Огню плевать (СИ) - Андрей Евгеньевич Фролов

виднелись в драных ушах и носу, к тому же украшенному массивным железным кольцом. Когда «Хвост» отправлял в ноздрю очередную понюшку молотого «бодрячка» и пронзительно чихал, украшения начинали звенеть.

В ожидании дружков он откровенно скучал, забавляясь дерзкими гляделками с прохожими КуВАвцами, да дерзко скалился на робкую брань прохожих, недовольных перегороженной «улицей». Скучал, надо полагать, ровно до тех пор, пока его случайный взгляд не упал в проулок, где замерли мы с кукуга…

— Эй, байши, а вы еще кто такие?! — протянул он, отрывая задницу от фаэтона.

— Стой смирно, — прошептал я.

И машинально задвинул Симайну за спину, далеко не сразу осознав, какому риску снова подвергал свою тонкую бледную шкурку. Но в тот момент у меня не было времени дрожать за нее, а потому я подвернулся к «Хвосту» так, чтобы скрыть оружие, и настроил очки.

— Яри-яри, **ать тебя в харю… ты еще чо за урод?! — брезгливо ужаснулся чу-ха, приближаясь к проулку и успев-таки рассмотреть часть моего лица ниже «Сачирато». — Фу, байши, какая помойка тебя выблевала? Так… стойте-ка!

Он замер, перекрыв выход на «улицу», и встревожено повел неоднократно переломанным носом.

— А где наши? Вы откуда ваще вышли?! А это чо, кукла?!

Коробочка с «бодрячком» шлепнулась в грязь, лапа бандита ухватилась за рукоять заткнутого под ремень барабанного шестизарядного башера.

— А ну, сюда подошла, мразь!

Я выстрелил в него дважды — в горло и морду, чтобы наверняка. Первая фанга навылет пробила шею с еще свежей вытатуированной датой и со звонким стуком вонзилась в рекламный щит за спиной «Хвоста»; вторая продырявила голову чуть ниже левого глаза. Бандит издал визг, переходящий в шипение, так и не выхватил оружие и обеими лапами вцепился в окровавленное горло.

В несколько стремительных шагов по липкой дряни проулка я подскочил к противнику, схватил за отворот дубленой куртки и рывком втащил в темноту. С хлюпаньем швырнул на спину, навис сверху и снова поднял «Молот»… но больше стрелять не пришлось. Левый глаз чу-ха закатился так, что не стало видно зрачка, правый остекленел.

Симайна неподвижно стояла на том самом месте, куда и была определена. На труп «бритохвостого» она смотрела безучастно и недолго, уже через секунду поклонившись мне в ожидании новых приказов.

Спрятав башер в кобуру, я заметил, как все сильнее подрагивают пальцы.

Нет-нет, я уже говорил, что мне не впервой отнимать жизни… Да и ханжой я никогда не был. Но всякий раз, клянусь, мне становилось не по себе. Этот город с аппетитом перемалывал слабых, рано или поздно вышибая любые этические костыли из-под сознания сильных, и терпеливо дожидался своего часа, чтобы пережевать и мою душу…

Спокойно, Ланс!

Я снова ухватился за воротник толстой куртки чу-ха, оттягивая тело поглубже в переулок. Скользкое месиво под ногами охотно помогало, кукуга смотрела в сторону. Не время раскисать! Сделаем это в родной норе за пиалой паймы. А пока? Пока пора выбраться из Гариб-базара и осознать, во что же меня угораздило так крепко вляпаться…

Внизу мертвы все, кроме глабера. Третий отморозок тоже скрутил хвост. Выходит, что человека в «Нимнога паяим» видели только двое — кукуга и «слепой землекоп». Второй будет молчать, тут сомнений почти нет. Более того, скорее всего после случившегося бедолага вовсе переберется в другой район или надолго потеряется в Нижнем Городе. А вот синтет… В ее случае все будет зависеть от того, как мы потолкуем…

Вопросы уже копились на моем языке, но я прекрасно понимал, что сейчас не время и не место. Взвесив возможности и новые риски, снял рюкзак и деловито сунул в лапы Симайне. Та послушно приняла, даже не помыслив заглянуть внутрь.

Стянув пальто, я накинул его неподвижному синтету на плечи, забрал рюкзак, после чего заставил бывшую работницу Лоло набросить капюшон и хоть как-то, насколько позволял покрой, застегнуться.

Маяк ушлый глабер выпилить успел, но это не означало, что во всем огромном гнезде не найдется других способов вычислить местоположение беглянки. Сеть тонких экранирующих нитей, несколько лет назад вшитых Зикро в мою подкладку, должна была предельно осложнить таковую задачу…

Переодев жилет так, чтобы он хотя бы отчасти прикрывал кобуру с «Молотом», я подтянул лямки рюкзака, осмотрел нас обоих, попросил Симайну идти следом и как можно более непринужденной походкой выбрался на широкую «улицу» Базара.

Справа возвышалась Секция № 3, слева нависала громада ветряка. Мимо нее проход тянулся к Аукционной Площади, откуда можно было выбраться на ближайшую скоростную магистраль. Пожевав губу, я властно махнул спутнице и уже зашагал прочь от «Нимнога паяим», как вдруг остановился и задумчиво обернулся на фаэтон.

— А знаешь, куколка… — пробормотал я, подходя к «Барру» и заглядывая в пустой салон через пыльные окна, — садись-ка, прокатимся.

Открыл скрипучую дверь водителя, в ту же секунду порадовавшись, что маска все еще болтается на груди — через секунду только ее фильтры и сдерживали большую часть невообразимой вони «карамели» и немытых крысиных тел, которой насквозь пропитался транспорт «Хвостов». Кукуга подошла к пассажирской двери, но вдруг задумчиво оглянулась на салон паяльщиков.

— Господин, — негромко, но с жаром прошипела она и выразительно покосилась на прохожих, — но ведь это не ваш фаэтон!

— Ничего страшного, девочка, — я подмигнул ей, совсем забыв, что глаза скрыты «Сачирато», — уверен, прежний хозяин не станет вызывать тетронов.

Помешкав еще несколько мгновений, Симайна положила ухоженные пальцы на ручку двери, без усилия открыла и с запрограммированной грацией разместилась на переднем сиденье. Когда я выдвинул бортовой клавиатон и щелчком кнопки включил электродвигатель, кукуга задумчиво склонила голову, уставилась на меня из-под тесно-облегающего капюшона и резюмировала:

— Господин Ланс, вы удивительный и очень забавный.

Я улыбнулся под спасительной маской. Несмотря на огромнейший лексикон синтосексуалов, набор заложенных в них комплиментов не позволял в полной мере подобрать синоним к определению «больной на всю голову»…

Потрескивая движком, потрепанный «Барру» медленно двинулся по «улице» Гариб-базара, пронзительными гудками взрезая плотные толпы недовольных пешеходов и собирая на свою крышу сотни плевков.

Глава 7. КРУЖЕВО ЧУВСТВЕННЫХ ОБЪЯСНЕНИЙ

Выпив пиалу-другую паймы, Подмастерье Ганкона любил сбивчиво напоминать мне, что у чу-ха существовала старинная поговорка: робкий никогда не вступит в воды Вишаль; но зашедший на глубину уже не может считаться смельчаком, и когда его тело выловят из реки, то назовут глупцом. Управляя краденым фаэтоном «Бритых хвостов» я ощущал, что с каждым новым шагом вода все ближе подбирается к моему лицу…

Синяк, оставленный Гвоздодером, снова не на шутку разболелся. Компанию ему решила составить и голова, на каждый резкий вираж отвечая