Исповедь Христа. Развенчание мифов - Дмитрий Бачевский

XLVI

Теперь я скажу вам о вашем отце в духе – корне всего, что в вас. Он существовал в вас прежде, чем начало быть что-то другое. Отец – единый, подобный многому, ибо он – первый и является лишь самим собой. Он подобен корню, с древом, ветвями и плодом. Отец в вас – единственный в данном смысле, и он – бог, поскольку для него никто не является богом, как и отцом. Ибо он не порожден, и нет другого, породившего его. Ведь если кто-то был бы его отцом или творцом, он также имел бы своего отца и творца. Несомненно, для него возможно быть отцом и творцом того, кто начнет быть от него, то есть вашего духа и души. Он безначален и бесконечен. Он не просто бесконечен – он, в силу этого, и бессмертен в вас, ибо не порожден. Вас можно убить душевно, можно сломать ваш дух, но нельзя убить вашего отца, ибо он – бессмертен и пребудет с вами до конца вашей жизни на земле. И каждый раз он будет воскрешать вас из смерти духа. Он не отступит от того, чем является, как никто не заставит его сотворить конец, которого он не хотел бы. У него нет кого-либо, кто пробудил бы его собственное бытие. Так, он неизменен сам по себе, и никто не свернет его с пути его бытия и его самости. Ведь он, воистину, тот, кто незаменим и неизменен. Он не только назван безначальным и бесконечным, так как не порожден и бессмертен, но, поскольку он безначален и бесконечен, то он недостижим в своем величии, непостижим в своей мудрости, непознаваем в своей силе и необъясним в своем блаженстве. Он – такого рода, и формы, и величины огромной, которыми от начала никто вместе с ним не обладает. Он одного возраста с каждым из нас, но больше каждого из нас, ибо мы черпаем от него всю жизнь, а не он из нас. Я, познавая отца, взошел на вершину духа и увидел его, большого, и себя – маленького. И услыхал я громовой голос: "Я – ты, и ты – я, и где ты, там и я, и я во всем, и где бы ты ни пожелал, собираешь ты меня и, собирая меня, собираешь и себя".

Есть ли такое место, в котором он пребывает, или из которого изошел он, или в которое войдет он? Есть ли какая-либо исконная форма, которой он пользуется как примером для работы? Есть ли какая-то трудность, сопутствующая ему в том, что он делает? Есть ли что-то материальное, пребывающее в его распоряжении, из которого творит он то, что творит? Есть ли в нем какое-либо вещество, из которого он порождает то, что порождает? Есть ли при нем какой-либо работник, работающий с ним вместе над тем, над чем и он трудится? Сказать что-либо об этом невозможно. Разве что о нем можно было бы сказать как о добром, безгрешном, без изъяна, совершенном, полном, самим по себе являющимся всеобщностью. Ни одно из тех имен, которые задуманы или произнесены, увидены или поняты – ни одно из них не применимо к нему, даже пусть они безмерно славные, значимые и почетные.

И еще. Что касается его, в его собственном существовании, бытии и форме, то разуму невозможно помыслить его, как и описать его словом, как и узреть его оком, как и почувствовать его телом из-за его непостижимого величия, его непонятной глубины, его неизмеримой вышины и его беспредельной воли. Такова природа непорожденного, не касающаяся никого более, ее не увяжешь с чем-либо на манер чего-то ограниченного. Пожалуй, он обладает строением без лика или формы, без того, что постигнуто чувствами, следовательно, он непостижимый. Если он непостижимый, то из этого следует, что он непознаваемый. Он один – познавший себя самого таким, каков он есть, вместе со своей формой, величием и величиной. Ведь он обладает возможностью мыслить себя, видеть себя, именовать себя, понимать себя, он один является своим же собственным разумом, своим собственным оком, своими собственными устами, своей собственной формой, и он есть то, что он мыслит, что он видит, что он говорит, что он понимает, он, немыслимый, несказанный, непостижимый, неизменный.

Он сводит к бесконечному всю мудрость, и он превыше всякого разума, и превыше всякой славы, и превыше всякой красоты духа, и всякого блаженства духа, и всякого величия духа, и всякой глубины духа, и всякой его вышины. Ибо все это он порождает, и он есть отец всему. Если он, непознаваемый в своей природе, к кому относятся все величия, только что упомянутые мною, если от избытка своей святости он желает кого-то одарить Знанием для того, чтобы его могли познать, то у него есть возможность сделать это. Он – тот, у кого есть сын, Человек пребывающий в отце, и отец является тем, кто познает через Человека самого себя, даруя ему Знание и понимание жизни и самого себя.

Почему я говорил вам любить ядро ваше духовное, отца вашего духа более всех отцов земных? Ребенок, будучи в форме зародыша, был самодостаточен, прежде чем хотя бы увидел того, кто зачал его и родил. Поэтому у него есть единственная задача: найти отца духа, осознать то, что он существует, всегда желая отыскать то, что существует. И он ниспошлет Человеку радость познания того, что отец существует, который вечно познает в человеке самого себя.

Отец существует сам по себе в человеке. Что же касается тех частей, в которых он существует на свой собственный лад, в своей форме и величии, то для нас есть возможным увидеть их, которые знают отца и видели его. Нам не дано постичь отца напрямую, но дано постичь отца через его проявления в нашем духе. Все имена и определения его, задуманные или сказанные о нем, представлены лишь как след его, сообразно возможностям каждого из прославляющих его.

Отец, в соответствии с его возвышенной позицией над всеобщностями, будучи неизвестным и непостижимым, обладает такими величием и величиной, что, если бы он внезапно и быстро открыл себя перед нами, мы бы погибли. Потому он и удерживает свою силу и свою неисчерпаемость внутри того, в котором он пребывает. Мысль – есть порождение вашего мозга, но кто, как не отец руководит работой мысли? Он то существует как одно, то – как нечто иное, но, пожалуй, он полностью и всецело является самим собою.

Мысли ваши думают о себе, что они – существа, живущие сами по себе, без источника, ведь не видят же они что-то еще, существующее прежде них. Поэтому живут они неповиновением и делами мятежными, не чувствуя себя ниже того, из-за чего они начали быть. Мысли ваши хотят командовать друг другом, превосходя друг друга в своих тщетных амбициях. Но, познав проявления отца в духе, вы вернетесь к своей стабильности и исцелитесь от рассеяния, являющегося разнообразной мыслью, и вернетесь единой мысли. Она была названа хранилищем из-за покоя, который она дает. Она также названа царством из-за той стабильности, которую дух получил.

Но истинного говорю вам: не без воли отца духа вашего рождены ваши мысли и слова, и рождены для того, чтобы вы могли познавать проявления отца в вашем духе и познавать свою глубину. Внезапно приблизившись к вам, он откроется вам. Он положит конец путанице, которая была у вас внутри, тем, что остановит ее внезапным откровением, о котором вы не были предупреждены, которого вы не ожидали и о котором не знали. И как только вы достигнете близости с ним, отец отпрянет от вас, чтобы в вас мог воцариться предел, определенный отцом. Отец отдаляется, чтобы то, что вы познали, смогло стать организацией в вас. В сим его мудрость, ибо пока не настанет предел, не будет организации, а, значит, вы не будете быть кем-либо. Ибо только то существует определенным и ясным, что в покое, а то, что в движении, никогда не есть чем-то определенным. Как капля воды не есть постоянной и определенной, бесконечно меняясь, так и развитие без предела не есть форма.

Я сеял в людях мысль об отце каждого и идею, чтобы они могли думать, что нечто более великое, чем они сами, существует в них и прежде них, хотя они и не поняли, что это такое. Но вам говорю. Часть духа вашего вознесется, другая же часть соберет в себя все изъяны. И та часть, что вознесется, станет посредником между отцом и изъянами для их исцеления. Та часть, которая вознеслась – есть Сын Божий, Спаситель, Христос. И она была создана в вас прежде того, кому недоставало зрения. И он невидимым образом посеял в ней слово, которому предначертано быть знанием.

Почему я не говорил сразу все как есть? Почему я говорил, что несчастны станут многие, открыв для себя мое знание о самих себе? Поразив их внезапно, озарение отца убьет их дух и душу. Убоятся они и падут ниц, ведь они были не способны вынести свет, ударивший в них. И будут очень напуганы, поскольку они были неспособны слушать об отце в начале и не хотели познавать его. Поэтому пали бы они в яму неведения, горшую прежней, названную тьмой внешней, геенной огненной, и адом, и Хаосом, и Гадесом, и Абиссом.

У отца нет зависти по отношению к изошедшим из него из-за того, что они порождают нечто равное или подобное ему. Ведь он – тот, кто существует во всеобщностях, порождая и открывая себя. Кого бы он ни пожелал, он делает его отцом, по отношению к которому он, фактически, сам является отцом. А также делает богом, по отношению к которому он, фактически, сам является богом. Отец сделал меня богом, а я – богами вас, а вы будете делать людей богами. Бог тот, кто стал равен богу, своему отцу.