Просто соседи - Чарити Феррелл

отвезу тебя домой, но ты не должна произносить ни единого гребаного слова. Ты меня слышишь? — На его лице написано беспокойство, но голос суров.

Я смотрю мимо него в сторону машины, и мои глаза расширяются.

— Меня не нужно подвозить.

Из окна высовывается голова.

— Кто она? — кричит голос.

Я прищуриваюсь, рассматривая людей в машине, прежде чем перевести взгляд на Сэма. Я в таком же замешательстве, как и голос, спрашивающий, кто я.

— Кто эти люди?

— Это не имеет значения, — рявкает он. — Так ты хочешь прокатиться или нет?

Моя нижняя губа дрожит, и я хочу обхватить его руками. Я хочу рассказать ему, какой ужасной была моя ночь, потому что Сэм — мой единственный друг. Но я не хочу. Не хочу, потому что сейчас это не тот Сэм, которого я знаю, и я не сяду в машину к этим людям.

— Нет, я в порядке.

— Хлоя, — предупреждает он.

— Я в порядке, — огрызаюсь я.

Он стоит во весь рост.

— Это последнее предложение, которое я тебе делаю.

— Я ценю твое предложение, Сэм, но я в порядке.

Он наклоняется и шепчет мне на ухо:

— Не говори об этом ни слова. Ты никогда этого не видела. Ты никогда не видела ни меня, ни их. Ты понимаешь меня?

Я киваю, и слезы продолжают падать.

Я не начинаю снова идти, пока он не отстраняется.

Когда я прихожу домой, я выбрасываю платье в мусорное ведро.

* * *

Когда я возвращаюсь в школу, я больше не одиночка в классе, на которую никто не обращает внимания.

Я — посмешище. Они смеются и показывают на меня пальцем. Меня называют теми же именами, что и мою сестру. На моем шкафчике висит фотография, на которой изображена я. Меня пронзает боль, когда я вижу свою фотографию на футбольном поле, и я корчусь от ужаса, который изображен на моем лице на фотографии.

— Хлоя Филдгейн дала в киску на футбольном поле, — скандируют в коридоре.

Я захлопываю шкафчик и бегу в туалет, закрываюсь в кабинке и снова плачу.

Благодаря ему я оправдала свою фамилию.

После звонка я вытираю глаза и выхожу из туалета, не зная, что делать дальше.

Вернуться или пропустить урок?

За углом меня поджидает Кайл.

Он в футбольной майке, его волосы в беспорядке, а зеленые глаза широко раскрыты. Он останавливается, оглядывая каждую сторону коридора, а затем подходит ближе.

— Хлоя, — протягивает он.

— Держись от меня подальше, — предупреждаю я.

Он делает еще один шаг, пока не оказывается передо мной.

— Позволь мне объяснить…

Несколько человек, оставшихся в зале, задыхаются, когда я бью его по лицу.

— Иди к черту, Кайл.

Я разворачиваюсь и начинаю уходить.

— Чувак, она тебя уделала! — Я слышу, как один парень говорит ему на заднем плане.

— Она пришла ко мне, умоляя о второй партии, и злилась, что я сказал ей, чтобы она ушла, — говорит Кайл. — Они всегда возвращаются, желая еще.

Я замираю на месте, и мое сердце чуть не вырывается из груди. Он что, издевается надо мной?

— Чувак, тебе лучше пойти провериться после этого случая.

Я слышу, как кто-то шлепает его по спине.

— Я всегда этим заканчиваю, — отвечает он.

Я морщусь и сжимаю костяшки пальцев в кулаки, уговаривая себя не разворачиваться и не бить его по лицу в этот раз.

Я иду домой и клянусь ненавидеть Кайла до конца своих дней.

Со временем я научилась не обращать внимания на имена, грубые жесты и презервативы, приклеенные к моему шкафчику.

Теперь я известна как девушка, которая отдалась Кайлу Лейну на футбольном поле.

Глава 14

КАЙЛ

Я любуюсь Хлоей в своей постели, как сталкер из фильма Lifetime. Простыня наброшена на ее грудь, она лежит лицом ко мне, спит. Я оцениваю себя на восемь баллов по шкале жути. Я не пялюсь на таких женщин.

Она прекрасна, просто охренительно прекрасна.

Впервые я увидел ее в начальной школе. Она была в центре класса, сидела там еще до того, как все пришли, и сосредоточила свое внимание на книге, лежащей на ее столе. Она была незнакомкой. Я никогда не видел ее ни на днях рождения, ни на детских праздниках. Я нервничал, когда занял место рядом с ней, но она ни разу не взглянула в мою сторону.

Ее социальная изоляция продолжалась и в средней школе. Всякий раз, когда я пытался завязать разговор, я получал короткие ответы, а затем она снова уходила в свою раковину одиночества.

Затем началась средняя школа, и она заговорила со мной. Это был не тот разговор, на который я надеялся. Речь шла об оценках. У нас был самый высокий средний балл в классе, и к оценкам она относилась серьезно. Она училась на отлично. Ее внимание всегда было сосредоточено на школе, и все знали, что ее конек — стать победительницей школы. Она хотела этого настолько, что вышла из своей зоны комфорта и попросила меня сравнить оценки за тесты.

Ей нужно было стать победительницей больше, чем мне. Не нужно было знать ее историю, чтобы понять, что ей не так повезло, как мне. Она ходила в школу пешком, ее нефирменные кроссовки всегда были в плохом состоянии, и она никогда не ходила на экскурсии. Она нуждалась в стипендиях больше, чем я. Я поступил бы в колледж независимо от того, были бы они у меня или нет, поэтому иногда я отвечал на вопросы неправильно, чтобы снизить баллы за тесты.

Она мне нравилась. Я хотел узнать о ней больше. Она была естественно красива, как снаружи, так и внутри, и умна. Она была добра ко всем, а не только к тем, кого считала достойными, как большинство детей в моем окружении.