Правила страсти - Сара Беннет

Может, Мариэтте и предназначено судьбой быть куртизанкой, но Афродита в этом весьма сомневалась. У ее дочерей сильные характеры, это правда, и собственные дороги в жизни, но одновременно они романтичны и следуют романтическим порывам, тогда как ни одна девушка в заведении не может позволить себе быть романтичной, влюбляться – это Афродита знала по собственному опыту.

Мариэтте, конечно же, лучше поскорее понять свою ошибку, чтобы позднее не пришлось страдать от разбитого сердца. Афродита всегда хотела, чтобы ее дочери были счастливы, а сейчас больше всего.

Тот факт, что общество уже причинило Мариэтте вред, облегчало возможность интрижки, возможность узнать под крылышком Афродиты отрицательные стороны жизни среди дам полусвета. Пусть немного развлечется с Максом Велландом и заодно поймет, что стезя куртизанки не для нее. Делить себя между многими мужчинами, держать сердце безучастным и холодным – нет и еще раз нет! Чем больше Афродита понимала дочь, тем больше ей не нравился план Мариэтты, и тем больше усилий она готова была приложить, чтобы не дать ему сбыться. Вот только действовать надо было так, чтобы не утратить доверие дочери.

– Ты сейчас далеко, – пробормотал Джемми.

– Я думала о Мариэтте и Максе. Мариэтта говорит, что с Максом произошло множество несчастных случаев – больше, чем обычно происходит с сыном герцога.

Джемми кивнул:

– В том, как лорда Роузби ударили, было что-то странное. Я тут поспрашивал кое-кого; люди считают, что кому-то за это заплатили, и очень неплохо.

– Не понимаю, какое значение может иметь смерть Макса, если он и так уже лишен наследства?

Джемми лукаво улыбнулся:

– Его отец оскорблен и недоволен сейчас, но это вовсе не значит, что недовольство продлится вечно.

– Выходит, он может изменить решение и восстановить Макса в правах наследования?

– Я бы сказал, что кто-то думает именно так.

– А если Макс умрет...

– Этот кто-то и будет в безопасности.

– И кто бы это мог быть?

– Возможно, кузен Гарольд, но точно не знает никто. Если хочешь, я поспрашиваю еще.

– Ну конечно, хочу!

Теплые губы Джемми коснулись затылка Афродиты, и она сразу ощутила покалывание во всем теле, будто они не были любовниками много лет. Ее тело узнало его, приготовилось принять его, она принадлежала ему, хотя и не понимала этого до тех пор, пока не стало слишком поздно. Именно поэтому она никогда не позволит Мариэтте совершить ту же ошибку – повернуться к любви спиной.

Джемми поцеловал ее снова, потом скользнул рукой ей под сорочку, под узкую ленту кружев и положил пальцы ей на грудь. Вздохнув, Афродита повернулась к нему и отбросила все заботы прочь...

Всю ночь Мариэтта беспокойно ворочалась в постели. Ей предстояло свидание с Максом, и она была до предела взволнована. Однажды она наденет изящный наряд и лучшие драгоценности, чтобы показать, сколько любовников у нее было, и как она преуспела, а пока...

С трудом повернувшись под тяжелыми одеялами, Мариэтта попыталась представить себе, что подумает о ней Макс, если они встретятся через много-много лет. Будет ли он хвастаться тем, что научил ее целоваться, или послушает Гарольда и убьет ее? Но если Макс будет жить в Корнуолле – сомнительно, что они вообще когда-либо увидятся.

Мысль об этом мгновенно привела Мариэтту в уныние, и она приободрилась, лишь вспомнив о предстоящем свидании у Афродиты. Она будет покорной, накроет для Макса ужин, будет флиртовать с ним и целовать его, если он позволит. Разумеется, она найдет способ его убедить. Макс мог бы научить ее многому, но Мариэтта с улыбкой подумала о том, что и сама может научить его множеству вещей.

Вот только как быть с отцом? Мариэтта не отваживалась представить себе его внешность, даже когда разговаривала вечером с Вивиан, и та рассказала ей о Фрейзере и о том, что почувствовала уже при первой встрече с ним, как полюбила его еще до окончания встречи. Наверняка общая кровь формирует связь между людьми.

Выглянув из-под одеял, Мариэтта увидела книгу в кожаном переплете, лежащую на столике у кровати. Дневник Афродиты. Его дала ей Вивиан, которая получила дневник от матери.

«Она вела его несколько лет, но не ожидай найти там имя отца. По-моему, он поможет тебе понять нашу мать гораздо лучше».

Пододвинув поближе свечу, Мариэтта взяла дневник. Хорошо обработанная кожа показалась ей почти живой.

Предоставив книге открыться самой, Мариэтта оказалась где-то на второй трети написанного. Аккуратный почерк Афродиты поведал ей о том, что тогда она жила в Париже, на бульваре Мадлен...

Сегодня граф де Ренье предложил мне руку, сердце и все, что сможет, если я буду жить с ним в его замке на Луаре. Мне следует скакать от радости, ноя не скачу. Словно стерлась позолота с той жизни, о которой я так мечтала, что была согласна пожертвовать ради нее всем. Теперь я знаю, что под золотом нет ничего, кроме металлической основы.

Я оставила Севен-Дайалс иДжемми, но не могу думать больше ни о ком. Его лицо преследует меня во сне и наяву, я хочу вернуться к нему. Я хочу домой.

Я сказала графу, что не могу с ним поехать, что сердце призывает меня домой. Он не понимает, да и я едва ли понимаю себя. Лондон. Это слово крутится в моей голове словно веретено, крутится и крутится, а я сегодня уеду. Слуги соберут домашний скарб и последуют за мной. Яне вернусь.

Переплыть Ла-Манш было нелегко, номне все равно. Что значит небольшой залив по сравнению с тем, что я опять буду дома? Поездка в Лондон утомительна, но я не могу спать. А потом город взорвется навстречу мне, слезы будут щипать мои глаза, когда я буду смотреть в его лицо. Толпы народу, запахи, звуки, эти приятные звуки Лондона. Они пробуждают воспоминания с такой силой, что я едва дышу.

Вижу себя бегущей по этим улицам в дырявых туфлях, моя рука в руке Джемми, и вижу, как мы держимся друг за друга, любим друг друга. Тогда почему же я отворачиваюсь?Я смотрела не отрываясь лишь на фальшивый блеск, и не могла увидеть, что у меня уже есть самая лучшая драгоценность.

И вдруг я задаю себе вопрос, который не отваживалась задать себе раньше: а что, если Джемми мертв?

Элен ждет меня в гостинице на Сент-Джеймс, ее лицо знакомо мне до боли.

– Хорошо, что ты вернулась, – говорит она.

Я знаю, что она искренна. Она – швея, у нее свое дело, но у нее трудности. Мы немного болтаем, потом я говорю, что должна навестить Дайалс. Судя по выражению ее лица, она не в восторге от этой идеи, ноя настаиваю. Мне вдруг отчаянно захотелось увидеть родителей, и почему-то я верю в то, что там будет Джемми. Он вернулся с войны, он дома, как и я. Он для меня.