Ангел с черными крыльями - Маргит Сандему

— Твой отец знает это, — тихо ответила она. — Сама же я точно не знаю, кто я такая. Знаю только то, что во мне живет два различных начала.

Эскиль удивленно посмотрел на нее.

— Я называю сама себя «Ангелом с черными крыльями», — сказала она, жалобно усмехнувшись.

Он фыркнул.

— Это может быть лишь маскировкой, — сказал он. — Не то, чтобы я видел в тебе что-то дьявольское, но меня не удивит, если ты натворишь что-нибудь такое.

Ей показалось, что он зашел слишком уж далеко.

Заметив ее недовольство, он торопливо добавил:

— Во всяком случае, Тула, я обдумал твое возвращение домой. Здесь, в седельной сумке, есть одежда, из которой я вырос несколько лет назад. Ты можешь надеть ее.

— Одежду для мальчика?

— Да, именно! В ней ты будешь в безопасности.

Тула не сразу нашла, что ответить, но, обдумав все, сказала со смехом:

— Эта мысль мне нравится. Да, черт побери, эта мысль очень мне по вкусу! Подумать только, насколько свободна я буду! Но как же мои волосы?

— Я прихватил с собой ножницы.

— Еще чего!.. Ладно, стриги, но не слишком коротко!

— Многие мальчики носят волосы до плеч.

— А… мои формы?

— Наденешь широкую рубашку, — торопливо ответил Эскиль. — А сверху короткий плащ.

— Не слишком современно, — сказала она, сморщив нос. — Ну, ничего! Что будет, то будет!

И тут же громко рассмеялась.

— А знаешь, Эскиль, — сказала она, — это будет очень забавно! Ах, как я буду дурачить людей! Буду обводить их вокруг пальца!

Тула никогда не задумывалась над последствием своих слов. Она начинала сожалеть о сказанном, когда было уже поздно.

11

— Ну как? — возбужденно спросила Тула, стоя в лесу, одетая, как мальчик.

Он отошел на несколько шагов и склонил набок голову.

— Неплохо, — озабоченно произнес он. — Только груди слишком выпирают, а то бы ты была совсем как мальчишка. Лицо твое стало в последние месяцы дерзким и решительным, линии определились, светлые брови стали густыми. Ты была красива как девушка. Но как юноша ты просто сногсшибательно красива! Будь теперь поосторожнее с девушками, а то попадешь в трудную ситуацию. Но больше всего старайся избегать зрелых женщин, они могут быть такими навязчивыми.

— Ты это знаешь по своему опыту?

— Возможно.

— Это интересно! И кто же у тебя был?

— Нет, я не скажу.

— Но, Эскиль! Я ведь уезжаю!

Она чуть было не сказала: «Я никогда не вернусь в Гростенсхольм!» Но это вызвало бы протесты, вопросы и ненужные, лживые объяснения.

Он сдался.

— Ладно, скажу. Если ты обещаешь не говорить ничего отцу и матери. Ты ведь знаешь жену кантора. Она настоящий овод! Мне пришлось отмахиваться от нее всеми четырьмя! Это в самом деле так!

Но Тула бессердечно поддразнивала его:

— И ты не воспользовался таким шансом!

— Нет, что ты! Ей по меньшей мере сорок пять лет, и она похожа на переспелую грушу.

— К тому же от нее страшно воняет потом. Но значит, ты считаешь, что выгляжу нормально? — сказала она, оглядывая себя со всех сторон.

— Еще бы! Тебе ужасно идет эта одежда! Эти обтянутые штанами ягодицы… Ты знаешь, ты вызываешь у меня желание. Ты кажешься мне шикарно одетой девушкой. Раньше твой вид меня не трогал, но теперь…

— Уфф, нет, — небрежно произнесла Тула. — Так не хочется снова снимать сапоги и штаны.

Эскиль уставился на нее. Румянец покрыл его щеки.

— Я же сказал в шутку!

— Я тоже, — ответила она и заразительно рассмеялась. — Если я и потеряю невинность, то в более драматической ситуации, нежели с тобой!

«Какую невинность? — подумала она. — Да простит небо мою ложь! На небе наверняка уже некуда ступить от всей той лжи, которую нужно простить!»

— Ты обижаешь меня, Тула, — задорно произнес Эскиль. — Черт возьми, нам бы следовало побольше общаться!

— Тебе не кажется, что мы стали откровенны друг с другом именно потому, что нам придется расстаться?

— Кажется. Нам и впредь следует сохранять свою неприкосновенность. Потому что мы не хотим впутывать друг друга в любовную историю. Думаю, нам лучше остаться братом и сестрой…

— Это верно, — серьезно кивнула Тула. — Желаю тебе удачи в этом твоем Эльдафиорде!

— Спасибо! А ты будь осмотрительна по дороге домой. Меня ужасно мучает совесть по поводу того, что я покидаю тебя, но…

— Я вижу. Тебе не терпится отправиться в путь.

— Вовсе нет! Но будь осторожна с попутчиками, не оставляй без присмотра коня, деньги и вещи! На дорогах бродит много всякой шпаны, а ты выглядишь совсем подростком. Но я уверен, что все у тебя будет прекрасно.

«Лучше, чем ты думаешь», — подумала Тула.

И они выехали из леса. Дома стали встречаться все чаще и чаще. Попрощавшись с ней, Эскиль поехал в другую сторону. Она посмотрела ему вслед, но он был слишком занят, чтобы оглянуться.

И только миновав Кристианию и подъезжая к Эстфольду, она почувствовала себя свободной. Теперь ее уже не могли настичь демоны из Гростенсхольма. В данный момент один лишь Эскиль знал, что она скачет совершенно одна и может делать все, что ей угодно, не обращая ни на что внимания. Просто ей нужно постараться приехать домой в назначенное время, потому что Хейке и Винга сказали, что сразу же напишут ее родителям о ее возвращении домой. Надежно охраняемая Эскилем.

Будто бы!

О, как хотелось ей домой! Ее радовала предстоящая встреча с родителями, с дедушкой и обеими бабушками. Со всей многочисленной родней Бака. И с Томасом, прекрасным, тихим Томасом. Ах, как чудесно будет снова поговорить с ним!

Но пока… не стоит зря терять время! Ей больше не нужно ни в чем себя сдерживать! Как это великолепно!

Она понимала теперь, как чувствовала себя Суль, оказавшись на свободе, эта красавица-ведьма, жившая два столетия назад.

Но короткая жизнь Суль закончилась печально. И Тула не намерена была вести себя столь же глупо. К тому же она не была столь же красивой и столь же гениальной, как Суль.

Конечно, ее огорчало то, что Хейке и Винга раскрыли ее тайну. Но теперь они были далеко. И она могла делать то, что считала нужным.

Да, она могла теперь делать то, что считала нужным!

Ее переполняло чувство безграничной свободы, и она переливчато расхохоталась, запрокинув голову к небу. Небо, земля, поля, горы… Все теперь принадлежало ей!

К вечеру она прибыла на первый свой постоялый двор. Здесь она ночевала с Вингой и Хейке по пути в Гростенсхольм.

И у нее тут же появились проблемы. Никто не подозревал, что она девушка. Все считали ее очень молодым и очень красивым юношей, путешествующим в одиночку. Но если Тула раньше считала, что ей предоставят отдельную комнату, то теперь ей пришлось отказаться от этого заблуждения. Все маленькие комнаты на постоялом дворе оказались заняты, и молодому господину предложили переночевать в комнате с другими мужчинами.