Человек без башни - Кондратий Жмуриков

Попасть вниз, туда где, должен был быть Роберт, не представлялось никакой возможности. Спуск вниз представлял собой абсолютно отвесную стену, по которой без особого снаряжения спуститься было невозможно. Да и спуск занял бы как минимум пару дней, лишних дней у них в запасе не было.

Для Бенедиктова оставалось загадкой, как Тюфякову так быстро удалось перебраться через горный хребет. Возможно, он шел в другом месте, более удобном для прохождения. А может просто, обогнул остров по воде.

Задача усложнялась тем, что им предстояло спуститься в ущелье и снова подняться на гору, чтобы наконец-то добраться до океана. Они шли вот уже несколько часов, но удобного спуска не было.

Удача, как всегда, улыбнулась неожиданно. Они набрели на ручеек, который дальше превращался в реку, несущие свои воды в океан.

— Это безумие, — сразу же заголосил Громила, как только понял, что задумала Мальвина. — Я не камикадзе, в лодку не сяду! Мы разобьемся о скалы, мы захлебнемся в воде, мы сядем на рифы… Мы… мы…

— Чавкало закрой, — вдруг резко гаркнула Мальвина, она сама понимала, что путь вниз, которым собиралась воспользоваться, очень и очень рискованный, но другого то не было? Ей и самой, без причитаний Громилы, была очевидна вся сложность такого спуска.

Чебурек, который почувствовал возможность реабилитации, подал голос:

— Ну ты умник, не можешь — научим, не хочешь — заставим. Не хочешь в лодке, полетишь как птица, я тебе еще пенделя для легкости отвешу.

Бенедиктов все это слушал молча, не выдвигая ни «за» ни «против» проекта Мальвины. Спуск был безусловно сложным, н возвращаться назад через джунгли к океану была так же сложно и рискованно. Запасы пищи шли к концу, самолет который должен прилететь за ним, будет через пару дней ждать на побережье.

Мальвина не стала тратить лишних слов, она достала пистолет и поигрывая оружием, приказала надувать лодку. Некоторое время лодку несли на руках, до того момента пока тоненький ручеек с мутноватой водой не обрел достаточной «судоходности». Спуск по горной реке дело довольно трудное, постоянно нужно быть наготове, чтобы не наткнуться на здоровые валуны, не вывалиться из лодки, не окунуться в холодную воду. Зато, по скорости это чем-то напоминает езду в скоростном лифте.

Болтать было некогда, любоваться пролетающими красотами, тем более. Бенедиктов и Чебурек, ловко орудую веслами пока справлялись с рекой, Ядвига напряженно всматривалась вперед, предупреждая о встречающихся опасностях. Громила…

Громила сидел с закрытыми глазами и пробовал молиться. Молитва его была смесью обращений ко всем известным ему богам: иудейскому и христианскому. Дело в том, что по рождению Громила был Рабинович Давид Моисеевич, а по паспорту Робинов Давыд Михайлович. Одна его бабка, которая по материнской линии была еврейкой, водила мальчика в синагогу, готовила мацу и справляла субботу. Другая, по отцовской линии, верила в Иисуса, пекла куличи, справляла пасху и водила маленького Давыдку в церковь.

Вырос мальчик не веря ни в того, ни в другого бога. Но сейчас, он вспомнил все, чему учили его в детстве, пытаясь из того, винегрета, который хранился в его памяти состряпать одну, общую молитву.

Сейчас он готов был пожалеть, что встал на этот, казавшийся ему романтичным путь бандита. Он проклинал тот день, когда эта дурацкая мысль пришла в его умную голову. И все потому, что он решил будто его жизнь пресна и скучна, что в ней нет места подвигу. Вначале, он пытался приткнуться в органы, чтобы бороться что организованной преступностью, но там, взглянув на его анкету, медицинскую карту и три диплома о высшем образовании, решили, что слишком образованным сумасшедшим евреям в их рядах места нет.

И тогда Рабинович решил попробовать свои силы с другой стороны баррикады. Через знакомых, знакомых его знакомых он получил рекомендацию (скрыв свое происхождение, образования и степень IQ). Пройдя испытание, заполнив множество анкет, побеседовав с психологом, пройдя медицинское обследование был зачислен в банду Черепушки. Давыд-Давид уже представлял себе, как он поднимется по служебной лестнице, дослужиться до бригадира, а потом… Вместо этого, ближайшей карьерной перспективой было место утопленника при выполнении поручения по поиску Тюфякова. Оставалось только молиться и он молился, тихонечко, чтоб его не засмеяли товарищи.

Молиться же нужно было всем сидящим в этой лодке. Потому как они даже не предполагали, какой опасности подвергают себя, отважившись на этот спуск.

Горная река само по себе опасная вещь, выкидывала их лодку в океан, который мог стать их братской могилой. Длинная гряда скал, большая часть которых была скрыта под водою, представляла собой наибольшую опасность. Подводные скалы вдавались далеко в океан, за скалами тянулась песчаная отмель, образуя здоровенную косу. Сильное и бурное течение, подходившее к самой косе, делало это место опасным для небольших лодок, яхточек и пловцов. Если несчастный попадет в это течение, то его может унести в открытый океан, а может швырнуть о скалы. И в том, и в другом случае исход малоприятный.

Бурное течение подхватило их в океане, лодку понесло с такой силой, что Громила выронил выронил весло, один же Бенедиктов справиться с ним не мог. Все крепко-накрепко вцепились за борта, чтобы не выпасть. Лодку уносило все дальше и дальше от берега в океан. Смерть от голода, жажды или солнечного удара, — выбирай на свой вкус. Запасов пресной воды и пищи у них оставалось совсем мало. На небе не было видно ни одного облачка, к тому же, установился полнейший штиль. Если бы не это, они могли попытаться соорудить подобие паруса из парашюта и весло, но увы! Вторым веслом Бенедиктов пыталась хоть как-то грести, Мальвина и Чебурек пытались помогать ему руками, но ничего не помогало.

И все же, провидение помнило о них, а может боги услышали полубезумные бормотания погрузившегося в транс Громилы. После нескольких часов полнейшего штиля подул ветер, ветрище, который понес лодку к берегу. Они попытались соорудили мачту, прищемив пару раз пальцы, чуть не уронив весло за борт, едва не сбросив в воду зазевавшегося Громилу… Наконец им удалось поднять парус, лодка направлялась к берегу.

На счастье «моряков», им удалось выбиться из течения и подойти к берегу. Выбравшись на твердую землю, и не веря в счастливое спасение они, готовы были целовать песок на котором лежали без сил. Не было сил даже на то, чтобы отползти в тень. Пролежав какое-то время на солнцепеке они кое-как доползли до ближайшей тени от пальм и забылись глубоким тяжелым сном.

Первой очнулась Мальвина, их выбросило в довольно уютной лагуне. Тихая голубая лагуна была полна всевозможной рыбой, это давало возможность сохранить запасы сухого пайка, необходимого для продвижения вглубь острова.

— Вставайте, хватит дрыхнуть, — растолкала девушка дремавших мужчин.

Зрелище ее команда представляла собой жалкое: изнуренные, лохматые, поцарапанные, они больше всего походили на бомжей или потерпевших крушение матросов выкинутых на необитаемый остров. Да, надо бы им дать отдохнуть…

— Ну что мужики, у меня для вас две новости, одна приятная, другая не очень… С какой начать? — произнесла она, разглядывая сильную половину своего отряда, выглядевшую такой слабой.

— С плохой, — уныло произнес Громила.

— Ни с какой, — отозвался Бенедиктов, намереваясь снова улечься на песок.

— Веди себя правильно, — произнес Чебурек, отвешивая оплеуху Громиле, он как всегда старался выслужиться перед Мальвиной.

Эта оплеуха предназначалась наглому Бенедиктову, но поскольку они были в разных весовых категориях. Чебурек благоразумно выбрал другую жертву.

— Кончай базар, — строгим голосом, как воспитательница на прогулке, произнесла девушка. — Быстренько встали, занялись делом. Разобьем лагерь. Бенедиктов — собирать дрова для костра, Громила и Чебурек — на ловлю рыбы.

— Это, хорошая или плохая новость, — спросил Бенедиктов, который не торопился никуда идти.

— Мы, здесь останемся пока вы в форму не придете, а то на вас без слез не взглянешь…

Обрадованные кратковременным отдыхом, Чебурек и Громила кинулись растягивать парашют между двумя пальмами, указанными Мальвиной. Там цветущий кустарник образовывал с двух сторон барьер, импровизированные стены. Вместо третей стены был проем, который сыграл роль окна с видом на зеркальную гладь лагуны.

— Прямо, как у Робинзона Крузо, — произнес Чебурек, рассматривая временное жилище.

— Ты еще и буквы знаешь, книжки читать умеешь, — съязвил Громила, он никак не мог забыть отвешенную оплеуху.

Чебурек, поглощенный заботами, не обратил внимание на эти подколки. Он принялся рвать пальмовые листья, чтобы соорудить из них постели. Когда ложе было готово, он растянулся на нем, вытянул ноги, раскинул руки и устремил взгляд на океан.