КИЧЛАГ - Иван Гусаров

ПАШКА АМЕРИКА

У московских обывателей истерика,Страх охватывает массы,Грабит Пашка АмерикаМагазины, квартиры и кассы.

Пашке нравилось Чикаго,Любили гангстеров в народе,Охраняла важная бумага,Служит Пашка моде.

Америка – московский модельер,Ночью – безжалостный налетчик,Не принимает милиция мер,Налеты накручивает счетчик.

Отведена большая рольВ списке авторитетов роковых,Пашка Америка – корольКонца лихих сороковых.

Сгубила Пашу карманница,Сцена любовная постельная,Предала его избранница,Испугала статья расстрельная.

Наболтали Пашке четвертак,Чтоб забыл надолго Националь,В промерзший лагерный баракПонесли этапы вдаль.

Занесло на сахалинский берег,Падал пушистый мягкий снег,У берегов двух АмерикПотерялся Пашкин след.

СОНЬКА – ЗОЛОТАЯ РУЧКА

Родилась Сура под ВаршавойВ еврейской серой голытьбе,Воровской обласканная славой,Соня очень нравилась себе.

Девушка простая СураНе хотела жить спросонья,Привлекала девушку халтура,По душе ей имя Соня.

Жизнь казалась пошлой,Бросила родного мужа,Рассталась смело с прошлым,В душе гуляла стужа.

Воровала с улыбочкой, красиво,Без насилия, страха и крови,Была в этой жизни сила,Соня не хмурила брови.

Дерзкие кражи и шмоны,Чистила Соня карманы,Ждали Соню прогоны,Любовь, тоска и обманы.

Сонька – золотая ручка,В восторге малина воровская,Червонцев золотая кучка,Сонька, фартовая такая.

Разводила смело господина,Лохи, господа бездельники,Золота досталась половина,Половину заберут подельники.

Сонька – золотая ручка,Ювелиров, торгашей гроза,Соня – дьявольская штучка,Черные цыганские глаза.

Кража – сладостный наркотик,Пожар, бушующий в крови,Умело брошенный дротик,Признание в горячей любви.

Соня прошлась по Европе,Грустила у тихой воды,В воровском безумном галопеОставляла всюду следы.

Объявилась воровка в Одессе,Красиво закрыла страницу,Сообщалось в местной прессе,Отправили Соню в столицу.

Не тащила последнее Соня,Не крала у бедных людей,Ограблен огранщик Моня –Ростовщик, хапуга, злодей.

У женщины было кредо,Цели поставлены три:Дети, любовь и победы,Несгибаемый стержень внутри.

Судили открыто воровку,Развеяло следствие тучки,Накинули Соне веревку,Золотые связали ручки.

Соню ждет Сахалин,Огласили суровую долю,У сердца спрятан ребенок,Надеется каждый на волю.

Будет побег впереди,Суровая будет отдача,Устало сердце в груди,Отвернулась от Сони удача.

Темный, холодный подвал,Кандалы на Сониных ручках,Трехлетний привал суровый,Сахалинское небо в тучках.

Острога ветхого остовВ прошлое нас зовет,Стал ей могилкою островНа память о Соне живой.

ТРЕСТ

У прокурора жена – судья,В постели принимают решения,Не поможет невиновному скамья,Отклонят вежливо прошения.

Далеко бегать не надо,Решение лежит под боком,Невиновный сидел за оградой,Мелким отделался сроком.

Вещает секретарь демагогПро наш независимый суд,Бедолаге готовят урок,Отсиженный срок дадут.

Защищать честь мундираДо последнего будет законник,Другу нужна квартира,Сядет надолго заходник.

Осудить задумали банду,Стали факты вдруг зависеть,На халяву жрали баланду,Мне жалобы будут писать.

Невиновным – Сибирь и стужа,Муж нашептал приговор,В постели большая лужа,Утром хорош прокурор.

Жена не подставит мужа,Подумаешь, невиновный сидел,В отношениях не появится стужа,Не зря муженек потел.

Нужный огласит приговорСудебно-прокурорский трест,Не нарушит судья договор,Бесполезно писать протест.

ПРОКУРОР

Отволок пятерик незаконноВ порядке, скорей, назидания,Прокурор отвечает казенно:«Были на то основания».

Пишу лихому писаке:Состава нет преступления,Понятно бродячей собаке –Надо прислать извинения.

Прыщ отвечает в мундире,Из сталинской вышел шинели:«Ты мишенью был в тире,Мажут иногда по мишени».

В прокуроры идут кровожадные,Законы здесь не при чем,Судьи лишают неладныеГлавным стать палачом.

Не давят погоны на плечи,Слаба прокурорская честь,В суде сомнительные речи,Лицемерных наветов не счесть.

Покажите мне прокурора,Который скажет в суде:«Ваша честь! Не того судим вора,Сажают его по вражде».

Пена катит изо рта,Невиновного надо прибить,Нет у обвинения креста,Любой ценой посадить.

У законников свой чердак,Все замкнулось на крыше,Прокурор в суде, как дурак, –Посадить приказали свыше.

РЕЙДЕРЫ

Наехал плотно рейдерНа жирный, лакомый кусок,Сгребает в кучу грейдерЗолотой рассыпанный песок.

Наглые проходят поглощения,Наметит контур рейсфедер,Мягко прошло хищение,Неподсуден хищник рейдер.

Заводы глотают акулы,Готовы всегда пионеры,Сводит от страха скулы,Разинули рты акционеры.

Бросит рейдер лимонНа подкуп, охрану, захват,Прибыли получит вагон,Огромен жирный охват.

Захватил поля и пашни,В район несется конник,Снесли водовзводную башню,Молчит местный законник.

Получил законник мзду,Ставит сельчанам препоны,Не может накинуть узду,Под рейдеров точит законы.

Бедолаги ходят по кругу,Их объявили врагами,Недвижимость продали другу,Судиться будут годами.

МАРИК

Умер тихо Марик,Привычный не нарушил быт,В руках держал словарик,Учил пацан иврит.

Сидел за кражу Марик,Ограбил будто дачу,Хилый, щупленький очкарикПопал под полную раздачу.

Портит графики висяк,Признаки – царица доказательств,Запорет следствие косяк,Не счесть пыток, издевательств.

Писал надзору жалобы:Закралась здесь ошибка;Читали жалобы жлобы,Блуждала хитрая улыбка.

Жало пишут тонны,Шлют ответы под копирку,Не устранит надзор препоны,До звонка не снимут бирку.

Кому ты нужен, Марик?Оставил злобный мир,Погас один фонарик,Твой папа не банкир.

Глотал малышка гадость –Стекло, железо, гвозди,Попасть в больничку – радость,Как сходить на воле в гости.

Висят покойника штаны,Бычки в карманах телогрейки,Живем под знаком Сатаны,Жизнь не стоит ни копейки.

Прочтет раввин ТалмудВ далекой тихой синагоге,На погосте кол вобьют,Не вспомнят здесь о Боге.

КАТИТСЯ ПЛАВНО СТОЛЫПИН…

Катится плавно Столыпин,Злодейка-судьба улыбается,Чифира холодного выпьем –Жизнь, как всегда, продолжается.

Жизнь – это шумная гаваньИ тихий заветный причал,Белый накроет саванВсех, кто кричал и молчал.

Вроде прожил спокойно,Время пришло итожить,На душе пусто и больно,За малодушие совесть гложет.

УМОЙСЯ КРОВЬЮ…

Умойся кровью, сука,Гневи свою натуру,К братве входил без стука,Свою лелеял шкуру.

Гнулся плавно, незаметно,Блеял скорбно, как овца,Шагами мерил метры,Превратился тихо в подлеца.

Когда кум права качал,Твоя хата была с краю,Не вопил и не кричал«На части режьте, я не знаю».

Не напрягал на шее жил,Лучше б ушел в припадок,Честно оперу служил,Ментовской берег порядок.

Убить живое в человеке, –Повинуйся, зомби, немо,Стать козлом навеки –Вот к чему ведет система.

Закинут в сучью зону,Живи по совести, по чести,Служи братскому закону,Мы сильны, пока мы вместе.

Никто не просит: «Замочи!»Чужой не рви кадык,Честно зону оттопчи,Как русский правильный мужик.

ВОРОБЕЙ

Злой на киче воробей,Достали суки птичку,«Всех перетрахаю блядей,Кто урезал нычку».

Готовил нычку на крайняк,Много было на кону,Воробей ведь не хомяк,По одному носил зерну.

Полный вышел беспредел,Половины нету проса,Шмель семейный прилетел –Узнать цену вопроса.

Шмеля семья не крысила,Грева капает капель,«Понятии я в хате не превысил», –Клянется падлой шмель,

Видно, кто-то съехал с хаты,Видно, строчек цинканул,В общем, мы не виноваты,Молчит до срока караул.

Нычка у самых тормозов,В щели сидит сверчок,Закрывают хату на засов,Нычку не засечь в волчок.

Убрать пластину справа,Переправить надо нычку,Дает ответ маляваПро вредную привычку.

Маляву пишет воробей:«Братва не сядет в лужу,Всех ссученных блядейНадо вывести наружу».

ШАНСОН