Появление Сесса - Дорин Тови

И Чарльз, садясь читать, заворачивал брючины до колена, даже когда Сесса рядом вроде бы не было. Я напрасно указывала, что у него такой вид, будто он принимает горчичную ножную ванну,— что скажут те, кто вдруг решит навестить нас? Чарльз отвечал, что ему неизвестно, когда ожидать атаки. Но ведь его лодыжкам это не помогает, заметила я. Возможно, ответил он, но царапины имеют обыкновение зажи­вать. В отличие от брюк. Этот дьяволенок их совсем истерзал.

И Сесс бесстрашно продолжал свое, не обращая внимания на вопли Чарльза. Иногда для разнообра­зия он притаскивал свои игрушки мне — пусть и я их покидаю. Затем, поскольку, видимо, и я не дотяги­вала до идеала в этом занятии, он начал предлагать их Шебалу. Как-то утром, встревоженная противо­естественной тишиной, я выглянула из кухни и узре­ла, как Сесс бежит с мешочком во рту и кладет его перед Шебалу. Потом он сел и поглядел на нее с надеждой. Она поглядела на мешочек, схватила его в зубы, потрясла, чтобы колокольчик зазвонил,— и вполне сознательно отшвырнула его. Правда, проле­тел он меньше фута, и она не стала его больше ки­дать, но наша голубая девочка явно старалась.

Как сильно она полюбила его, стало ясно, когда я взялась за запоздалую уборку гостиной. Шебалу спала наверху на нашей кровати, ее, аристократку до кончиков когтей, домашние заботы не интересовали. Ну а Сесс крутился возле меня — кувыркался на по­душках, то и дело карабкался по моим ногам. Секун­ду назад он исчез, преследуя целлулоидный мячик под комодом, а я, кончив стирать пыль с каминной полки, отступила на шаг и прищемила бедняжку Сес­са, который, вероятно, как раз нацелился снова взоб­раться на меня. Раздался такой визг, словно он прев­ратился в лепешку. Немедленно сверху донесся удар тяжелого тела об пол, и в гостиную влетела Шебалу узнать, что произошло. Я виновато протянула его ей для осмотра. Он совсем не пострадал, объяснила я. «И все-таки будь с ним Поосторожнее!» — сказал ее взгляд, и она принялась облизывать его с собствен­ническим видом.

Его все полюбили. Тим Бэннет, заглянувший к нам утром после того, как мы привезли Сесса, был потрясен величиной его ушей и еще тем, что Сесс решил позволить Тиму тоже Любить Его и висел на груди Тима, как пиявка, пока Тим не ушел. И тут же явилась Лиз, спрашивая, можно ли ей с ним позна­комиться.

— Ух какая прелесть! — сказала она, с восхищени­ем его оглядывая.

Сесс направил на нее пару ушей, словно два чер­ных спиннакера, и осведомился, хочет ли она, чтобы он посидел и на ее свитере?

Мисс Уэллингтон, едва его увидев, разразилась слезами — он же точь-в-точь Сили, когда тот был котенком. Старик Адаме ностальгически вытянул па­лец и погладил его. Ведь когда-то и у него была сиамская кошка. Именно она и соблазнила нас в те давние годы взять Саджи.

— Он мне про Май-Май напомнил,— сказал ста­рик Адаме, все так же переиначивая на свой лад имя героини «Богемы».— Сбросить бы мне десяток лет, так провалиться, если бия такого не завел.

Не страшно, заверила я его, Сесса на всех хватит. И посадила Сесса ему на жилет. Сесс услужливо тут же изобразил пиявку.

— А как насчет меня? — осведомился Фред Фер-ри, и Сесс был пересажен на него. Я и представить себе не могла, что увижу, как угрюмый старый Фред Ферри гладит сиамского котенка.

— Я бы взял его с собой выпить пивка,—сказал он, и совершенно очевидно, Сесс возражать бы не стал. Однако мы с Чарльзом твердо намеревались всегда держать их с Шебалу при себе. Кроме тех слу­чаев, когда мы будем уезжать в отпуск и оставлять их у Фрэнсисов.

То есть всегда на глазах у нас им предстояло быть вне дома. Ну а внутри его — другое дело. Всякий раз, прежде чем мы садились поесть, их — для спасения наших нервов и пищеварения — приходилось выставлять в прихожую. Однако каждый сиам, достой­ный своего сиамства, находит свое решение каждой проблеме, и Сесс принялся пролагать себе путь к нам, прогрызая его через новый ковер горчичного цвета. Я готова была биться головой об стену от от­чаяния. Да-да, конечно, сиамские кошки — разруши­тели по натуре. Соломон прорвал длинную дыру в дорожке на лестнице, точа когти; за несколько лет они с Шебой уничтожили два комплекта широких чехлов для кресел; Сили, когда его запирали одного, имел склонность выдирать из-под двери прокладки от сквозняков; Шебалу недавно наметила себе в жер­твы кресло... Но КОВРЫ!!! Если вспомнить, сколько они стоят теперь! И не просто драть их когтями, но грызть, так что они обзаводились пролысинами с бахромой по краям.

—  Что мы накликали на себя в этот раз?! — сте­нала я, сжимая виски.

—  Еще одного кота, мыслящего на собственный лад,— ответил Чарльз.— И ты ведь именно этого и хотела, сама знаешь. В конце концов, тебя это начнет смешить.

Но пока еще не начало. Люди, входя в нашу при­хожую, первым делом видят большой кусок винила на ковре у двери гостиной.

—  Нет, это не для того, чтобы беречь ворс,— объ­ясняю я, перехватывая их взгляд.— А чтобы поме­шать нашему сиаму грызть углы.

Брови у них ползут вверх. Кошка — и грызет ков­ры?! Бьюсь об заклад — они уходят с твердым убеж­дением, что у меня не все дома.

Другой кусок винила укрывает ковер в гостиной там, где он граничит с кухонной дверью. Сесс, когда ему надоедало ждать завтрака или обеда, ложился там и грыз ковер. Перед дверью в ванную и в спальню пролысин и бахромы тоже хватает. И с ней связана пара историй. Обычно ванная Сесса не интересовала — в ней же не было ничего интересного. Но как-то мы случайно закрыли в ванной Шебалу — она обо­жала прятаться позади дверей. Сесс обнаружил, где она, хотя мы даже не заметили ее отсутствия в ком­натах, но он не начал вопить, как поступили бы дру­гие наши мальчики. Зачем? Сесс Находчивый лег под дверью и начал прогрызать ей выход. Когда я подня­лась наверх посмотреть, как они там, этот ковер тоже обзавелся пролысинами.

В другой раз мы пошли погулять с друзьями, а кошек, как обычно, заперли в прихожей. В их рас­поряжении было гнездо из свитеров с грелкой на кровати и ящик с землей в чуланчике. Кроме того, они могли пойти в свободную комнату и из окна беседовать с прохожими, если бы захотели. То есть так мы полагали. Но в спешке кто-то из нас закрыл дверь спальни и дверь чуланчика. Открытой осталась только свободная комната, которая, когда у нас ник­то не гостил, использовалась нами как кабинет. Все наши предыдущие кошки и коты безмятежно доволь­ствовались бы и этим — ведь мы ушли только на час, но Сесс — натура увлекающаяся, и, вернувшись, мы застали полный разгром. Ковер перед дверью спаль­ни был изгрызай — он пытался проникнуть туда. Как и перед дверью чуланчика — ведь ему требовался до­ступ к ящику с землей. А перед дверью в ванную, куда он однажды уже прорывался, край ковра больше всего напоминал войлочную туфлю, с которой дол­го-долго играл щенок.