Дни и ночи - Жильбер Синуэ

— Не хочу вдаваться в детали. Сами знаете, жизнь на раскопках не всегда легкая. Очень часто происходят конфликты. Скажу одно: похоже, Эванс и Дора не сошлись во взглядах.

— А вы не знаете, где можно ее найти? Это очень важно.

— По последним сведениям, она должна быть в Фесте, в итальянской археологической экспедиции.

Александр заметил:

— Фест — в противоположной стороне, на юге острова.

— Далеко?

— Километров шестьдесят. Может, больше. Повисло молчание, Вакаресса с сосредоточенным видом смотрел вдаль. Художник продолжил:

— Слишком поздно, чтобы пускаться в путь. Впрочем, я даже не знаю, согласится ли кучер отвезти нас в Фест.

Рикардо неожиданно твердо возразил:

— Согласится, если заплатить хорошую цену. Я всю жизнь торговался из-за пустяков, а теперь не вижу в этом смысла. Кстати, вы не забыли, что у меня есть деньги, Александр? Много денег. Хватит, чтобы скупить все двуколки, всех лошадей, все кареты этого острова. Если нужно, вы дадите критянину сумму в сто, в тысячу раз большую той, которую заплатили. Но он должен отвезти нас в Фест сегодня же.

— Да уж почти полдень!

— Не важно. Будем ехать ночью. Поспим в двуколке. Я должен быть в Фесте не позднее завтрашнего дня. — Он уцепился за руку художника. — Не сердитесь, Александр. Поймите меня! Вы сказали однажды: «Вы ждали три тысячи лет… Несколько дней раньше или позже…» Нет. Я не могу больше ждать.

Англичанин, до сих пор наблюдавший за происходящим, не вмешиваясь, робко спросил:

— Три тысячи лет?..

Рикардо сделал вид, что не слышал. С самого начала беседы один вопрос жег ему губы.

— Скажите, месье Данстен… Вы хорошо знали Дору, правда?

— Конечно. Мы бок о бок работали около двух лет.

— Тогда ответьте, ради Бога… На ее лице… все еще есть родинка?

Англичанин вытаращил глаза.

— Родинка? Да, безусловно. — Он приставил указательный палец к левой ноздре. — Вот здесь. Точно… А зачем?

25

Вытянувшемуся на спине Рикардо никак не удавалось отвлечься, он не мог отвести глаз от звезд. Можно было подумать, что в небесном своде проколоты мириады дырочек. А где-то, в недоступном взгляду месте, должен был понемногу угасать чудовищный космический костер. Он дал волю воображению и представил, что, взорвись однажды этот свод, сам Бог ослепнет. Что касается самого Рикардо, то он уже пережил такой взрыв. Теперь он здесь, лежит в критской пыли в открытом поле, за тысячи километров от своей земли, оторванный от всего, чем раньше жил. Он сжег все символы, вырвал все корни, как выпалывают сорную траву, бросил дом, где родился, плантации и ранил сердце единственной женщины, которую по-настоящему любил.

«Я бы довольствовалась тем, что ты мне дашь…»

Сколько уверенности, столько и сомнений. Жертвы в обмен на возможное ничто.

«Берегись. Я чувствую, что на тебя воздействует сила, названия которой я не знаю. Куда она тебя увлечет? С какой целью?»

Действительно, с какой целью? Он ужаснулся, осознав мощь, с которой эта сила влекла его сюда. Неужели это любовь? Непреодолимый зов? Властное желание сжечь себя дотла, превратиться в пепел? Должен ли человек уничтожать себя ради того, чтобы возродиться возвысившимся? А если это не так, тогда не было ли это мигом проклятия, словно взгляд Орфея, брошенный на Эвридику у ворот Аида?

«Будто с незапамятных времен существовало что-то вроде рока, вписанное в тела влюбленных». Слова Влазаки звучали в ночной тиши вслед за словами Флоры.

Он перевернулся на бок. Кучер и художник крепко спали. Почему Александр так настаивал, так хотел его сопровождать? Почему решил наблюдать за развитием этой истории, как Адельма Майзани? Может, желал найти подтверждение своим собственным опасениям? Либо, подобно одержимому, вновь обрести с помощью Рикардо эмоции, когда-то испытанные им самим? Хоть бы заснуть ненадолго. Но сон бежал от него, ускользал так же, как Сарра.

Сарра, Дора… Прошлое и настоящее. А где же будущее?

Уже светало, а он так и не поспал. Ничуть не отдохнув, Рикардо вскочил на ноги и разбудил своих спутников.

— Бодритесь, — бросил он Влазаки. — Еще километров тридцать с небольшим, и ваши мучения окончатся.

Художник сонно потянулся.

— Годы уже не те, чтобы спать под открытым небом. Никогда больше не ввяжусь в такие авантюры.

Дорога, ведущая в Фест, проходила по долине. Ну что за плодородная земля! Казалось, брось наугад зернышко, даже на камень, и оно тотчас же пустит корни: вырастет дерево, куст или цветок. Если бы долину пересекали четыре реки, а не одна, сравнение с садами Эдема было бы полным. Горные массивы в уровень с облаками, ровное плато в низинах, заливы, широко открытые африканскому берегу, замкнувшиеся в себе бухточки, напуганные металлической голубизной моря.

Трио хранило молчание до тех пор, пока на горизонте не обрисовался первый холм. На севере виднелась вершина горы Ида.

— Более символического места нельзя и представить, — обронил Влазаки. — По легенде, именно туда мать Зевса Рея перенесла новорожденного сына, дабы избавить его от обжоры отца, Хроноса. Благодаря этому вскормленный нимфами и выросший под их покровительством Зевс мог стать властелином Вселенной. — Александр улыбнулся: — Как вы, Рикардо. Соединившись с Саррой, вы победите смерть.

— Сравнение мне кажется преувеличенным. Скажите лучше, почему отец хотел сожрать собственного сына?

— А просто из страха, что тот лишит его трона. Боги, подобно людям, страшно боятся делить с кем-либо власть.

— Фест, — объявил возница.

Рикардо демонстрировал удивительное спокойствие — не то, что накануне. Глаза его взирали на мир безмятежно. Руки не дрожали. Влазаки, наблюдая за ним, пришел к выводу, что Вакаресса точно уверен: свидание с Саррой состоится.

Проезжая тропа, ведущая к вершине холма, оказалась довольно крутой, и наши герои видели, что критянин хочет отступить. Но он не сделал этого. Ему никогда и в голову не приходило, что за столь короткое время он будет обеспечен на всю оставшуюся жизнь, и он втайне благословлял безумство иностранца.

Вот они достигли границы участка. Дух захватило от открывшейся панорамы. Взглядом можно было охватить море, долину и горный массив. На смену мрачным и скупым красотам Кносса явился пейзаж, наполненный светом и изобилием. Восторг вызывали даже не развалины, освобожденные от наслоений, а их поразительное обрамление.

Как и в Кноссе, среди руин сновали рабочие. Работой руководил мужчина в белой фетровой шляпе и с очками на носу.

— Не вижу женской фигуры, — осмелился произнести Александр.

В ответ — молчание.

Рикардо спрыгнул на землю и пошел вперед.

Наконец-то он приближался. В этом он был уверен.

Рикардо приближался к ней.

Словно какой-то голос вел его. О том, что он скоро увидит Сарру, шептали ветер, земля, деревья.

Увидев ее, он вздрогнул.

Она появилась внезапно, неизвестно откуда.

Подошла к мужчине в шляпе, заговорила с ним, стоя метрах в двадцати от Рикардо.

Затем неожиданно повернулась и пошла в сторону.

Он прибавил шагу.

Александр тоже увидел ее, но не шелохнулся.

Сейчас Сарра, обогнув стену, исчезнет.

Рикардо уже почти бежал.

Проскочив мимо мужчины в белой шляпе, удивленно взглянувшего на него, Вакаресса оказался за стеной.

Она была там. Стояла к нему спиной, занятая бог знает чем.

Он ясно видел ее белую, тонкую шею, тугой узел волос.

На ней было платье из белого барежа.

Возможно, почувствовав его присутствие, Сарра обернулась. В руке у нее был керамический кувшин.

Он узнал миндалевидные глаза с блестящими зрачками и родинку на носу, черненькую, как уголек. Рикардо глубоко вздохнул и спросил:

— Вы говорите по-английски или по-французски?

— По-французски, если вас устраивает. Что вам угодно?

Он колебался, молчал, пытаясь унять грохочущее сердце.

— Вам это может показаться дерзким, но мне надо с вами поговорить о чем-то очень важном.

Женщина поставила кувшин на землю.

— Но кто вы, месье?

Значит, она его не узнала. Она не искала его. Ей ничего не было известно ни об ужасах, через которые он прошел, ни о бурях, сотрясавших его жизнь.

Разве она не чувствует, что он сейчас обнимает ее, прижимается к ней? Разве не чувствует его обжигающего тела и губ, впившихся в ее губы, не чувствует, как он страстно и безмолвно сливается с ней? Не понимает?

— Мое имя вам ничего не скажет. Меня зовут Рикардо Вакаресса.

— Очень хорошо. Я слушаю вас. — Ее лицо озарилось приветливой улыбкой.

Найти слова. Но какие? Ситуация вдруг показалась Рикардо комичной. Он словно заново переживал сцену, когда пришел инспектор полиции, чтобы сообщить о смерти Янпы, а ему толком нечего было ответить. Разве что рассказать о шаманах, перевоплощении, индейцах, разговаривающих с деревьями? Сарра тоже может принять его за сумасшедшего.