Алтайская духовная миссия в 1830–1919 годы: структура и деятельность - Георгий Крейдун

В 1910 г. заботами Владыки было налажено лечение глазных болезней. Это было крайне необходимо для большинства населения, живущего в задымленных юртах.

Алтайское кочевое население, не знавшее врачебной медицинской помощи, к тому же постоянно запугиваемое шаманами, далеко не всегда обращалось за содействием к сотрудникам миссии, «сведущим в медицине». Бывало, только несчастные случаи приводили к установлению контактов учителей-оспопрививателей с алтайцами. Так, А. Конзычаков, учительствовавший в 1888 г. в Черном Ануе, своим своевременным вмешательством – вопреки противодействию шамана – спас от смерти алтайского мальчика. Лишь после этого случая крещеные и некрещеные алтайцы стали обращаться к нему за медицинской помощью[429].

В самом начале 1890-х гг., когда в Чемальский стан был назначен миссионер Петр Бенедиктов, не без участия владыки Макария появилась идея создать приют для алтайских детей-сирот. Место имелось – это так называемая «старая миссия», где первоначально находился Чемальский стан. Прошло несколько лет, и здесь же возникает мысль организовать небольшую иноческую общину, главная цель которой – содержать детский приют. Тем более что миссионеру особенно требовалась в этом деле помощь.

Таким образом, с благословения Владыки Макария (Невского), чемальский приют возник одновременно с женской общиной «Всех скорбящих радости», основанной в 1896 г.

Первоначально возглавляла приют алтайка Ирина Макаровна Козлова, которая была и воспитателем, и преподавателем в приюте.

В 1910 г. заботами владыки Макария на собранные им в Томске и большей частью на свои личные средства было построено новое солидное здание для приюта. В том же году заведующей приютом была назначена Лидия Михайлова (позднее – игуменья Людмила).

Для девочек-алтаек, кроме предметов обычной школы грамоты, были организованы занятия по письмоводительству, музыке, рукоделию, сельскохозяйственным работам. Особо уделялось внимание занятиям по медицине. Воспитанницы должны были уметь оказывать первую помощь больным. Ведь после обучения в миссионерской школе они разъезжались по самым отдаленным местам Алтая, где важны были не только грамотность, но и знания по сельскому хозяйству и медицине. Достигнув соответствующего возраста, воспитанницы приюта выходили замуж за алтайцев и, как правило, были хорошими хозяйками и матерями. При общине существовала небольшая больница с амбулаторией, где работала сестра-милосердия, которая и обучала девочек первым приемам оказания помощи больным.

В Чемальской общине существовала тесная связь с московской Марфо-Мариинской обителью. Среди попечителей приюта была великая княгиня Елизавета Федоровна. Марфо-Мариинская обитель принимала девочек-алтаек из Чемальской общины для обучения их на сестер милосердия. Среди них: Павла Трофимовна Пантина, дочь крестьянина Тобольской губернии, Туринского уезда, Дымковской волости, с. Чукреевского. Она в 13-летнем возрасте поступила в Томский Иоанно-Предтеченский женский монастырь, где окончила курс церковно-приходской школы. По окончании ее была отправлена в Москву в Марфо-Мариинскую обитель обучаться навыкам сестры милосердия. Далее была приписана к Чемальской женской общине.

Даже в грозные предреволюционные годы владыка Макарий всячески старался помогать общине-приюту. В январе 1917 г. им были переведены в Сибирский банк три облигации государственного 5-процентного военного краткосрочного займа на хранение на имя Чемальской Скорбященской общины. Условия были таковы, что проценты с этих ценных бумаг должны были причисляться банком к капиталу и по мере необходимости выдаваться по заявлению начальницы чемальской общины123. Одновременно Владыка составил список учебных книг для чемальской второклассной женской школы на 1917/18 учебный год для присылки в общину.

В марте 1917 г. в Чемале появилось новое правительство. В письме ученицы Чемальской второклассной школы протоиерею Петру Бенедиктову выражен подспудный страх перед неопределенностью будущего: «Дорогой отец протоиерей, благословите!

Отец протоиерей, экзамены у нас закончились, я перешла в 4 класс, получила свидетельство за 3 класса. Теперь не знаю, чем займемся, вероятно, на последней неделе будем говеть. У нас в Чемале 26 марта были торжества, ходили по Чемалу с красными тряпками и пели Марсельезу. Мы только были на молебне. 22 марта у нас было в школе чемальское правительство, говорили следующее: теперь новый закон и новые порядки. Вот вы здесь что, дрова пилите, полы моете, воду возите? А это унижает достоинство учениц. А мы все в один голос крикнули, труд никогда не унизит человека, а, наоборот, полезен. Коснулись немножко того, что матушка из учениц хочет сделать монашек, а мы на это сказали, что матушка хочет сделать из нас не монашек, а православных христианок»[430].

В 1918 г. община начала строить больницу, хотя сознавала, что время весьма дорогое и трудное. Но заготовленный и уже обтесанный лес стал подгнивать. Опасаясь потерять заготовленный материал, сестры решили начать строительство больницы; в марте был сделан сруб и покрыт крышей[431].

Сохранившаяся переписка митрополита Макария и игуменьи Людмилы того времени свидетельствует о нелегких трудах по содержанию школ, учениц и учителей. Постоянно угрожала опасность передачи школ Министерству народного просвещения[432].

В 1904 г. при Благовещенском монастыре был открыт детский чулышманский приют. Он располагался на левом, противоположном от монастыря, берегу. Поначалу в приют принимались только девочки-сироты. Однако позднее при миссионерской школе был создан интернат для проживания мальчиков. Интернат расположился в старом здании приюта. Затем было построено новое помещение, в котором имелась домовая церковь во имя прп. Серафима Саровского, освященная в 1914 г. В 1916 г. в приюте проживали и обучались 11 девочек и 13 мальчиков. Согласно страховой ведомости, в приюте имелись следующие постройки[433]:

«1) Церковь-школа, здание деревянное, крытое железом. Построено в 1914 г. Имеет 1 главку с крестом, пять малых комнат, кроме того, имеется 2 кладовки и 2 сеней. Длина здания 28 аршин, ширина 16 аршин 8 вершков. Высота до главного карниза 8 аршин. Печей 4, из них одна – русская. Дверей 13, окон 20. Оценка – 3500 руб.

2) Малый дом (пансион для детей). Построен в 1914 г. Деревянный, крытый железом. Состоит из трех отделов: детской, прихожей и кухни. Длина 20 1/2 аршина, ширина 6 аршин 2 вершка, высота до карниза 5 аршин, 2 русских печи. Дверей 3, Окон 10. Оценка – 500 руб.

3) Деревянный жилой дом, крыт тесом. Длина 13 аршин, ширина 11 аршин, высота до карниза 5 аршин, печи голландские 2, одна русская печь с комельком. При доме дощатые сени, кладовая и кадь, общая длина которой 13 аршин, ширина 3 аршина, высота 4 1/2 аршина. Дверей 10, окон с двумя рамами 13. Здание построено в 1915 г. Оценка – 1200 руб.

4) Амбар, погреб под одной крышей. Помещение построено в 1914 г. Длина 14 аршин 4 вершка, ширина 8 аршин 4 вершка, высота 4 аршина. Крыт тесом, корпус деревянный. Оценка – 300 руб.».

В последние годы существования приютом заведовала старейшая инокиня Алтайской духовной миссии – монахиня Магдалина (Чевалкова). В пожилом возрасте она не побоялась по просьбе митрополита Макария переехать из обустроенного Улалинского монастыря в суровую Чулышманскую долину. Она с честью исполнила свое послушание. Лишь только после ее кончины в 1916 г. и с приходом новой власти детский приют был упразднен. Некоторое время учительствовал в приютской школе иеромонах Питирим. Но осенью 1917 г. он покинул приют[434]. Таким образом, еще одно важное социальное учреждения Алтая фактически прекратило свое существование.

В середине 1910-х гг. в Улалинском миссионерском стане появилось еще одно добротное деревянное двухэтажное здание – новый миссионерский приют. Этому в значительной мере способствовал митрополит Макарий (Невский). 11 июля 1914 г. рано утром Владыка Макарий осмотрел храм-памятник и устроенный им когда-то садик возле миссионерского дома. Из садика Владыка заметил маленькую миссионерскую избушку. Она была определена для богадельни и для приема в ней мальчиков. Владыка решил помочь построить миссионерский приют на этом месте[435].

Первоначально рассматривался вопрос о покупке готового здания. Оное предлагала жительница Улалы Мария Коршунова за 12 тыс. руб. Но владыка отказался от данного варианта, поскольку здание Коршуновой было неудобным для размещения в нем приюта, о чем свидетельствовала телеграмма из Москвы[436].

В январе 1915 г. благочинным священником Павлом Сорокиным был представлен на утверждение план нового миссионерского приюта в Улалинском стане[437], и в том же году началось строительство данного приюта. Судя по панорамным фотографиям того времени, здание нового приюта решено было строить на месте одного из ветхих причтовых домов, находившихся недалеко от храма. В письме от 29 января 1915 г. к о. Петру Бенедиктову московский святитель спрашивал о подготовке строительства так необходимого в Улале нового приюта[438]. В сентябре 1915 г. была уже готова кровля[439]. А согласно отчету улалинского миссионера – священника Павла Сорокина, в 1916 г. производилась внутренняя отделка деревянного здания приюта[440]. Тогда двухэтажное деревянное здание было уже практически достроено.