Без права выбора - Александр Поляков

— Есть другие мнения? — спросил Зявкин.

Других мнений не было.

Пожалуй, только в ту минуту, когда Невзоров сказал Марантиди, что согласен принять у него «дело», хозяин «Медведя» понял, чем были для него три года жизни в личинах ростовского коммерсанта № 1 и тайного агента № 39. Он испытывал чувство человека, который, перебегая железную дорогу, едва не попал под поезд, и уже потом, когда опасность миновала, покрылся липким потом, представив, что могло с ним случиться.

Двойная жизнь Марантиди началась еще в Новороссийске, в феврале 1919 года, когда на его пароход заявился человек во френче иностранного офицера, хорошо знавший русский язык. Несмотря на то, что тот говорил вежливым тоном гостя, вынужденного побеспокоить хозяина, Марантиди понял по любезно-бесстрастному выражению его лица, что возражать не следует: снаряжение, которое грузилось в трюмы парохода для войск генерала Деникина, направлялось из-за границы.

— Я много слышал о вас в нашей миссии, — офицер улыбнулся, глядя в переносицу Марантиди жесткими внимательными глазами. — Мне бы хотелось совершить небольшое путешествие на вашем пароходе. Азовское море, Дон — древний путь из Пантикопеи в Танаис. Из греков в варяги, не так ли?.. Со мной будет мой слуга — индус. Надеюсь, у вас найдется каюта?

— Разумеется, — поспешно сказал Марантиди.

— Это не все. Я попросил бы вас делать небольшие остановки в Керчи, Мариуполе и Таганроге. Лоция нуждается в некоторых уточнениях. Расходы будут оплачены заранее.

— Это зависит не только от меня. Если не будет возражений со стороны…

— Не будет, — офицер снова улыбнулся, не разжимая сухих твердых губ. — Очень хорошо, господин Марантиди. Завтра ждите меня на пароходе.

Так обрусевший коммерсант Марантиди встретился с иностранным разведчиком.

Прибыв в Ростов, иностранец поселился в особняке своего нового знакомого. Однако он редко бывал дома. Если бы Марантиди вздумал проследить за ним, то увидел бы его и в отделах штаба Добровольческой армии, и в торговых лавках. Он жил не только своими профессиональными интересами. Он оказался знатоком и ценителем антикварных изделий, которые в отчаянии спускали с рук бывшие владельцы родовых поместий, бежавшие на юг из Советской России. Марантиди помог ему приобрести несколько уникальных вещей.

— Услуга за услугу, — сказал иностранец незадолго перед отъездом. — Мои дела закончены. Теперь у меня есть свободное время. Если вы хотите хорошо заработать, я помогу вам начать новое дело. Например, так — открыть солидную турецкую фирму. Средства, рекомендательные письма, паспорт — это все будет.

— Почему именно — турецкую? — спросил Марантиди.

— Это вопрос политики. Нам не нравится позиция президента Ататюрка. У Турции и России слишком нормальные отношения. Их нужно, что называется… подпортить. Сделать подмоченный товар. Это было бы главной задачей фирмы.

— Почему вы сами не создадите ее?

— Меня, слишком хорошо знают большевики. Взаимная любовь… — Марантиди услышал странный клокочущий звук: иностранец не то рассмеялся, не то раскашлялся.

В тот вечер Марантиди отказался от предложения иностранца: на его внутренних весах, которым он доверял больше всего, осторожность перетянула желание хорошо заработать.

Уезжая, заморский гость подарил ему свою визитную карточку.

— Это в знак нашей дружбы. Я надеюсь, что мы еще договоримся. Только, пожалуйста, будьте осторожны. На обратной стороне есть надпись. Она сделана симпатическими чернилами. Текст такой: «Господин Марантиди — мой хороший друг. Если он будет меня искать, прошу оказать ему в этом помощь. Подпись». Это вам пропуск в посольство любой западной страны…

Осенью 1919 года к Марантиди явился еще один человек во френче иностранного офицера, владевший русским так же хорошо, как и его предшественник. Это был капитан, числившийся в штабе Добровольческой армии офицером связи. Сказав, что он пришел к Марантиди по рекомендации, капитан заговорил тоном человека, уверенного в абсолютной неопровержимости своих аргументов.

— Очевидно, у вас были веские основания отказаться от предложения моего друга. Оставим это в прошлом. Сейчас лучше подумать о будущем. Мы хорошо знаем состояние ваших дел. Золото, которое вы держали в банке, досталось эсерам. Но это не самая большая беда. Война проиграна, господин Марантиди. Правительства союзников ничего не могут поделать — приходится считаться с ростом общественного недовольства. Рано или поздно начнется паническое бегство. Вы сможете увезти с собой лишь благородное негодование. К сожалению, этот капитал не приносит дохода. Сейчас мы еще можем вам помочь. Срочно реализуйте все, что можете, в золотых и валютных ценностях. Мы переведем их в международный банк в Швейцарии. Официально заверенную расписку вместе с паспортом турецкого подданного вы получите немедленно. Далее на ваш счет будет поступать по две тысячи рублей ежемесячно в любой твердой валюте, которую вы назовете.

— Что будет входить в мои обязанности? — спросил Марантиди осевшим голосом.

— Вы останетесь здесь нашим неофициальным представителем. Фирма будет выполнять поручения экономического и политического характера. Главной задачей мы считаем расчленение большевистской России…

Слушая капитана, Марантиди понял основную идею: создать резидентуру — южный центр, через который пройдут связи зарубежных разведок и белоэмигрантских организаций с подпольными группами, действовавшими на Дону, Кубани, Тереке, в Чечне и Дагестане.

После того как они обсудили «техническую сторону дела», капитан сообщил Марантиди номер, под которым он заносится в список агентов, — номер 39 и пароль.

«ФИРМА» ПЕРЕХОДИТ В ДРУГИЕ РУКИ

— Крупными валютными и контрабандными операциями я в последнее время уже не занимаюсь — категорически запрещено, из-за боязни провала, — сказал Марантиди, когда в условленное время пришел на дом к Невзорову. — Если чекисты что-то пронюхали, они ищут прошлогодний снег. Но, между нами говоря, Григорий Петрович, жизнь есть жизнь, иногда волей-неволей приходится тряхнуть стариной в интересах легального дела. Так даже естественнее. Кто же всерьез поверит в ангельскую непорочность старого ростовского коммерсанта греческого происхождения? — с усмешкой сказал Марантиди. — Кстати, прибыль от оборота ресторана — ваша личная прибыль, не считая двух тысяч ежемесячно и других ассигнований на непредвиденные расходы… Два-три года, Григорий Петрович, и вы снова — обеспеченный человек.

— Вашими бы устами… — Невзоров невесело рассмеялся. — Но надо еще продержаться эти два-три года. Положение в России стабилизируется. Условия борьбы будут непрерывно усложняться. Возможно, потребуются новые организационные формы. Не подумайте, что я набиваю себе цену. Это объективный фактор, который должны учитывать и на Западе.

— Вы правы, Григорий Петрович. Это очень важная мысль, и я постараюсь аргументировать ее в своем отчете… — Марантиди мысленно отметил, что он не ошибся в своем выборе — в Невзорове по-прежнему чувствовались острый аналитический ум и ценная практическая хватка. Правда, у него были серьезные неудачи, но, очевидно, это пошло ему лишь на пользу — стал осторожнее и злее. «За битого двух небитых дают», — вспомнил Марантиди другую русскую пословицу.

Вашей главной заботой, Григорий Петрович, будет обеспечение связи заинтересованных разведок и патриотических организаций с их людьми на юге России. К нам, в Ростов, прибывают нарочные из зарубежных центров, чаще всего с помощью контрабандистов Сухума и Батума. Но в последнее время эта связь постепенно переключается на Москву, мы все более становимся периферией…

— Как вас извещают о прибытии нарочных? — спросил Невзоров.

— Обыкновенными письмами. Их содержание может быть любым, лишь бы оно не вызывало подозрений. Сейчас я вам покажу… — Марантиди достал из-под подкладки бумажника небольшой листок бумаги, протянул Невзорову. — Читайте — обычная деловая записка. Вряд ли кто-нибудь обратит на нее внимание. Теперь — сверху вниз, первое слово, вторая буква… — Он подождал, пока Невзоров прочтет записку. — Это уже оперативное сообщение. Как видите, тоже своего рода шифр — указаны только день, час, место встречи с агентом № 13. Остальные сведения зашифрованы в томике стихов Пушкина, который хранится у меня дома. Все это я еще объясню… Сообщение это вы должны знать: через десять дней из Софии приезжает есаул Ушаков-Сокольский. Его надо будет связать с новочеркасской группой. Такие же группы действуют в Новороссийске, Туапсе, Грозном, Екатеринодаре и других городах.

— Каковы их задачи?

— Сейчас сложилась новая ситуация и возникли разногласия. Штаб Врангеля в Софии настаивает на формировании крупных отрядов, организации открытых выступлений. Руководители групп, наоборот, разукрупняют свои отряды, переводят их в глубокое подполье. Мне кажется, они более реально смотрят на положение вещей. Практически открытые выступления на территории России сейчас невозможны. В этом все убедились после провала операции князя Ухтомского, а потом и полковника Хаскеля, когда тот организовал подвижной отряд Беленкова и он был разгромлен Чека.