Багровые узы - Венди Оуэнс

Я знаю, это то, что она жаждет услышать больше всего. Она никогда не стеснялась показывать свое стремление к власти и контролю.

— Конечно, любят, — резко отвечает она холодным голосом. — И когда однажды ты станешь главой семьи, ты ни за что не позволишь им забыть, кто ты такая, Амелия. Если вдруг ты позволишь этому случиться, они попытаются забрать у тебя все. Ты это понимаешь?

— У меня никто ничего не забирает, — уверяю я ее.

— Не будь наивной, дорогая. Может быть, сейчас ты думаешь, что никто не обращает на тебя внимания, и что твои маленькие секреты в безопасности. Но нет ничего более опасного, чем быть на вершине.

— О чем ты говоришь? Какие секреты? — я чувствую себя неловко, когда спрашиваю. Волнение съедает меня, ведь, возможно, она пытается намекнуть на мои тайные отношения с Алексом.

— Помни, с кем ты разговариваешь, — предупреждает она. — Я знаю обо всем, что происходит в моем доме.

Я тяжело сглатываю, чувствуя тяжесть в груди, от сквозящего в этом разговоре напряжения. Могла ли она узнать о моих отношениях с Алексом? И как бы мне не хотелось бросить вызов Изабелле и ее авторитету в нашей семье, я знаю, что это только усугубит и без того сложную ситуацию. Особенно, если она что-то подозревает о нас с Алексом.

— Я не понимаю, о чем ты говоришь, — лгу я, надеясь, что она блефует.

— Все те ночи, когда ты не ночевала дома? Твой отец может и верит, что ты у Евы, но для меня совершенно очевидно, что ты лжешь, — возражает она.

— Это смешно, — говорю я, пытаясь уклониться от ее нападок. — Конечно, я была у Евы. Где еще я могу быть? Черт возьми, ты просто проклятый параноик.

— То есть, ты хочешь мне сказать, что если в следующий раз во время твоей предполагаемой ночевки у Евы я пошлю парочку мужчин проверить вас, то они обнаружат вас обеих у нее? Что вы обе сидите там, красите друг другу ногти, как парочка лучших подружек?

— Господи, черт возьми, Изабелла, — отвечаю я, а мое сердце бешено колотится в груди.

Мне всегда хорошо удавалось скрывать свои чувства. Но сейчас, когда я узнала о том, что Изабелла не моя родная мать, кажется, будто эмоции могут захлестнуть меня в любой момент. Это похоже на надвигающееся цунами.

— То, что я часто тусуюсь с Евой, вовсе не означает, что я святая. Да, мы гуляем, и что с того? Разве не этим должны заниматься девочки моего возраста?

Она на мгновение замолкает, и я произношу ее имя, чтобы убедиться, что она все еще на линии.

— Я все еще здесь, — отвечает она. — Амелия, я не ожидаю от тебя совершенства, но ты лучше всех знаешь насколько важно быть осторожной. Подумай о том, в каком положении окажется твой отец, если ты вдруг пойдешь и опорочишь себя.

Я сжимаю телефон до такой степени сильно, что экран слегка прогибается под давлением моих пальцев. Мне хочется кричать в трубку о том, что я знаю, насколько она на самом деле лживая. Мне хочется сказать, что бы она беспокоилась о чувствах, бушующих внутри меня, ведь я знаю, как она оплошала.

— Я знаю, какие ожидания на меня возложены. Но также тебе нужно помнить, что перемен не избежать, — говорю я, изо всех сил стараясь держать себя в руках. — И если ты не хочешь остаться не у дел, тебе лучше придумать, как справиться со своими чувствами к Максиму.

Я пытаюсь снова вернуть ее внимание к теме отца. Что бы ее заинтересованность моей личной жизнью была настолько маленькой, насколько это вообще возможно.

— Перемены не всегда к лучшему, дорогая. Иногда это просто предвестник хаоса и разрушения.

— Так вот что ты думаешь о Максиме? — спрашиваю я, не в силах сдержать гнев в голосе. Я не могу не задаться вопросом, была ли она о нас с Винсентом такого же мнения, когда притворялась нашей матерью. — Хаос и разрушение?

— Возможно, — загадочно говорит она. — Но он не тот, о ком я беспокоюсь. Я беспокоюсь о тебе.

— И что же я такого сделала, что заставило тебя беспокоиться? — спрашиваю я с издевкой.

— Ничего, — отвечает она пренебрежительным тоном. — По крайней мере, пока.

Мне хочется наорать на нее. Бросить правду в лицо и наблюдать, как она будет тонуть в пучине собственной лжи. Но я знаю, что это только усложнит наши и без того хрупкие отношения с Алексом. С тем единственным человеком, который понимает мое стремление освободиться от такой жизни. Поэтому, я собираю всю волю в кулак, проглатываю подступающую к горлу желчь и говорю:

— Я ценю твою заботу, Изабелла. Но у меня все под контролем.

— Думай над тем, что ты делаешь, Амелия, — предупреждает она. — Потому что если ты не будешь, есть вероятность того, что когда-нибудь мы с твоим отцом не сможем вытащить тебя из очередной передряги.

Последние слова Изабеллы повисают в воздухе, окутывая меня словно густой туман, угнетая и душа. По рукам бьет мелкая дрожь, и я крепче сжимаю телефон, стараясь сохранить голос ровным, насколько это возможно.

— Ни за что не поверю, что ты говоришь все это лишь потому, что действительно беспокоишься обо мне, — бросаю я ей в ответ, мой голос пропитан ядом. — Или для тебя это просто еще один способ наброситься на моего отца? Ведь ты, скорее всего, считаешь, что все происходящее несправедливо по отношению к тебе.

— Хочешь верь, хочешь нет, но я забочусь о тебе, — говорит она, и ее голос слегка смягчается. — Ко всему прочему, меня волнует все, что происходит с нашей семьей. И как бы тяжело мне не было это признать, но я не верю, что Винсент сможет занять место твоего отца.

— Винсент? — усмехаюсь я, четко понимая, что ошиблась относительно того, почему Изабелла вдруг насторожилась. — Папа рассказал тебе о своих планах на меня?

— Разумеется, он мне рассказал, — фыркает она. — Как ты думаешь, кто именно предложил твою кандидатуру?

— Потому что ты так сильно обо мне беспокоишься? — отвечаю