Отравитель - Чингиз Абдуллаев

– А разве ко мне нужно приходить с охраной? – спросил Савицкий. – Уже не говоря о том, что вы сын моего благодетеля, который так помог мне в восьмидесятые годы. Разве вам может что-нибудь угрожать в нашей семье?

– Спасибо. Вы разрешите пройти?

– Конечно. Проходите в комнату. Сонечка, у нас гости, – крикнул он куда-то в глубь квартиры, – и скажи Майе, чтобы принесла нам новую банку с вареньем. Она на балконе. Мне присылают такое варенье из фейхоа, – сказал он, лукаво улыбнувшись, – у меня в Баку до сих пор остались друзья и родственники.

Вместе с хозяином квартиры Дронго прошел в гостиную. Они сели за стол. Почти сразу им принесли душистый чай с чабрецом, разные сорта варенья. Словно они попали в бакинский дворик. Здесь было варенье из черешни, из лепестков розы, из засушенных грецких орехов. И наконец, варенье из экзотического плода фейхоа, который рос только на крайнем юге и напоминал смесь фиников, мандаринов и лимона, посыпанных сахарным песком.

– Сонечка, ты узнала нашего гостя? – спросил Давид Аронович, когда появилась его супруга.

– Конечно, – всплеснула руками супруга Савицкого, – он так похож на своего отца. Каким человеком был ваш отец! Благородным, честным и порядочным. Вы знаете, когда посадили Давида, я пришла к вашему папе и сказала: «Назовите мне цену, чтобы я дала вам деньги и выручила моего Давида». Вы знаете, что он мне ответил? «Уберите ваши деньги. Давид ни в чем не виноват и я постараюсь вам помочь». Вот такие были люди. Сейчас уже другие времена, таких людей просто не осталось.

– Баку как лучшее воспоминание моей жизни, – признался Давид Аронович, – таких городов в мире было только два – Баку и Одесса. Вы помните, как в финале встретились эти две великие команды. Капитаном бакинской команды был Юлик Гусман. И мы победили. Господи, как радовался весь город. А какую музыку писал им Леня Вайнштейн! Вы знали, что он был родным дядей Гарри Каспарова. А какие люди жили в нашем городе! Лев Ландау, Мстислав Ростропович, Ариф Меликов, вы знаете, его «Легенду о любви» ставил сам Григорович. И говорят, что она была поставлена в сорока с лишним театрах мира. А Таир Салахов? Какой замечательный художник! Его картины до сих пор в Третьяковской галерее. Ах, какое было время! И друзья вашего отца. Я их всех помню до сих пор. Шурик Гольдман, Изя Диккерман, Павлик Шатайло, Сема Рохлин. Это были великие адвокаты, настоящие профессионалы. А ваш отец тогда был руководителем всех адвокатов республики. Это было золотое время.

Дронго улыбнулся. Ему было приятно слушать Савицкого, ведь он помнил каждого из названных людей, хорошо знал многих с детства.

– А теперь скажите, зачем вы ко мне пришли? – поднялся голову Давид Аронович. – Только учтите, что я не отпущу вас, пока вы не попробуете нашего варенья. Все четыре сорта. Это все из Баку. И вы обязаны все съесть.

– У меня начнется диабет, – пошутил Дронго.

– Ничего не начнется, – отмахнулся Савицкий, – нужно только соблюдать умеренность и не переедать. Судя по вашей фигуре, вы находитесь в отличной спортивной форме. Поэтому не нужно себя пугать. Итак, для чего вам понадобился Давид Аронович Савицкий?

– Вы знаете, что сегодня в доме произошло еще одно убийство?

– Я не глухой и все слышал. У нас во дворе столько машин милиции и «Скорой помощи», что я мог бы и сам догадаться. Но Майя, наша внучка, спустилась вниз и все узнала. Опять убили очередного араба, на этот раз, кажется, друга погибшего бизнесмена. Если вы думаете, что здесь сектор Газа и евреи убивают арабов, то глупо ошибаетесь. В нашем доме живут несколько почтенных еврейских семей, но убийц среди них нет, это я вам гарантирую.

– Не сомневаюсь, – кивнул Дронго, – в таком случае скажите, кто мог это сделать? Вы знаете всех, кто живет в доме.

– Мы купили эту квартиру одними из первых, когда был готов еще только фундамент. Конечно, мы рисковали, но решили вложить деньги, чтобы получить хорошую квартиру. Я, правда, советовался с друзьями, и они сказали: «Додик, можно вкладывать деньги, не опасаясь, что тебя кинут». И я вложил. Поэтому я знаю всех, кто проживает в нашем доме. И даже знаю вопрос, который вы мне хотите задать. Кто мог убить вашего знакомого бизнесмена и его адвоката? И я вам отвечу: «Никто». В этом доме таких убийц просто не может быть. Здесь живут очень состоятельные и очень солидные люди. Поэтому здесь не ищите. Только в другом месте. Никто из наших не станет рисковать своим положением и репутацией ради убийства другого человека. Какие бы преференции это ни сулило в будущем. Вы меня понимаете? Теперь попробуйте другое варенье. Вот это. Сонечка, нам нужен новый чайник. И скажи, чтобы сделали еще один чайник с чабрецом.

– Но два убийства произошли, – напомнил Дронго.

– Верно, – согласился Давид Аронович, – и поэтому я готов вам подсказать, где нужно искать. Они произошли в нашем доме, но никто из жильцов дома к этим убийствам не может быть причастен. Вы поняли мою подсказку?

– Никто из жильцов, – задумчиво повторил Дронго. – Вы считаете, что это мог сделать кто-то из тех, кто бывает в этом доме или работает в нем, но не является жильцом дома?

– Правильно. Домработницы, водители, техники, разные мастера, помощники, секретари, целый штат прислуги. Каждый из них мог совершить это преступление, ведь зависть порождает ненависть. Самая сильная ненависть – это классовая ненависть. И она базируется на золоте, на деньгах. У кого меньше денег, тот всегда завидует тем, у кого их больше. Встречаются отдельные индивидуумы, которые понимают, что всех денег не заработаешь. Чтобы так понимать, нужно быть с детства обеспеченным человеком. Расти в достатке и никому не завидовать. Остальные завидуют. Чужой жене, чужой машине, чужой квартире, чужим деньгам, чужому успеху. Вы меня понимаете?

– Не получается, – сказал Дронго, – я понимаю ход ваших мыслей, но не получается. Дело в том, что на входе сидит охранник, который регистрирует всех вошедших в дом людей, не проживающих в ваших квартирах. Всех, кто сюда приходит, я имею в виду обслуживающий персонал, включая водителей, телохранителей и даже кухарок. А значит, чужой дважды не мог пройти незамеченным и выйти отсюда. Это просто невозможно. Значит, кто-то из своих.

– Я знаю каждого, кто у нас живет. Таких здесь нет, – твердо ответил Давид Аронович.

– Дело в том, что погибший выдал кому-то из соседей триста тысяч долларов. Возможно, в долг. А потом не смог получить эти деньги. Это пока только наше предположение, но я не думаю, чтобы такой опытный бизнесмен, как вице-президент компании с миллионными оборотами, мог выдать такую сумму домохозяйке или кухарке. Не могу в это поверить.

– Триста тысяч долларов, – повторил Савицкий, – это серьезная сумма. Почему вы мне сразу не сказали? Тогда совсем другое дело. Триста тысяч – большие деньги, даже для живущих в нашем доме. Нужно будет подумать.

– Вот видите. Значит, просто так жильцы вашего дома никого не убьют, а за триста тысяч вполне могут. Люди у вас какие-то подозрительные.

– Люди везде одинаковые, – возразил Савицкий, – когда такие большие деньги, некоторые могут колебаться. Помните у Маркса: «Обеспечь пятьсот процентов прибыли, и нет таких преступлений, перед которыми он бы остановился».

– Не думал, что вы можете цитировать Маркса.

– А я его выучил в тюремной библиотеке. Это мне заносили в плюс. Я был единственный заключенный, кто читал Маркса, Ленина, Плеханова. Между прочим, поучительное чтение. Умнейшие люди были. Очень много полезного. Значит, триста тысяч долларов.

– Появились конкретные кандидатуры? – улыбнулся Дронго.

– Нет. Все равно нет. Есть несколько человек, кому нужны такие деньги. Но нет потенциальной воли и способности к этим преступлениям. Нет. Я по-прежнему убежден, что в нашем доме таких преступников нет.

– В таком случае у меня более конкретный вопрос. Кому, по-вашему, бизнесмен мог доверить такую сумму? Он же не мог отдать ее первому встречному только потому, что тот его сосед по дому.

– Не мог, – нахмурился Давид Аронович, – они должны быть знакомы. У них могли быть общие интересы. И вероятно, ваш бизнесмен чувствовал себя обязанным. Такое возможно?

– Мне нужно подумать. – Дронго потер подбородок. Неужели Савицкий сумел подсказать ему ответ? Он должен был сам догадаться. Теперь остается только проверить некоторые детали, и тогда он сможет назвать имя убийцы уже через полчаса.

– Спасибо, – взволнованно произнес Дронго, – кажется, вы действительно мне очень помогли.

– Всегда готов, – добродушно усмехнулся Савицкий, – заходите к нам еще раз. Только без своего сопровождения. Вид человека в милицейской форме действует на меня плохо. С этим невозможно бороться. Это уже на всю жизнь.

Глава двадцатая

Дронго вернулся в квартиру на восемнадцатый этаж. Увидев выражение его лица, Федосеев быстро спросил:

– Что случилось? На вас лица нет.