Мамусик против Ордена Королевской кобры - Анна Михайловна Пейчева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Кобры! — задребезжал сморчок. — Мы готовы к Смертельному Броску?
— Мы готовы к Смертельному Броску, Магистр!
— Рахе, Кобры! Да свершится месть!
— Рахе, Магистр! Да свершится месть! — воодушевленно зашелестел зал.
Снова он твердит про этот Смертельный Бросок.
Нет, надо разобраться, в чем тут дело.
Мой проводник Черный Пес был недоступен — изображал памятник небритому мотоциклисту, вывалявшемуся в специях, рядом с застекленной «Книгой Пряностей», — а потому я потыкала пальцем пухлую спину своей соседки спереди:
— Женщина! — зашептала я. — Женщина! Можно вас?
— В чем дело? — недовольно обернулась дамочка. Голос у нее был на редкость противный. А лицо, честно признаться, и того хуже. Кожа какая-то нездоровая, зеленоватая, вся в рытвинах; подбородок обвисший, брыли так и болтаются, как у бассет-хаунда. Судя по маленьким злым глазкам, прячущимся в широких щеках, толстуха была лет на десять меня моложе; однако из-за своей нескладности и неухоженности выглядела лет на пятнадцать старше. Могу сказать вам только одно: если к моему виску приставят пистолет и потребуют, чтобы я так же коротко постриглась и оделась в такие же, как у этой дамочки, блеклые тряпки, я без всяких раздумий отвечу: «Стреляйте»!
И даже золотой медальон, болтавшийся у нее на груди — точно такой же, как нашли у моего Степочки, — не спасал ситуацию.
Я незаметно поморщилась и вполголоса спросила:
— Послушайте, женщина, а вы тоже Кобра?
— Еще какая, — надменно заявила дамочка. — Одна из самых заслуженных. У меня с Екатериной Второй личные счеты.
— Да ну? — поразилась я.
— Я прапрапрапрапрапраправнучка самой Елизаветы Воронцовой! — на одном дыхании выпалила толстуха и аж раскашлялась от осознания собственного величия. — Постойте. Я восемь раз сказала «пра»?
— Кажется, семь, — с сомнением отозвалась я.
— Тогда еще раз: я прапрапрапрапрапрапрапраправнучка самой Елизаветы Воронцовой! — повторила с небольшой корректировкой толстуха. — Ну, теперь восемь?
— Неа. Девять, — с удовлетворением констатировала я.
Главный Магистр тем временем надтреснуто бубнил какие-то заклинания на латинском языке. Черный Пес ему басом аккомпанировал.
— Какого лешего! Ладно, заново: я прапрапрапрапрапрапраправнучка самой Елизаветы Воронцовой, — выдавила дамочка. — Теперь, кажется, восемь.
Я хотела было пошутить над ней и сказать, что нет, снова семь, но вместо этого спросила:
— А кто такая Елизавета Воронцова?
— Что? — не поверила ушам толстуха и возмущенно затрясла своими брылями. — Да это же фаворитка Петра Третьего, несчастного мужа Екатерины! Фрейлина Воронцова была его судьбой, он потерял из-за нее голову, она тайно родила ему дочь, а его жена, самозваная императрица Катька — ух, ненавижу — встала на пути истинной любви! Разлучила влюбленных, гадюка коронованная! И заставила всех современников написать в своих мемуарах, что Елизавета Воронцова, видите ли, «безобразная», «толстая и нескладная», и даже «широкорожая», представьте себе только! А ведь на деле Елизавета была намного красивее Екатерины, да что Екатерины, она была прекрасней Афродиты — в нее без памяти влюбился сам император, избалованный вниманием женщин! Ух, Катька, ревнивая выскочка!
Дамочка так разошлась, что на нее уже стали шикать соседи, лепетавшие всякую бессмыслицу вслед за своим Магистром. Особенно недовольным выглядел молодой человек с аристократическим профилем, чем-то неуловимо напоминавший юного и лихого Юрия Яковлева.
— Нельзя ли потише, уважаемые дамы? — проронил он. — И вообще — чем это так отвратительно пахнет?
— И вовсе не отвратительно, — обиделась я. — Это духи «Персидская гурия». Я знаете сколько на рынке за них отдала?
— На рынке? Могу себе представить, — закатил глаза молодой человек и отвернулся.
Тем временем, толстуха перешла на шепот:
— Первой вступила в Орден Королевской Кобры дочь государя и Елизаветы Воронцовой, дочь, о которой не знала ни единая живая душа! Она должна была отомстить Екатерине Великой за разрушенную великую любовь своих родителей… Ну и пошло-поехало. Верность Ордену передавалась в нашей семье из поколения в поколение… А вы здесь по какой линии?
— Я? — смешалась я. — Да я так, собственно, по личным убеждениям… — И тут же перевела тему: — Какой медальончик у вас симпатичный… Где достали?
— О, их выдают избранным Кобрам за особые заслуги, — задрав короткий нос, сообщила Воронцова. — Лучший столичный ювелир, старинный друг нашего Главного Магистра, делает эти медальоны. Только самые яростные рыцари могут их получить. Я вот оказалась достойна, что неудивительно!
Видимо, преданный Черный Пес тоже заслужил подарочек, которым он тут же не преминул воспользоваться во вред моему сыночку.
— Кстати о Главном Магистре, — сказала я. — Скажите, женщина, что он там бормочет?
Толстуха с подозрением меня оглядела:
— Вопросы у вас какие-то странные… Это же наш орденский шифр, тайный код к «Книге Пряностей». Мы читаем его каждый раз в начале заседания. Проговариваем название приправы и следом — ее ядовитый аналог… Вы что, не в курсе? Что вы тогда вообще здесь делаете, а?
Я заторопилась:
— Нет-нет, я в курсе, просто так спросила, для поддержания беседы… Вот только напомните — про какой такой решающий бросок говорил сейчас этот сморчок-лесовичок?
— Сморчок? — завопила толстуха уже на весь зал. — Да как вы смеете… И вообще, вопросы у вас какие-то странные: кто такая Елизавета Воронцова — не знаете, про тайный код слыхом не слыхивали… А-ах! Я поняла… — вдруг выпучила они свои глазки-бусинки. — Вы из газеты!.. — Она подпрыгнула на своем стуле, словно цирковой бегемот, выполняющий команду дрессировщика, и завизжала: — Кобры! Ахтунг! К нам пробралась журналистка!
Глава 17
Хм, даже не знаю, сумела бы я работать в средствах массовой информации. Проводить сенсационные расследования, находиться на передовой событий. Справилась бы я с такой ответственностью?..
Да ладно, кого я обманываю — я была бы шикарной журналисткой! Лучшей из всех. И уж в любом случае лучше длинноносой девицы из теленовостей.
На самом-то деле, чего там сложного: пописывай себе всякие глупости вроде «мы следим за развитием событий», «покажет время», «были приняты беспрецедентные меры» и «не имеет аналогов за рубежом», пей коньяк из фляжки и получай денежки от заказчиков за всякие продажные статейки. Думаю, корреспонденты работают от силы минут десять в день, а зарплаты получают аховые. Вот учителем труда — гораздо сложнее.
Как там называют журналистов? Инженеры человеческих душ? Или архитекторы душ? Или это вообще про писателей говорят?
Ну, предположим, все-таки про журналистов. Тоже мне, конструкторы. А вы попробуйте сконструировать вытачки на платье так, чтобы они скрывали тройные складки на боках, но при этом выгодно подчеркивали грудь, сильно выдающуюся вперед, и, простите,
