Грязная Земля (СИ) - Окольнов Юрий

Он — кровь своего народа. Она — сосуд, давший ему форму.

— Спасибо, мама, — прошептал Рафик.

И тихо вышел из туалета.

Кирилл и боль

Раздался резкий, словно звук выстрела, хлопок. Напряжённые дежурный и патрульный выдернули пистолеты. Сидоров поморщился:

— Опустить оружие! — он недовольно глянул на дверь. — Когда уже тут прокладку мягкую на двери сделают, каждый раз как будто выстрел. Руки-то давай!

Кирилл поднял руки и подал их Сидорову. Патрульный опустил оружие. Сидоров ловко защёлкнул наручники, которые, не глядя, выхватил из кармана.

— Пошли в КПЗ.

— Я заявление написал, вы его читали? — спросил Кирилл напряжённо и встал.

Сидоров глянул на дежурного.

— Да, мне доложили. Пришьём к делу. Ну, пошли! Сумку отдай Коснецову.

Патрульный убрал пистолет и подхватил рюкзак. И бутерброды с водой.

— Доесть можно? — спросил Кирилл, пытаясь собраться с мыслями.

Дежурный и патрульный засмеялись. Сидоров безразлично улыбнулся и отвернулся к двери:

— Не о том волнуешься. Тебя посадить могут лет на пять, а ты о еде думаешь.

— Мне восемнадцати нет, — вдруг вспомнил Кирилл.

— Вдруг это поможет? И Сидоров поморщился, остановился, развернулся:

— Опытный? Ну, значит, сейчас мамке с папкой позвоним.

— Не надо им, — теперь поморщился Кирилл. — Они в разводе.

— Ну кому тогда звонить будем?

— Тренеру, — вздохнул Кирилл. — Матвей Иванычу.

— Давай номер.

— В телефоне…

Звонить Сидоров пошёл сам. Кириллу разговаривать не дали.

Кирилла же посадили в комнату с двумя жесткими стульями и столом и оставили одного. Вскоре Сидоров вернулся и начал задавать вопросы о произошедшем. Кирилл вначале подробно рассказывал, а затем осознал, что следователь ведёт к одному — чтобы Кирилл так или иначе рассказал, как он избил четверых детей. Про сестру он не спрашивал. Про Вику — тоже. Кирилл начал злиться:

— А вы моё заявление прочитали? — спросил, перебивая следователя. — Веню тоже арестовали?

Следователь замолчал. Сложил руки перед собой, глянул на Кирилла, пару секунд помолчал:

— Ты мне, Кирилл, симпатичен, поэтому скажу честно. Ситуация у тебя хреновая. Против тебя четыре свидетеля, а за тебя никого.

— И что, это Веня говорит, что я на него напал, хотел убить и ограбить?

— Ну, не совсем, — следователь хмыкнул. — Он говорит, что его ударили по голове и он мало что помнит. Но если бил не ты — значит, у тебя был сообщник, который бил. А это значит — нападение в сговоре группой лиц! Сечёшь?

— Что секу?

— Ухудшается твоя ситуация. Можешь и на десятку сесть. Мой тебе дружеский совет…

Сидоров склонился к Кириллу, дружески улыбнулся, поглядел ему отечески в глаза:

— Выбрось ты своё заявление и пиши явку с повинной. Мол так и так, был пьян, увидел, как сестру тискают и избил четырех мальчиков…

Кирилла как кипятком ошпарило. Он покраснел, раскрыл рот, чтобы резко ответить, но сдержался. Лишь спросил:

— И что тогда?

— Ну, тогда, ввиду первого привода, а также несовершеннолетия, а также других смягчающих обстоятельств — похлопочем, чтобы получил ты год условно. То бишь, не в тюрьме сидеть, а дома. Опять же, если подельников сдашь, то зачтётся.

Кирилл открыл и закрыл рот. Покрутил головой. Это был какой-то сюрреализм. Только Кирилл не знал такого слова. Он ощущал это по-другому — как неумолимую воронку, засасывающую его всё глубже.

Что-то подобное он ощущал с тех пор, как ушёл отец. Подобная воронка засасывала мать в алкоголизм, а сестру в… Детский алкоголизм.

А ведь, если дадут год условно — он всё равно сможет выступать на соревнованиях. Наверное…

…Нет. Хрен им! Он сестру защищал!

— Я защищал сестру от изнасилования и на меня напал Вениамин с ножом. Это наверняка можно доказать. Отпечатки там всякие, тест ДНК.

Следователь откинулся на спинку стула, побарабанил пальцами:

— Умный сильно, да? Не хочешь, значит, сотрудничать со следствием… Ну посиди пока в камере.

— Мне всё ещё восемнадцати нету. — напомнил Кирилл напряжённо.

— Матери мы твоей не прозвонились пока, а тренер твой принял к сведению и пропал. Один ты Кирилл. Один! Я тут твой единственный луч света в тёмном царстве, хехе. Лови момент!

— Спасибо. — ответил Кирилл, потому что больше сказать было нечего.

И его определили в КПЗ.

Это была большая камера с двумя двухэтажными кроватями и унитазом на полу. В углу около унитаза на полу храпел пьяный бомжеватый гражданин в обносках. На одной нижней полке лежал, закинув руку за голову, потрёпанный жилистый мужичок, высокого роста, с бритой головой. Одет он был в серую куртку, чёрные грязные джинсы и кеды. Когда завели Кирилла мужичок осклабился, показав щербатый зуб:

— Опа, свежее мяско! Какой гладенький петушок, и в мою смену! Вот фартануло так фартануло!

Кирилл хмуро глянул на щербатого, потом на спящего алкаша — и молча пошёл к другой нижней полке. Щербатый нахмурился:

— Ты чо, пацан? Воров не уважаешь?

Кирилл всё так же молча разлегся на нижней полке, не раздеваясь и не снимая обувь. Не мешало бы поспать. Напряжение отпустило, и он вспомнил, что сегодня спал меньше обычного — а ещё вчера слишком много дрался и бегал. Словно радуясь вниманию, мышцы напомнили о себе болью.

— Эй, петушара, я с тобой ещё не перетёр! — щербатый повысил голос. — Твоё место возле параши!

Он вскочил с койки и пнул койку Кирилла. Кирилл резко спрыгнул с полки и пригнулся напротив щербатого в боевой стойке. Тот оскалился:

— Чо, каратист чтоль?

И изобразил рукой резкий финт вперёд, не прекращая скалиться:

— Бу!

— Отвали, — подал наконец голос Кирилл. — Я тебя не трогаю, ты меня.

— Я тебя не только потрогаю, сладенький, я тебя, петушка, на палочке покатаю! — осклабился щербатый и сделал тазом несколько недвумысленных движений.

Кирилл взорвался. Он рванулся вперёд и врезал щербатому, целясь в челюсть. Тот оказался тёртым калачом — и успел чуть дёрнуться в сторону, поэтому кулак попал ему не в челюсть, а в глаз. Щербатый отлетел назад, стукнувшись головой о двухэтажную койку и сполз вниз, вырубившись.

Кирилл сплюнул с досады. Блин! Он обернулся назад — но нет, в окошко камеры никто не смотрел. Пока не начались крики и стоны — тюремщик не прибегает. Повернувшись к сокамернику, Кирилл встал, думая, что делать дальше. Оставить его так? Некомфортно. Агрессивный урод под боком расслабиться не позволит — особенно теперь, когда есть за что мстить.

Кирилл глянул на алкаша — тот попахивал запахом немытого тела и перегара. Вероятно, как раз щербатый и прогнал пьяного в угол с унитазом — чтобы воздух не портил. Кирилл улыбнулся. А что, хорошая идея.

Кирилл схватил щербатого зэка за татуированные руки — и оттащил в угол напротив унитаза и алкаша. А сам лёг на койку, наблюдая за этим углом. Ему хотелось спать — но теперь он точно спать не собирался.

Вскоре щербатый очнулся и попытался встать.

— Сиди там, — сказал Кирилл и подобрался.

— Чо? Да я…

— Заткнись. — в голосе Кирилла звучали напряжение и угроза. — И сиди.

И щербатый нахмурился — но остался в углу. Лишь зыркал оттуда, сверля взглядом Кирилла. Впрочем, когда парень на него поглядывал, зэк опускал взгляд, пряча лицо вниз.

За этим развлечением прошло не менее часа. С каждой минутой Кирилл потихоньку терял надежду. Неужели теперь ему придётся так отдыхать пять лет?

Похоже, Матвей Иваныч не придёт.

Кирилл сам не заметил, как его глаза сомкнулись и он заснул.

Зэк прищурился, поменял позу — и оказался чуть-чуть ближе к Кириллу.

Алиса и Таулёт

— Ну что, пати? Зарашим Таулёт? — с нервным весельем озвучил Петя.

Лёшик хихикнул. Рафик улыбнулся. Алиса, всё ещё слегка задумчивая, отстранённо кивнула. Она слегка расслабилась после доклада, но кое-что вызывало её дискомфорт. Когда Лиза на переменах подключалась к группе Изольды — то поглядывала в их сторону. Эти взгляды каждый раз заставляли Алису напрягаться.