокаемся и выпиваем. Пойло дешевое, в нем чувствуется привкус пластиковой бутылки. Как из армейского пайка. Не успеваю поставить стакан на стол, как он снова полон. Мы выпиваем еще раз. И еще. Пьем до тех пор, пока не приканчиваем бутылку. Холидей рассматривает остаток последней порции, удивляясь, как быстро закончился виски. Она ничем не отличается от любого из солдат, вернувшихся домой с войны. Они замкнуты в своих внутренних мирах. Вечно напряжены, постоянно оценивают обстановку. Холидей неловко пытается завязать разговор, потому что знает, что так положено.

– Ну… что нового? Ты все работаешь по контракту?

– Ты же меня знаешь. Воздушный змей на ветру. – Я вырисовываю пальцем зигзаги в воздухе.

– Какая корпорация?

– Ты такой не знаешь.

Она не улыбается. Интересно, ей так же больно видеть меня, как мне ее? Я боялся этого. Боялся прийти сюда. Снова соскользнуть в эти воспоминания.

– Ну в общем, ты живешь легко и приятно.

– Единственная легкая вещь – это энтропия.

– Смешно.

– Это не ко мне. – Пожимаю плечами. – Я человек занятой.

– Есть и другие способы быть занятым. Со смыслом.

– Я пробовал. – Моя рука рефлекторно тянется к груди – туда, где под пиджаком скрыты шрамы, полученные от того золотого. Я замечаю, что Холидей смотрит на мою руку, и опускаю ее. – Не вышло.

В ее руке жужжит датапад.

– Вызывают? – спрашиваю я, но она отключает датапад, не взглянув на него.

– Крупных краж стало больше. Теперь есть оперативная группа. Правительнице надоело, что культурные ценности этого города растаскивают для того, кто больше заплатит.

– А, правительница. Как там старушка Львиное Сердце? Все еще амнистирует убийц и работорговцев?

– Ты по-прежнему так остро это воспринимаешь?

– Серые: жизнь короткая, память долгая. Помнишь эту поговорку? Скажи, а для этой новой оперативной группы уже придумали красивый герб? Крылатый тигр или, к примеру, лев с мечом в сверкающей пасти?

– Ты сам решил покинуть восстание, Эф.

– Тебе известно, почему я ушел.

– Если тебе не нравилось, как идут дела, ты мог остаться и что-то изменить. Но сидеть в дешевом кресле и швыряться бутылками, конечно, легче.

– Что-то изменить? – Я гадко улыбаюсь. – Знаешь, когда