Молодой Ясперс: рождение экзистенциализма из пены психиатрии - Александр Перцев

Расчет Карла Ясперса при выборе темы был сложен и выверен ювелирно. Настоящий ученый не любит, когда общественная значимость темы чересчур бросается в глаза. То, что привлекает живейший интерес публики, то есть профанов, как правило, не стоит серьезного научного исследования. Пусть они, профаны, судачат о конце света, об инопланетянах, о биополях и прочем. Настоящий ученый предпочтет проблемы более серьезные. Так что Карл Ясперс, начав с актуальности работы, тут же делает поворот на 180 градусов и говорит, что одного интереса публики недостаточно, чтобы выбрать тему для диссертационного исследования. Но ностальгия — вовсе не предмет интереса только профанов. Вот, смотрите, на протяжении веков (!) исследованием этой темы занимались самые серьезные ученые — медики. Так что диссертант отнюдь не выдумал ничего нового и вовсе не гонится за сенсациями. И здесь К. Ясперс демонстрирует просто наивысшее научное смирение и послушание: он заимствует формулировку своей темы у Фердинанда Маака, дословно копируя название его книги «Тоска по родине и преступления»[86].

Вот, смотрите, даже формулировку темы придумал не я! Я всего лишь продолжаю исследование, начатое десятилетия назад!

Второй аргумент, призванный доказать научность темы — ссылка на статью научного руководителя К. Ясперса, доктора Вильманнса, которая называлась «Ностальгия или импульсивное сумасшествие» и была опубликована в журнале «Ежемесячник по криминальной психологии и реформе уголовного права». Диссертант набирает еще одно очко за научное смирение — его диссертация представляет собой скромное продолжение исследований уважаемого научного руководителя, главного врача клиники. Правда, больше научную значимость темы доказывать нечем: немецких публикаций о ностальгии как психическом заболевании просто нет. Любой современный ученый легко заметит это по списку литературы, который приводит К. Ясперс в диссертации. Для придания солидности библиографическому списку диссертант включает в него даже… учебники для студентов, а также названия всех работ, которые имеют хотя бы отдаленное отношение к его теме — например, ученые рассуждения о типах женщин — заключенных (зачем они, ведь в диссертации не говорится ни о женщинах, ни о заключенных!?) и статьи о детской преступности вообще. В результате таких манипуляций список использованной литературы получился солидным, в нем 86 названий научных трудов. Но он показывает — на немецком языке про ностальгию написано убийственно мало!

Зато на французском языке существуют десятки работ, посвященные ностальгии! Есть даже специализированные исследования: две работы посвящены описанию тоски по родине у солдат во время войны.

И это — третья хитрость Ясперса.

Со времен франко — прусской войны французы воспринимались немцами как соперники во всем. Если что‑то сделано французами, это должны были сделать и немцы, превзойдя французов!

Ностальгия должна быть изучена немцами, потому что этого требует не только актуальность и научная значимость темы — этого требует национальный престиж, национальная гордость Германии! Все это вполне явствует из обзора литературы по ностальгии в диссертации. Почему французы написали о ностальгии в несколько раз больше, чем немцы? Означает ли это, что они испытывают более острую тоску по родине? Нет, разумеется.

Все французские работы написаны после длительных походов наполеоновской армии, во время которых врачи и собрали немалый материал о тоске по родине и ее пагубном влиянии на здоровье. Публиковались эти работы в 30–50–е годы XIX века, то есть со времени их выхода в свет прошло уже более пятидесяти лет. Так неужели же немцы будут и дальше терпеть отставание от французов в этой области? Нет! Проблему ностальгии надо срочно исследовать!

Итак, выбор темы обоснован.

Теперь надо продуманно выстроить диссертацию.

Человек бесхитростный поступил бы так: он начал бы с описания нескольких случаев — казусов, зафиксированных в историях болезней и в научных публикациях. У самого К. Ясперса было несколько историй болезней, которые сводились к одной формуле: девочки — подростки, отданные работать «в людях» вдали от родного дома, испытывали ностальгию, у них пропадал аппетит, появлялись телесные недомогания и недуги; заканчивалось дело тем, что тоска по родине становилась невыносимой — и они совершали преступления, надеясь, что их отпустят домой.

Итак, простодушный человек на месте К. Ясперса наверняка начал бы с такого конкретного рассмотрения отдельных случаев- казусов, с описания конкретных историй болезни — и попытался бы показать, что ностальгия привела к совершению преступлений. Болезнь — тоска по родине — вызвала соматические изменения, значит, психические состояния могут влиять на соматические, душа способна влиять на тело. Этим философским выводом простодушный человек и закончил бы — и в результате с треском провалился бы на защите.

Почему?

Да потому, что врачи с большим или меньшим интересом выслушали бы описания конкретных историй болезни, но тут же усомнились бы в праве исследователя на широкие обобщения. Положим, из истории болезни следует, что девочка — подросток, отданная «в люди», затосковала по дому и перестала есть. Она похудела, у нее стал болеть желудок. Следует ли из этого общий вывод, что душа может влиять на тело? Где тут причина, а где следствие? Может быть, все наоборот? Девочке не понравилась пища, которой ее кормят «в людях», у нее от этой непривычной пищи начинает болеть желудок, и она начинает тосковать по дому — по той пище, которую готовила мама? Тогда получится, что состояния тела влияют на состояния души, а не наоборот…

Вывод, который сделали бы предвзято настроенные медики- материалисты, был бы однозначным: материалов наблюдений мало, собирались они не только и даже не столько врачами, сколько следователями, так что однозначных выводов делать на основании этого материала нельзя. Конечно, мы должны пристально наблюдать и полагаться на свои наблюдения в каждом конкретном случае. Но вот что касается широких обобщений, то здесь свою фантазию диссертант должен попридержать. Если мы допустим, что душа может влиять на тело, на протекающие в нем физиологические процессы, то нам, чего доброго, придется признать, что болезни тела можно лечить заговорами, молитвами, шаманским камланием. Вот, к примеру, началась у человека ностальгия — и разладилась, как доказывает диссертант, работа желудка. Так, может, излечить его выступлением юмориста, который отвлечет от тоски, или веселой музыкой? От хорошего юмориста, глядишь, и желудок сразу пройдет. Всем, кто несет подобную чушь о возможности влияния души на тело, надо предложить провести элементарный эксперимент: пусть попытаются усилием мысли хотя бы ускорить собственный пульс! Они быстро убедятся в том, что душа на тело влиять не может…