Тот, кто станет моим - Рейчел Гибсон

– У Натали грипп.

– Очень жаль. – Может, на уродливую дешевую вазу или лучше на стеклянные подсвечники. Будет здорово. Она даже сможет использовать их в работе. Наверное.

– Так… ты сможешь привезти Коннора на игру?

Или на шариковые ручки. Или…

– Что? Подожди-ка. Конечно, нет. Я занята.

– Чем? Ты же сказала, что не работаешь.

Какая разница? Она ему ничего не должна.

– Делами.

– Какими?

– У меня целый список.

– Не сомневаюсь. Но неужели дела в твоем списке важнее того, чтобы отвезти Коннора посмотреть на мою игру?

Почти все. Но чтобы показать, сколь низко Сэм располагается в ее личной пищевой цепочке, Отэм ответила:

– Я буду занята стразами.

– Чем?

– Я купила стразы и хочу приклеить их на что-нибудь. На вазу, например.

– Господи Иисусе.

– Я ничего не должна объяснять тебе, Сэм. – Отэм встала со стола и подбоченилась. – Но если хочешь знать правду, я ненавижу хоккей.

– Дорогая, это то же самое что сказать: «Я ненавижу Канаду».

– Я не канадка, – огрызнулась Отэм.

– Зато Коннор канадец. Послушай… – Отэм показалось, что Сэм переложил телефон от одного уха к другому, прежде чем продолжить, – я бы не стал тебя просить. Но во вторник я уезжаю на неделю.

Отэм услышала в трубке детский голосок:

– Ну пожалуйста, мамочка.

– Это нечестно, Сэм.

– Знаю.

Конечно, знал и ни капли не раскаивался.

– Вам не обязательно оставаться до конца, – продолжал между тем Сэм. – Если кто-то из вас устанет, вы сможете уехать домой. Ну один раз, Отэм. Я бы не стал просить, но Коннору очень хочется посмотреть, как я надеру задницу этому Седину.

– Коннору не нравится жестокость.

– Это не жестокость. Это хоккей.

Верно. На этот раз она выполнит его просьбу, хотя Отэм очень не хотелось этого делать. И все же она решила без боя не сдаваться.

– Что мне за это будет?

Последовала пауза, а потом Сэм спросил:

– Что бы ты хотела, дорогая?

Отэм округлила глаза.

– Я хочу, чтобы ты перестал на меня давить. Ты ужасно испорчен и привык, что все пляшут под твою дудку. Я не работаю на тебя, и я не одна из твоих женщин. Моя жизнь не вращается вокруг твоих желаний и прихотей.

– Отэм, – со вздохом оборвал бывшую жену Сэм, – я прекрасно знаю, что твоя жизнь не вращается вокруг моих желаний.

Под сводами «Ки-арены» в центре Сиэтла гремела песня «Добро пожаловать в джунгли». Через две минуты после начала второго периода счет был равным. По два очка у каждой команды. Уокер и игрок «Ванкувера» Хенрик Седин ждали вбрасывания в зоне «Чинуков». Шайбу вбросили, и музыка сменилась стуком клюшек об лед.

Сэм сидел на скамейке и лил себе в рот воду. Потом он сплюнул на пол и отер губы тыльной стороной ладони.

– Хенрик не дает пробиться к вратарской площадке, – произнес за спиной Сэма Марк Бресслер. – Надери ему зад и убери от Марти.

Сэм кивнул, пристально следя за игрой. «Кэнакс» неплохо работали в нападении, чего нельзя было сказать о защите. Если «Чинуки» будут продолжать давить в зоне противника и на ворота, то «Кэнакс» уже не выиграть.

Сидящий рядом с Сэмом Андрэ крикнул проезжавшему мимо Берроузу:

– Ты следующий, идиот.

Сэм рассмеялся и перевел взгляд чуть влево. Там, за воротами, розовела на трибуне бейсболка Отэм. Его бывшая жена изо всех сил старалась остаться неузнанной. Надвинула на глаза бейсболку, подняла ворот куртки. Совсем как двойной агент. Просто удивительно, что она не надела свой свитер с пингвином, чтобы ему досадить.

Почувствовав на своем плече руку, Сэм поднялся со скамейки и сунул в рот капу. Они с Владом перелезли через бортик, и Сэм поехал на противоположную сторону площадки. Игрок «Ванкувера» Кеслер завладел шайбой. Сэм не спускал глаз с лица Кеслера в попытке распознать его намерения, и когда тот посмотрел вниз, Сэм ударил его бедром и впечатал в борт. Плексиглас задребезжал, когда Сэм перехватил шайбу.

– Нравится, когда тебе дерут зад, а? – язвительно спросил он.

– Ну давай, ударь меня, Леклер.

– Сначала ты, дерьмо собачье. – Сэм передал пас Дэниелу и бросился к красной линии. Раздался свисток и судья объявил положение вне игры.

Сэм бросил взгляд на Отэм и Коннора. Коннор помахал ему пенопластовым пальцем, и сердце Сэма наполнилось радостью. Козырек бейсболки скрывал глаза Отэм и отбрасывал тень на ее губы. Сэм был благодарен бывшей жене за то, что она привезла Коннора, несмотря на ее нелюбовь к хоккею.

Сэм откатился к линии ворот и проверил ленту на клюшке. Он действительно не мог желать своему сыну лучшей матери. Проезжая мимо Кеслера, Сэм ударил его плечом.

– Мой член и то лучше управляется с клюшкой, чем ты! – крикнул он.

– Да он у тебя висит, как у старика.

Сэм улыбнулся. Он вспомнил, каким задиристым и нахальным он был в двадцать пять лет. Черт, он и сейчас иногда был нахальным.

– Следи за собой, дерьмо. Сезон только начался, а лед скользкий.

Сэм стоял у ворот, защищая их от нападения, и ждал. Хенрик передал шайбу Кеслеру, и вдруг оказавшийся справа от него Шейн О’Брайен нанес удар, сваливший его с ног. Сэм прокатился по льду и ударился левым плечом о бортик. До его слуха донесся треск, и в ту же секунду резкая боль пронзила плечо Сэма и распространилась по всей руке.

– Черт!

Он перекатился на правый бок и попытался сесть. Перед глазами заплясали искры, а до слуха донесся свисток судьи. Сэм сбросил с руки перчатку и заскрежетал зубами.

– Сукин сын!

От боли у Сэма перехватило дыхание. Он лег на спину и уставился на стальные балки под куполом. «Не слишком хорошо», – подумал Сэм. Арена содрогалась от криков тысяч фанатов «Чинуков», и сквозь весь этот шум и боль Сэм услышал голос Коннора. Услышал его испуганный плач. Но разве такое возможно? Болельщики кричали слишком громко. А потом перед глазами Сэма возникли озабоченные лица Влада и Дэниела, Бресслера и врача команды Скотта Сильвермана.

– Где болит? – спросил Сильверман.

– Плечо. Ключица. Я слышал треск.

– Можешь пошевелить руками и ногами?

– Могу. – Сэм пережил немало переломов и сразу понял, что теперь не скоро выйдет на лед. Не скоро встретится с О’Брайеном, чтобы надрать тому задницу.

– Помогите подняться.

Марк опустился на колено рядом с Сэмом.

– Просто лежи спокойно и позволь Скотту делать его работу.

Сэм покачал головой и заскрежетал зубами от боли, которую причинило такое незначительное движение.

– Мой сын здесь. Я не хочу, чтобы он видел, как я лежу на льду. – А еще Сэм не хотел показать ублюдкам, какую сильную боль испытывает. – Скотт может сделать свою работу в тренерской. – Сэм оттолкнулся правой рукой и сел. Боль была невыносимой, но он старался этого не показывать. Менее всего он хотел, чтобы его унесли с катка на носилках.